Мы - истребители - Поселягин Владимир Геннадьевич - Страница 43
- Предыдущая
- 43/84
- Следующая
В видневшийся справа город лезть мне не хотелось, поэтому, еще раз осмотревшись, обошел орудие стороной.
Перейдя дорогу, я спустился вниз, в густой кустарник. Вблизи он оказался не таким густым, нашлась даже тропка, по которой, судя по следам, гоняли овец. План у меня был прост — добраться до полка и затихариться. Дальше пока не думал, потом видно будет. Хотя сто процентов — меня там Никифоров ждать будет, успел изучить его за полгода. Полюбэ вычислит. Да я в принципе и не против. А вот если я ошибся и меня арестовали серьезно, без хода назад, тогда все, уходить придется по-жесткому. Как это ни печально, но надо заранее настроить себя на такой поворот.
Прикинув мысленно по карте свой маршрут, только печально вздохнул: топать придется двое суток, в горах прямых дорог нет. Штаб полка расположился в сорока километрах от Керчи, в середине так называемой сети из аэродромов подскока.
Запах жареного мяса я почувствовал где-то перед закатом — часов не было и точно время определить не получалось. Но судя по солнцу, эдак в восемь вечера. Желудок давно выводил голодные рулады, прося… нет, требуя пожрать. Так что ноги волей-неволей понесли меня к источнику умопомрачительного запаха.
Осторожно выглянув из-за скалы, я посмотрел на человека, расположившегося у небольшого пышущего жаром костра, над которым доходили шашлыки.
Сняв один шампур, он осмотрел его и вдруг громко спросил:
— Ну и долго мне тебя ждать?
— Когда-нибудь я вас переиграю? — с интересом поинтересовался я у Никифорова, подходя к костру.
— Как только из пеленок вылезешь. Садись, шашлык готов.
Мы спокойно ели. Вернее, это особист спокойно, я же просто не мог удержаться и банально нажирался.
— Если бы арест был настоящим, куда бы рванул? — спросил вдруг особист.
— Ну уж не к немцам точно!.. Да и не в Англию, терпеть их не могу. Американцы тоже так себе нация, но кроме них больно-то и выбора нет. Так что однозначно в Штаты, — честно ответил я. — Но только до конца этой войны.
— Ну я так и думал. Постой, а что значит «этой»?
— То, что потом Штаты попытаются мировое лидерство заграбастать, ежу понятно. А с кем бодаться будут? Мне такие расклады на фиг не упали, против земляков я сражаться не намерен. Так что заработал бы там свой миллиончик и как Остап Ибрагимович — в Рио, белые штаны протирать. Достаточно? — лениво спросил его, мысленно кляня себя за длинный язык.
— Вполне. Вот прямо так бы сбежал?
— Знаете… Врать не хочется. Меня воспитали совершенно по-другому. Если бы меня предали, ушел бы. Просто ушел.
— Как понял, что тебя втемную разыграли?
— Слушать умею, — буркнул я.
— Новенький рассказал, а ты все разложил по полочкам.
— Знаете, товарищ капитан, вы бываете таким умным иногда, что просто по лбу врезать охота!
Хохотнув, Никифоров продолжил расспрашивать:
— На хрена побежал-то?
— А фиг его знает! Рефлекс сработал, что ли? — Отложив пустой шампур, я откинулся на так удобно лежавший за спиной высохший ствол и, положив на него локти, поинтересовался: — Меня-то как нашли? Ни за что не поверю, что вы тут угли заготовили заранее.
— Наблюдателей посадил на скалах, потом прикинул маршрут, как только тебя обнаружили, а дальше оставалось просто ждать, когда сам на запах выйдешь.
Мне от этих слов оставалось только сплюнуть: и здесь переиграл!
— Давайте выкладывайте, куда я вляпался. В принципе и так все понятно, но лучше выслушать от первого лица, — с интересом спросил я, отпив вина из кружки. Нравились мне крымские вина, особенно под шашлычок.
— …операция начала набирать обороты, все фигуранты были под присмотром, как тут вылез ты…
— Вылез?! — невольно возмутился я: — А сказать трудно было, что все решено?! Я, блин, три дня! Три дня места себе не находил! Что случилось? Куда пропал? Вот и пришлось переться к комиссару! Я же не видел, что этот хренов генерал за мной заперся к Мехлису, увидел только когда выходил!
— Знаешь… Честно скажу, если бы не ты, все было бы по-другому. Когда мы провернули операцию с тобой — то есть арест — и кинули эту информацию предателям… Да-да, ты не ослышался, это были настоящие предатели. Из двадцати шести арестованных на немцев работали четверо, остальных, как ты любишь говорить, они использовали втемную. Полномасштабный развал фронта готовился через пару недель, так что вы с полковником Денисовым успели вовремя. Сейчас вместо арестованного Козлова фронт принял генерал Власов…
— Кхе-кхе. Кто?! — отплевываясь от вина, прохрипел я.
— Власов. Слышал про него?
— Немного. Что там дальше? Что там случилось, когда я влез в ваши игры? — пришлось быстро уводить разговор в сторону.
— Открылись еще трое, про которых мы не знали. Случайно, но все же. Так что если бы ты не влез, то мы бы про них не скоро узнали.
— М-да, — только и сказал я.
— Кстати, командиру я твоему сказал, что ты на задании. Но только устно, по бумагам ты был задержан. Один из фигурантов высоко сидел, пришлось работать по полной. Ладно, хоть небезрезультатно.
Когда стемнело, я уже находился в своей части, с твердым обещанием особисту не показываться Мехлису на глаза в ближайшую неделю.
— Вставайте, товарищ капитан, утро, — потряс кто-то меня за плечо.
— Славка, ты, что ли? — зевая, спросил я. Голос и впрямь принадлежал ведомому.
— Я, товарищ капитан.
— Вот что, мы с тобой боевые товарищи… друзья. Так что можешь называть меня Севкой.
— Хорошо, товарищ капитан… Ой, Сева. А почему Сева? Ведь вы… ты Вячеслав?
— Не люблю, когда меня называют Славой, — не в первый раз пояснил я, садясь на койке. В паре метров потрескивала дровами печурка, знаменитая буржуйка.
Такое резкое сближение было обусловлено просто. Вчера мы поговорили на эту тему с Никифоровым. Он сильно интересовался, почему у меня нет друзей, то есть как только я вышел из госпиталя, то прекратил всякие панибратские отношения, отдаляясь от боевых товарищей. Ответ был прост: я еще не отошел от всех смертей. Любимой и друзей. Заводить новых? Чтобы они опять потом? Ну уж нет! Именно так я и сказал Никифорову. Однако когда проснулся, понял, что был не прав. Все, что мне говорил капитан, было правильно, вернее, его слова были верны. Был не прав я. Поэтому и попросил Славу называть меня по имени, без колебаний решив сблизиться.
— Что вообще происходит? А то меня привезли вчера ночью, впихнули сюда, указали, где спать, и убежали. Даже поговорить ни с кем не дали.
— Да ничего особенного. Учим, изучаем… А это правда, что тебя арестовали за неправильные разведданные? Слух такой прошел, — пояснил ведомый, поймав мой взгляд.
— Вообще-то мне нельзя говорить, но тебе скажу, подписку о неразглашении с меня почему-то не взяли…
— Ага, проснулся уже?
Повернувшись, увидел подполковника Стрижа, который, хмуря брови, смотрел на меня.
— Извините, товарищ подполковник, только встал…
— Да ничего. Я тут услышал, ты начал просвещать ведомого в причинах своего отсутствия? Мне тоже интересно послушать, а то прилетел капитан ГБ и что-то невнятно пробормотал, что ты на задании.
— Да ничего особенного не было, товарищ подполковник. Все просто. Несколько немецких агентов, которые окопались в штабе фронта, решили развалить его при наступлении немцев. А я был один из тех камешков, что заклинил их механизм.
— Вот даже как? А то тут слух прошел, что ты в тюрьме сидел.
— Пришлось. Один из них был задержан несколько недель назад, вот и пришлось внедрять меня. Разговорить сумел, а дальше уже работали другие.
Мы с Никифоровым вчера подробно отработали мою легенду, так что отвечал я спокойно. Хотя капитан все-таки посоветовал говорить всем, что просто был на задании. А на каком, их не касалось. Но боевым товарищам я так ответить не мог, пусть владеют хоть краем информации.
— Мне знакомый говорил, что арестовали больше ста человек, — задумчиво пробормотал Стриж. Микоян сидел тихо как мышь, впитывая информацию, похоже, он небезосновательно считал, что его могут выгнать из землянки.
- Предыдущая
- 43/84
- Следующая
