Венецианская маска. Книга 2 - Лейкер Розалинда - Страница 8
- Предыдущая
- 8/63
- Следующая
Доменико выпало счастье первым увидеть, как пошла Елизавета, это было несколько месяцев спустя после того знаменательного разговора — его торжествующие крики заставили Мариэтту со всех ног броситься в зал и увидеть собственными глазами эту сцену. Заливаясь счастливым смехом, оба глядели, как ребенок неуклюже ступал по полированному мрамору, и радость переполняла их сердца.
Элене удалось собрать целое досье из обрывков подслушанных ею разговоров, которые дали ей все основания предупредить Мариэтту о готовящемся заговоре против Доменико Торризи.
— Я не знаю, в чем дело, но Маурицио буквально не выходит из дворца, за последние три недели он побывал во дворце столько, сколько не был за последние несколько лет. Явно это должно быть что-то очень серьезное, если ему не сидится дома. Может быть, остальным он нужен только потому, что он мозг этой семейки. У меня нет ключа к тому, чтобы понять происходящее, нет ни малейшей зацепки, но когда я слышу, что упоминают фамилию Торризи, то убеждена, что это может быть не кто иной, как Доменико.
— А вдруг им удалось выяснить местонахождение Антонио, тогда это вполне может быть и он, — добавила Мариэтта. — Но его голыми руками не возьмешь, он начеку. Он писал об этом Доменико в своих письмах.
— Но ты ведь предупредишь Доменико о том, чтобы он тоже был начеку? — встревоженно спросила Элена.
— Конечно, — заверила Мариэтта. — Как только он вернется. Он снова отправился в одну из своих недолгих поездок.
— Если мне удастся разузнать что-то важное, то непременно оставлю для него целую кипу бумаг в Оспедале с пометкой «срочно». Тогда я буду уверена, что он сможет это получить, но ты не будешь в это вовлечена.
Мариэтта решила, что это предупреждение, полученное от Элены, сможет послужить хорошим средством сближения с Доменико. Она выбрала время, когда они сидели за ужином за тем же самым столом и под небесно-голубым шелковым балдахином, за которым состоялся их первый в жизни ужин. Еда была великолепной — масса самой разнообразной зелени и его любимая «паста верде», поданная под пикантным соусом. Всегда, когда Доменико возвращался после недолгих отлучек по делам службы, он любил ужинать в ее обществе и спокойно обсуждать дела прошлые и предстоящие.
Поскольку лакеев на подобных мероприятиях не было, Мариэтта могла говорить свободно.
— Помнишь наш разговор тогда, когда ты впервые пригласил меня в оперу и мы отправились туда на гондоле? Ты тогда еще говорил о необходимости реформ? — начала она, осторожно выбирая слова. — Ты говорил тогда и о том, что у тебя очень много врагов. Как знать, а может Филиппо замышляет против тебя что-то?
— Что заставило тебя заговорить об этом сейчас?
— А я уже давно об этом думаю, — досадуя на себя, что волнение заставляет ее говорить напрямик, что первоначально не входило в ее намерения. — Я вообще часто думаю о твоей работе. Ведь, если я могу оказаться тебе полезной в твоих делах, я всегда помогу тебе. Почему бы тебе не позволить мне это? Как знать, возможно, именно я могу послужить для тебя тем ухом, которое вовремя услышит о приближающейся опасности.
— Вероятно, ты права, утверждая, что было бы разумно присмотреться к тому, что делают сейчас Челано, и попытаться разгадать, что они замышляют, но думаю, в этом нет необходимости. Филиппо ничем себя не выдает. Он вообще не способен ни всякого рода хитрости — у него лучше получается, когда он воюет при помощи рапиры или стилета.
— Но Маурицио в последнее время зачастил во дворец Челано! А уж тому ума не занимать, и вполне может быть, что они задумывают какой-нибудь тайный план против тебя.
Глаза Доменико с прищуром смотрели на нее.
— А как тебе стало известно об этих его частых визитах во дворец? — спросил он, и голос его стал подозрительно вкрадчивым. Еда на тарелках перед ними оставалась нетронутой.
Мариэтта смотрела ему прямо в глаза.
— Просто мне довелось услышать об этом, — ответила она, как ни в чем не бывало. — Так, женские сплетни. Слухи ходят об этом.
— Как я могу догадаться, единственным источником может быть лишь молодая синьора Челано? Я прав?
Мариэтта с вызовом посмотрела на него.
— Прав.
Наклонившись вперед, Доменико с такой силой грохнул кулаком по столу, что стоявшая на нем посуда подпрыгнула, а высокий бокал с вином опрокинулся, и пятно ярко-розового вина стало быстро увеличиваться на белоснежной скатерти. В глазах ее супруга стоял гнев.
— Так ты, значит, продолжаешь свои контакты с моими врагами! — взревел он.
— Элена — не враг тебе! И никогда не была врагом и не будет! — отпарировала Мариэтта. — У нее по отношению и ко мне, и к тебе никаких намерений, кроме добрых, быть не может!
Доменико, встав из-за стола, обошел его и, схватив Мариэтту за плечи, заставил ее встать.
— Где вы с ней встречаетесь? Может быть, в Оспедале? Или у этой твоей Адрианны? А может быть, в кафе?
— Не буду я тебе ничего говорить! — почти кричала Мариэтта. — Если тебе это нужно, то выясняй сам. Ведь у тебя полно шпионов! Так вот пусть они и скажут!
— Я же просил тебя о том, чтобы ты прервала отношения с Эленой, просил, помнишь, об этом? Это может быть очень опасным для всех нас, для нашего дома!
— Насколько я помню, — язвительно возразила она, — не просил, а приказал мне. Это была не просьба.
— Значит, приказал, я должен был именно приказать. А теперь прошу — не встречайся с ней больше.
— Буду! И ты мне не запретишь!
— Нет, запрещу! — выпустив ее, он отступил на шаг, тяжело дыша. — Да стоит мне лишь намекнуть Филиппо, что наши жены тайком от нас встречаются, он ей такое устроит, он примет самые жесткие меры. И аналогичный шаг готов сделать и я.
— Нет! Нет, ты не понимаешь, в чем дело! — теперь Мариэтта уже кричала. Видя, что он повернулся, чтобы уйти, она в отчаянии бросилась к его ногам, взметнув шелк платья, и пыталась обнять его за ноги, чтобы не дать ему уйти. — Он и так ее мучает! И без твоих вмешательств. Ее жизнь — сплошной ад! Он убьет ее, если узнает! Неужели ты ничего не понимаешь?
Видя ее рыдающей у своих ног, он смягчился. Склонившись, он взял за плечи и нежно поднял ее и обнял. Мариэтта уткнулась ему в плечо. Доменико ласково стал гладить ее по голове.
— Не плачь, дорогая. Не бойся, не стану я выдавать твою молодую синьору. Мне уже приходилось слышать, насколько жестоким может быть Филиппо по отношению к женщинам. Но ты должна понять, что все, кто связан с Челано, будь то узы крови или брака — враги для меня, понимаешь? Даже если они — твои подруги. Ну, скажи мне на милость, как я могу ей верить? Как?
Мариэтта подумала о ребенке, о мирно спавшей в своей кроватке Елизавете.
— Ты не понимаешь, что говоришь, — в тихом отчаянии произнесла она, прижавшись щекой к его вышитому серебром сюртуку.
— Все понимаю.
— Но Элена действительно искренне желает защитить тебя. — Она подняла на него залитое слезами лицо. — Она собрала целое дело, целую папку записей о том, что ей удалось выяснить, и это спасет тебе жизнь.
Доменико недоверчиво взглянул на нее.
— А с чего бы это ей проявлять ко мне такую лояльность?
— Да потому, что Филиппо Челано ей никто. Дело в том, что она собиралась выйти замуж за Марко, а не за Филиппо. И никогда в жизни не пошла бы за него по своей воле.
— В таком случае, вполне возможно, что именно по причине своей любви к умершему Марко она чувствует свою связь с ними, с Челано. Пойми, я не хочу ставить под сомнения ее добрые намерения по отношению к тебе, но никак не могу поверить в то, что они таковыми же остаются и по отношению ко мне.
— Значит, как я понимаю, у меня нет никакого способа убедить тебя словами? — сделала Мариэтта отчаянную, последнюю попытку воззвать к его разуму.
Он молча погладил ее по щеке и нежно взял за подбородок, легонько поцеловав в губы.
— Нет, Мариэтта, — ответил он.
И глядя в это, такое дорогое ей и такое неумолимое лицо, Мариэтта знала, что скорее умрет, чем допустит, что ему когда-нибудь станет известна правда о происхождении Елизаветы.
- Предыдущая
- 8/63
- Следующая
