Мужчина из загадочной страны - Райт Лора - Страница 17
- Предыдущая
- 17/27
- Следующая
Мэрайя застонала или вскрикнула, она точно не помнила. Язык Зайяда ласкал ее возбужденный сосок, а потом он слегка прикусил его зубами. Извиваясь на столе, Мэрайя обхватила его голову руками, крепче прижимая к себе.
Но это продлилось не долго.
Зайяд медленно спускался вниз, целуя ее живот, слегка касаясь зубами ее теплых бедер. Учащенно дыша, Мэрайя приподнялась на локтях, чтобы видеть, как он целует, ласкает и гладит ее разгоряченную кожу.
Чем ниже он опускался, тем ближе была цель. Неудобство массажного стола заставило его на мгновение покинуть ее. Зайяд встал, просунул руки под ее ягодицы и притянул ее ближе к себе.
Предвкушение удовольствия охватило Мэрайю, когда он нагнул голову и губами прикоснулся к самой сокровенной части ее тела. Она чуть не закричала, закрыв рот руками.
Он ласкал ее языком, проникая в самую глубь ее тела.
Мэрайя бессильно откинула голову на стол. Внутри нее разгорался пожар, она знала, что скоро ее захлестнут волны наслаждения. Ей не хотелось, чтобы это наступило так быстро, но она не желала останавливаться.
Она выгнулась дугой, а потом остановилась, замерев на мгновение, почти теряя сознание от сладкого жара.
— Мэрайя…
Она потянулась к нему, но Зайяд стоял на месте и даже поднял упавшее полотенце.
С невероятной нежностью он накрыл ее простыней.
— Сейчас я должен покинуть тебя.
— Нет. — Это слово она произнесла как капризный ребенок, но ей было все равно. Она получила лишь половину того, чего хотела.
— Я должен. — Он наклонился и поцеловал ее. — Мы увидимся через два часа, хорошо?
Мэрайя вздохнула, понимая, что нет смысла требовать чего-то прямо здесь и сейчас.
— Хорошо.
Зайяд подошел к двери и повернулся к ней:
— Ты получила много удовольствия?
— Да.
Он кивнул, а потом вышел из комнаты. Мэрайя села на массажном столе. Она чувствовала себя разгоряченной и счастливой. Она больше не была несчастной, целомудренной разведенной женщиной.
Теперь она была женщиной на пике напряженного желания к мужчине, которого едва знала.
И которому не доверяла.
Зайяд ненавидел себя за то, что оставил ее.
Он забрал ключи от машины у портье, прошел на стоянку, сел в машину и завел двигатель. Он пытался взять себя в руки, но перед его глазами была только комната с приглушенным светом, массажный стол с белыми полотенцами, на которых лежала самая прекрасная женщина, которую он когда-либо видел и которая стонала и извивалась в его объятиях.
Зайяд глубоко вздохнул, пытаясь забыть о ней по крайней мере на время, но это было просто невозможно. Он чувствовал ее запах, ладони помнили тепло ее тела.
Он снова потерял контроль над собой. Он приехал сюда для того, чтобы получить от Тары ответы на свои вопросы, а не для того, чтобы мечтать о женщине, которую он спустя две недели больше никогда не увидит.
Зайяд вышел из машины и направился к дому Тары. Он должен победить свое желание. Он не может позволить себе расслабляться, когда у него так много дел.
После двух решительных ударов в дверь Тара открыла ему.
— Добрый день, Зайяд.
— Добрый день, мисс Хефнер.
— Просто Тара, — улыбнулась она, отступая в сторону, чтобы он мог войти в дом.
— Спасибо вам за то, что позволили мне прийти, Тара. Я знаю, что вам совсем не хотелось этого.
— Должна признаться, мне любопытно не меньше, чем тебе. — Она провела его в ту же гостиную, где начался их прошлый визит. На кофейном столике стояли лимонад и печенье. Тара взяла стакан и потянулась к кувшину с лимонадом.
— Позвольте мне, — сказал Зайяд.
— Спасибо.
Он наполнил ее бокал и подал ей, а потом положил перед ней на стол печенье.
— Спасибо, — снова сказала она с улыбкой.
Ее способность улавливать малейшее движение или звук поражала его.
— Могу я спросить, как вы потеряли зрение?
— У меня обнаружилась дистрофия сетчатки.
— Мне жаль.
— А мне — нет.
— Правда?
— Ну, это не совсем правда. Я бы хотела увидеть свои работы, лица своих друзей, Мэрайю в зале судебного заседания и дочь твоего отца. Но я не могу! Я вижу все совсем по-другому, и теперь я пришла к выводу, что иногда это совсем не плохо. Я верю, что, когда я потеряла зрение, это был бесценный дар для меня. — Тара замолчала, улыбнувшись. — Ты шокирован такими словами, не так ли?
Зайяд взял со стола печенье.
— Я заинтригован.
— Хороший ответ. — Она тоже взяла печенье. — Я потеряла зрение не сразу, темнота наступала понемногу, день за днем. До этого я жила жизнью, наполненной суждениями и оценками, и думаю, что все так и живут. То, что мы видим снаружи, во внешнем мире, это, конечно, не то, что мы видим изнутри. Мы редко задумываемся над этим, но когда ты теряешь способность видеть что-то снаружи, ты вынужден иметь дело лишь со своим сердцем, своими чувствами, с настоящими человеческими качествами.
Тара вздохнула и улыбнулась.
— Все суждения и оценки покинули меня, а вместо них остались вопросы. Больше не было гнева или цинизма, или этих вопросов «а почему я», остались лишь любопытство и сострадание.
Она взглянула на Зайяда, ее глаза были синими, добрыми, но все же в них читалась грусть.
— Я сказала, что ни о чем не сожалею, это правда, но должна признать, что в моем сердце навсегда осталась пустота и тоска по тому времени, которое так быстро закончилось.
Внезапно печенье встало у Зайяда поперек горла.
— Те три дня с моим отцом?
— Да. — Тара откинулась в кресле. — Он был удивительным человеком. Не важно, поступили мы аморально или нет, но это были три самых лучших дня в моей жизни. Конечно, до появления на свет Джейн.
— Вы любили его?
— Да, очень.
У Зайяда все сжалось в груди. Зачем он ее об этом спросил? Ведь его любовь не волновала. Он беспокоился о Джейн и ее будущем. Он хотел узнать, кем была эта женщина. И, возможно, лучше понять своего отца.
Тара откусила кусочек печенья и вытянула ноги.
— Я думаю, что ты вряд ли хотел бы услышать то, что я тебе сейчас скажу, но это часть всей истории. Я думала, что твой отец очень заботился обо мне. Когда он уезжал, он сказал, что любит меня, но мы оба понимали, что принадлежим к разным мирам. И, конечно, у него была семья.
— Да, — сказал Зайяд с некоторым напряжением в голосе.
— И я никогда не забывала об этом, но просто не могла поверить, что все, что было между нами, было ложью. Что он больше не беспокоится обо мне. Меня убивало то, что он даже не волнуется о новой жизни, зародившейся во мне.
Хотя Зайяд и пришел сюда не для того, чтобы облегчить страдания любовнице своего отца, он понимал, что должен что-то сказать.
— Я уверен, что отец заботился бы о Джейн, если бы знал о ее существовании.
— Если бы знал? — Впервые с момента их первой встречи Тара выглядела настолько взволнованной. — Конечно, он знал, он просто не хотел…
— Мой отец не знал о вашей беременности, Тара.
Она удивленно смотрела на него.
— Он ничего не знал.
— Нет, это просто невозможно. — Тара покачала головой. — Но его помощник сказал, что…
— Этот человек не сообщил моему отцу о ваших звонках и о рождении Джейн. Он думал, что таким образом защищает моего отца и королевскую семью от…
— Не говори этого. — Она подняла руки, словно защищаясь ими от всего негатива, который мог обрушиться ее. — Ты действительно говоришь мне правду? Он никогда не знал о том, что у него есть дочь?
— Нет, он не знал.
— Значит, он не лгал мне. — Это был не вопрос. Надежда осветила ее лицо. Тара помолчала, восстанавливая дыхание. Потом неожиданно она с грустью посмотрела на Зайяда: — Почему ты приехал в Америку, Зайяд? Зачем ты разыскиваешь Джейн? Чтобы рассказать ей о наследстве или посмотреть, достойна ли она того, чтобы принять это?
— И то, и другое.
Тара кивнула, сжав губы.
— Ты не причинишь вреда моему ребенку.
— Я и не думал об этом.
- Предыдущая
- 17/27
- Следующая
