Его пламенное сердце - Гейтс Оливия - Страница 10
- Предыдущая
- 10/28
- Следующая
Аристидес лишь крепче сжал челюсти, ожидая, пока она придет в себя. Наконец она потянулась за салфеткой и промокнула слезы, качая головой, как будто до сих пор не могла поверить в услышанное, затем с издевкой посмотрела на него. Аристидес вздохнул:
— Клянусь, ты бы меньше смеялась, если бы я предложил тебе усыновить меня.
Селена снова захохотала:
— Я бы сочла это предложение более приемлемым. — Она покачала головой. — Сарантос, одно могу тебе сказать. Ты настолько предсказуемо непредсказуемый, что сводишь с ума всех, кто пытается хоть как-то проанализировать твои действия. Промышленники делают ставки, что ты выберешь один путь, а ты всегда идешь и переворачиваешь все с ног на голову, оставляя всех сбитыми с толку. Выйти замуж за тебя? Бог ты мой! Подумать только! — Вдруг ее взгляд стал пристальным. — Могу поспорить, что ты сам не понимаешь, о чем говоришь.
Аристидес посмотрел в эти колючие от иронии глаза. Они напомнили ему чистое, освещенное лунным светом небо из его детства, усеянное мириадами звезд, которые сообщали ему свою мудрость и утешение и проникали в самое сердце.
Может, он вел себя так, как будто продумал все последствия своего предложения, как будто знал, чего он просит. Но это было не так.
Разве такое возможно, когда предлагаешь что-то, что безвозвратно изменит твою жизнь?
Аристидес на самом деле страшился ее реакции. И не знал, чего ему бояться больше. Потрясения, подозрения, злости, сомнения, восторга, отказа или согласия. Комбинации этих эмоций или их последовательности.
Но ее реакция оказалась совершенно другой. Аристидес покачал головой:
— И это ты говоришь мне о непредсказуемости.
— Ты хочешь сказать, что ожидал чего-то другого? Если так, то либо я серьезно недооценивала твою заносчивость, либо ты теряешь свою непогрешимую проницательность и сверхъестественную пророческую силу.
Хотя где-то на подсознании Аристидес допускал такую мысль, что Селена может отнестись к его предложению с презрением, легче от этого ему не стало.
Он больше ничего не понимал. Вся его продуманная до мелочей стратегия жизни разбилась на мелкие кусочки.
Впервые с тех пор, как ему исполнилось двенадцать, он прыгал в неизвестность, не имея под рукой четкого плана, что и как надо делать. Потому что впервые у него не было выбора.
Аристидес тяжело вздохнул:
— Возможно, и то и другое.
В ее глазах промелькнуло сомнение. Неужели он добровольно признал ее правоту? Но потом ее взгляд снова стал ироничным.
— Еще раз повторю вопрос, которым ты сейчас задаешься. Сарантос, какого черта ты тут делаешь?
Сарантос посмотрел на нее. Что она сейчас испытывает? Обиду? Ярость? Или… боль?
Хватит. Он больше не будет строить догадки. Нужно довести дело до конца. И единственное, что сейчас будет уместным, это откровенность.
Взгляд Сарантоса стал серьезным.
— Я делаю то, что должен. Я прошу тебя выйти за меня замуж.
Он увидел, что Селена начинает злиться.
— Опять все сначала, — ухмыльнулась она. — Что ж, Сарантос, давай начистоту. Ты из-за чувства долга предлагаешь мне «выйти за тебя замуж»? Потому что я «родила от тебя ребенка»? Как оригинально.
Сарантос улыбнулся:
— Ты говоришь так, как будто я не понимаю, о чем прошу.
— Сарантос, ты действительно не понимаешь, — тяжело вздохнув, ответила Селена. — Следовать правилам и традициям толпы — это не для тебя.
— Я пользовался привилегией не следовать им в течение последних двадцати пяти лет. Сейчас обстоятельства изменились, и я больше не могу себе этого позволить.
— Бог мой, Сарантос! Только вчера ты предлагал мне свободные отношения. А потом, обнаружив существование Алекса, ты предлагаешь мне связать себя пожизненными узами?
— Согласен, противоречия есть, — кивнул Аристидес. — Но вчерашняя встреча все круто изменила.
— Вижу, придется повторить еще раз то, что я сказала тебе вчера, — нетерпеливо бросила Селена. — У тебя нет ничего общего ни со мной, ни с Алексом. У тебя здесь нет ни прав, ни обязанностей.
— Если бы я считал, что это так, я бы сегодня сюда не пришел.
На какой-то миг Селена потеряла дар речи, но потом собралась и резко ответила:
— Что ж, объясню на пальцах. То, что ты предлагаешь заключить брак ради ребенка, значит, что ты собираешься занять место мужа и отца. Сарантос, ты хоть имеешь представление, что значит быть настоящим мужем и отцом?
— Насколько мне известно, ты тоже мало что знаешь о настоящих отношениях. Ты не можешь договориться даже со своими братьями.
Она не стала спорить по этому поводу, и Аристидес продолжил:
— Возможно, я действительно не самая подходящая для этого кандидатура, но это дела не меняет. У тебя мой ребенок. Ребенок, которому я должен дать свое имя и поддержку. То же самое я должен и тебе.
— Вот это да. По крайней мере, никто не заподозрит тебя в сентиментальности. Знаешь что, ребенок и я можем обойтись без твоей поддержки. Спасибо, мы ни в чем не нуждаемся.
— Это не значит, что тебе следует отказаться от моей помощи и защиты, от той пользы, которую может принести мое положение и состояние.
— Это как раз отличный повод не принимать их. Мне это абсолютно ни к чему. У меня тоже есть положение, и мы с Алексом достаточно богаты. Что еще ты можешь нам предложить?
И снова Аристидеса потрясла откровенность Селены.
Ему было нечего предложить ей взамен, кроме горькой правды.
— Не знаю. Наверное, ничего.
В комнате повисла гнетущая тишина.
— Другой разговор, — с иронией заметила она. — Спасибо за откровенность. Это избавит нас от всяческой сентиментальности и ненужных обещаний.
— Я тоже полагаю, что это ни к чему. Эти преувеличенные ожидания могут только все испортить. И в личной жизни, и в том, что касается работы. Я хочу быть с тобой предельно честным, чтобы ты знала, что именно я имею в виду.
— Но ты сам не уверен в том, что предлагаешь, — возразила Селена.
— За исключением того, что ты отвергаешь, да, я не уверен. Но честность всегда лучше ложной уверенности.
— Знаешь, в твоей искренности, как и в твоем предложении, нет никакой необходимости. И причина, которая стоит за ними обеими, просто ужасна.
Аристидес удивленно посмотрел на нее, с нетерпением ожидая, какой следующий удар она готова ему нанести.
— И какой же страшный мотив ты усмотрела в моих действиях?
— Создается такое впечатление, что даже ты не смог избежать влияния социальной среды, которая требует от мужчины заботиться о своем потомстве, а иначе он лишится своей мужественности, гордости и привилегий. — Селена повернула свое кресло обратно к столу и задумчиво посмотрела на Аристидеса, отчего его кровь превратилась в раскаленную лаву. — Мне кажется, что твои мотивы — это смесь гордости, чести и ответственности.
Аристидес изумленно уставился на нее. И она считает это ужасным?
Он недоверчиво захохотал:
— Ты говоришь так, как будто эти вещи являются самыми недостойными из всех мотивов.
— В данном случае да. Ты не можешь жениться на ком-то только потому, что взыграло твое самолюбие, что твоей репутации что-то угрожает или потому, что тебе в затылок дышит ненавистная ответственность перед кем-то.
Аристидес пожал плечами:
— Возможно, не все мужчины вступают в брак по таким причинам, но большинство из них остается благодаря именно им.
Селена отвернулась от него и занялась своими бумагами.
— Все может быть. И я не спорю, что некоторым женщинам приходится мириться с этим, потому что у них нет выбора. Но это не мой случай. Ни для меня, ни для Алекса не принесет ничего хорошего потакание твоей мужской гордости и чувству долга. Ты предлагаешь свое имя, положение и деньги, потому что тебе больше нечего нам дать. Но они ничего не значат для меня, потому что это не те причины, по которым я бы вышла замуж. А что до тебя, если ты пытаешься уладить ситуацию сейчас, на ранней стадии, чтобы обезопасить себя в будущем, я опять же спешу тебя заверить… — Тут Селена снова повернулась к нему и серьезно посмотрела. — Ни мне, ни Алексу никогда ничего от тебя не понадобится. Я могу гарантировать это, подписав соответствующий юридический контракт.
- Предыдущая
- 10/28
- Следующая
