Лунное притяжение - Монро Люси - Страница 16

• Предыдущая
• 16/57
• Следующая

Абигейл перестало волновать, что она была голой, перестало волновать, что и Талорк был обнаженным — она просто упивалась той удивительной и блаженной связью между ними.

Он перекатился сверху на нее — его тело было более горячее, чем шкуры. Вместо того чтобы чувствовать себя испуганной, лежа под огромным воином, Абигейл чувствовала себя в большей безопасности, чем когда-либо до этого. Его твердое колено раздвинуло ее нежные бедра, но она не сопротивлялась.

Большое, твердое мужское естество терлось о вершину между ее бедер, и Абигейл казалось, что она могла бы растаять от удовольствия. Она знала, что на самом деле они не совокуплялись; он не был в ней, как он сам говорил, что будет. Но она не могла вообразить ничего более интимного. Это было то, что она никогда не разделит с кем-то другим.

То, что он даст только ей. Это Талорк ей тоже говорил.

Его язык скользнул от ее губ, спустился к подбородку, а потом на шею, где и остановился. Она ждала, из груди вырывались прерывистые вздохи. Наконец, он продолжил.

Он нежно укусил место, где соединяются шея и плечо, надавливая так, что она почувствовала след его зубов. Абигейл не думала, что он прокусит ее кожу, но его зубы были необычно острыми. Или, возможно, ее чувствительность была повышенной. Почти невыносимо повышенной.

Он начал сосать так сильно, что, Абигейл знала, останется след. Но ее это совсем не волновало. Вместо этого она выгнула свою шею в молчаливом приглашении, чтобы он продолжал доставлять неожиданное удовольствие. Все ее тело пронизывали волны наслаждения — слишком сильного от его крепких поцелуев.

Его зубы скользили по ее коже, и он прикусил сильнее, заставляя ее вздрагивать от наслаждения.

Ее тело извивалось и терлось об его, хотя Абигейл делала это неосознанно. Их кожа скользила друг о друга. И это чувство было восхитительным. Невероятным. Как могла женщина противостоять такому удовольствию?

Ее бедра выгнулись к чему-то, что она не могла назвать.

Твердые руки надавили на ее бедра, останавливая движения.

Потом Талорк поднялся на колени и, возвышаясь над Абигейл, его рот проложил жгущий след вниз, пока он не достиг ее груди. Когда он начал ее целовать так же, как и ее шею, она почувствовала, что крик восторга вырвался с ее горла. Но когда он уделил все свое внимание ее соскам, она только и смогла, что испустить тихий вопль непередаваемого удовольствия. Сначала языком, а потом зубами Талорк играл сосками Абигейл, пока ей не стало казаться, что она умрет от неудовлетворённой жажды неизвестного, что проходило сквозь нее.

Но его рот не остановился там; он двигался дальше вниз, несколько раз останавливаясь вдоль избранного пути. Каждый раз ей казалось, что она достигнет какого-то пика удовольствия, которое могло бы убить ее. Но каждый раз, он шел дальше, удерживая ее над пропастью.

Когда рот Талорка достиг ее самого интимного места, она так глубоко утопала в удовольствии, которое он дарил ей, что у нее не возникало даже мысли возражать. Сначала, Талорк лизнул ее, а затем вошёл в неё языком, не достаточно далеко, чтобы нарушить ее девственность, но достаточно глубоко, чтобы она почувствовала себя безвозвратно отмеченной им.

Они создавали вместе такую невероятную картину, что Абигейл не могла даже вообразить такое — его голова между ее ног, а от страстных поцелуев она едва может дышать. Талорк обеими руками дотянулся до ее груди, ладонями взвешивая их тяжесть, а потом одновременно ущипнул оба соска. Она закричала — не осознавая, тихо это было или громко, но Абигейл совсем не волновало, услышат ли ее другие воины.

Талорк начал работать языком с удвоенной силой и разными способами. Она чувствовала, как удовольствие все нарастает и нарастает, унося ее к краю, пока все тело не напряглось, и конвульсии оргазма не завладели Абигейл. Талорк все это время не переставал работать языком, ведя ее сквозь новые вспышки наслаждения, пока ее тело не расслабилось и не растянулось безвольно на шкурах.

Талорк устроился между ее ног, взял ее руку и поместил ее на своей горячей эрекции. Ее пальцы судорожно обвились вокруг его плоти. Он обхватил своей рукой ее руку и начал двигать ими вверх-вниз по своему горячему члену.

Его бедра также двигались туда и обратно, а их руки сжали плоть с почти болезненной силой. Через миг Абигейл почувствовала, как у него вырвался триумфальный крик — звук вибрировал вокруг них, даже если она не могла это услышать. Что-то горячее и мокрое пролилось на ее живот и грудь, помечая ее еще одним знаком его обладания.

Волк Талорка восторженно выл, вторя крику воина, и его семя брызнуло на шелковистую кожу его жены. Кульминация длилась дольше, чем любой оргазм, который у него когда-либо был. Непрекращающееся семяизвержение на ее кожу приносил волку такое удовольствие, которое Талорк не мог отрицать.

Когда все закончилось, он наклонился вперед и начал втирать свое семя в ее кожу, отмечая Абигейл безошибочным способом признания для всех воинов криктов.

В отличие от других женщин, которые, возможно, возражали бы против такой примитивной процедуры, Абигейл лежала под ним неподвижно, пока он втирал в нее все до последней капли своего семени. Когда Талорк закончил, она была полностью отмечена его ароматом, что даже волку будет трудно различить, где заканчивается ее тело и начинается его.

Абигейл принадлежала ему и каждый об этом узнает.

Абигейл проснулась одна.

Сначала она испытала острую боль разочарования, но потом облегчение затопило ее. Она не знала, как после своего распутного поведения ночью она посмотрит в глаза Талорку. Тогда все было естественным, но при дневном свете все кажется неправильным. Ей хотелось думать, что это был просто яркий и живой сон. Удивительный, если не возмутительный, сон.

Да что угодно, но не эта смущающая реальность.

Действительно ли мужчины и женщины проделывали все это на брачном ложе? Независимо от того, если другие и делали, у Абигейл не было сомнений, что ее муж уж точно да. Ей казалось, что Талорк был тем мужчиной, который не будет отказывать себе в том, что принадлежит ему. Если добавить к этому еще и то, как он в утро их свадьбы рассказывал о своих ожиданиях, что они оба найдут удовольствие на брачном ложе, то повторение вчерашней ночи уже решенный вопрос.

По крайней мере, пока он не узнает правду об ее изъяне.

Но Абигейл радовало хотя бы то, что к тому времени она испробует тайны своей собственной женственности.

То, что когда-то пугало ее, стало захватывающим приключением, которое она хотела бы испытать. И эти желания, и то, что они делали прошлой ночью, заставляло ее сердце трепетать от стыда.

Она была истинной распутницей.

Конечно, она не должна быть столь страстной. Не то, чтобы это, так или иначе, имело значение. Она потратила слишком много времени, скрывая свою глухоту, у нее не было больше никаких отговорок, чтобы скрыть эту новую потребность. Так же, как и желания сделать это.

С этой правдой, которая терзала ее совесть, Абигейл села и осмотрелась. Никаких признаков Талорка. И снова облегчение охватило ее. Вход в шатер был закрыт створкой, но утренний свет проникал внутрь. Похоже, что еще очень рано. Зная своего мужа-лэрда, она ожидала, что они скоро продолжат свой путь.

Абигейл откинула шкуру, что прикрывала ее и потянулась за сорочкой, но остановилась и принюхалась. Она пахла, как Талорк. Она пахла, как секс с ним.

От стыда у нее запылало не только лицо, но и все тело. Она могла только надеяться, что его солдаты за запахом лошадей и своим собственным потом не учуют аромат их любовных ласк.

Абигейл отдала бы весь свой запас специй, только чтобы прямо сейчас искупаться в какой-нибудь речке. Не потому что ей не нравился аромат семени Талорка на ней — что вызвало еще одну волну стыда. Она должна испытывать от этого отвращение, а не странное удовлетворение, не так ли?

• Предыдущая
• 16/57
• Следующая