На берегу Севана - Ананян Вахтанг Степанович - Страница 13

• Предыдущая
• 13/74
• Следующая

– Арам Михайлович, а водяной? – спросил Армен.

– Пошлем письмо и снимок в Ереван, попросим ученых помочь нам разобраться в этом вопросе. Может быть, пришлют геолога. Пока же в часы, свободные от уроков, займитесь птичьей фермой. Это дело, надеюсь, вам удастся.

Ребята согласились с Арамом Михайловичем. Однако и в эти дни и в последующие мысли Армена упорно возвращались к тайне озера. «Что же все-таки там делается? Что вызывает эти звуки?» – думал он.

Ребята расстались с учителем в веселом настроении. Но не успели они выйти за ворота, как Арам Михайлович вернул их:

– Я забыл спросить вас о самом главном: где же будут плавать ваши утки и гуси? Им ведь вода нужна!

– Да, – задумчиво ответил Камо, – это верно, вода нужна. В селе у нас с водой плохо. Нам это и в голову не пришло. Не вырыть ли нам небольшой пруд и наполнить его водой из нашей речки?

– Это можно сделать. Устроим комсомольско-пионерский субботник, – согласился учитель.

– Ох, как хорошо будет! – обрадовался Грикор. – Мы туда и рыб напустим… И рыб разведем! – шепнул он на ухо Асмик.

Учитель улыбнулся:

– Развести разведете, а выловить и съесть не успеете. Ведь пока рыбки ваши подрастут, вода в речке высохнет и пруд обмелеет.

– Да, пруд наш недолго будет жить, – сказал Камо, – в жаркие дни высохнет… Но все же мы его выроем!

Вечером Камо зашел в правление колхоза.

Председатель Баграт и Арам Михайлович, сидя за столом, о чем-то вполголоса беседовали.

Камо в нерешительности остановился на пороге.

Увидев мальчика, Баграт и Арам Михайлович обменялись многозначительными взглядами.

– Ты уже пришел, Камо? Это хорошо. Выкладывай свои мысли председателю. Я свое слово уже сказал. – И, пожав председателю руку, учитель вышел.

Баграт был плотно сложенный, мускулистый человек, всегда серьезный и сдержанный. Широкая колодка орденских ленточек, украшавшая его грудь, говорила о том, что Баграт неплохо сражался за Родину. Из-под густых черных бровей на Камо глянули черные суровые глаза.

Выслушав спокойное и серьезное объяснение мальчика, председатель в раздумье долго барабанил пальцами по столу.

– Хм… – сказал он наконец. – А если твои птицы улетят, расходы ты оплатишь?

– Не улетят. Мы им подрежем крылья… Это большое дело, товарищ Баграт. Арам Михайлович говорит, что мы решаем вопрос принципиального значения, что мы наносим сокрушительный удар по «теориям» буржуазных ученых…

Председатель улыбнулся в усы.

Если бы Камо больше знал людей, он мог бы сразу догадаться, что его предложение пришлось председателю по вкусу.

– Ладно, – сказал Баграт, – вы свое дело делайте. – Он улыбнулся, как показалось Камо, немного насмешливо, но уже серьезно спросил: – Так чего же вы теперь хотите?

– У вас есть инкубаторы – дайте нам хотя бы два маленьких. Арам Михайлович советовал нам два просить.

– Ладно. Раз Арам Михайлович ручается за вас, можете взять. Но только обо всем, что будете делать, говорите нам. Спрашивайте у нас. Здесь есть власть. Село не без хозяина.

Камо повернулся и хотел уйти, но председатель остановил его:

– А в школьной комсомольской организации ты ставил на обсуждение вопрос о ферме?

– Когда же я мог это сделать, дядя Баграт?.. – попытался оправдаться Камо.

– Ну хотя бы информировал, – прервал его председатель.

– Хорошо, сегодня же соберу ребят. Спасибо, дядя Баграт, за инкубаторы!..

В тот же вечер Камо рассказал комсомольцам о создании птицеводческой фермы. Затем выступил Армен.

– Так же как Мичурин, который получал гибриды от плодовых деревьев и создавал новые сорта плодов, можем и мы посредством гибридизации и воспитания птенцов получить новые породы птиц, – с увлечением говорил он.

Комсомольцы горячо поддержали предложение юных натуралистов. Лишь Артуш, одноклассник Камо, остался недоволен. Он не решился выступить на собрании, но выразил свое негодование потом, когда оно кончилось.

– Разве среди нас нет никого с головой? Почему нас вздумал учить какой-то мальчишка из Еревана? – возмущался он.

Камо, действительно, приехал из Еревана. Мать его, дочь Асатура, вышла замуж за ереванца и жила в городе. Когда началась война и отец Камо ушел на фронт, мать, взяв сына, вернулась в родное село Личк. Здесь ее встретили как свою, и она работала в табаководческой колхозной бригаде, а Камо продолжал учение в сельской школе. В 1946 году демобилизовался из армии и приехал в село и отец Камо, Самсон.

Самсону в селе понравилось. Баграт уговорил его, хорошего мастера-механика, остаться в селе хотя бы на время, пока Камо окончит школу, – привести в порядок кузницу и отремонтировать сельскохозяйственные машины и инвентарь. Самсон согласился.

– Ну что ж, – сказал он, – останусь и буду работать с вами. А кончит Камо школу – повезу его в Ереван, в университет.

Камо учился хорошо, нравился товарищам, его выбрали секретарем комсомольской организации, Но успехи Камо в школе и популярность среди товарищей раздражали Артуша. Он был уверен, что, не учись у них Камо, секретарем выбрали бы его, Артуша. И его грызла нехорошая зависть.

Попытки Камо образумить Артуша и установить с ним добрые отношения пока не удавались.

– Ох, уж эта Асмик! Что нам делать с нею, дедушка Асатур? – добродушно ворчала тетя Анаид. – В прошлом году одна курица всего девять уточек вывела, а сколько же это теперь наседок понадобится?.. Что-то много ты задумала птенцов выводить.

– Не беспокойся, мама, наседок мы найдем. Вот и дедушка Асатур одну даст, он пообещал. Правда, дедушка?

– Правда, правда, как на такое дело не откликнуться!.. Обязательно у моей старухи наседку отнимем. И к другим в курятники заберемся: сейчас в каждом доме куры клохчут. А где же твой прошлогодний выводок, внучка? Цел? Покажи-ка, что там за диковинка!

– Но, дедушка Асатур, как же я тебе их покажу? Они целый день на речке плавают. Если увидишь мраморных – значит, наши, таких ни у кого нет… Дедушка, помоги наседок достать! Тебя любят в селе, тебе не откажут… Все поверят, – упрашивала деда Асмик.

– Ну, пойдем, внучка, пойдем, – согласился дед. – Пойдем сначала к моей старухе.

Асмик, сияя, пошла за дедом.

– Старуха, у тебя, я знаю, одна из кур клохчет. Одолжи-ка ее этой девочке, – сказал дед жене, входя к себе во двор.

Старуха Наргиз опешила. «Зачем?» – говорил ее взгляд.

Асмик показала ей крупное яйцо и сказала:

– Это яйцо дикой гусыни, бабушка. Мы подложим яйца под наседку – выйдут птенцы, пушистые, желтенькие…

– О-о-ох, ослепнуть мне! Кто же видел, чтобы яйца диких птиц под курицу клали? Новости какие! – И старуха перекрестилась.

Дед Асатур покачал головой:

– Ну, открестилась? Теперь бояться нечего – тащи наседку.

– Да что же это? – заворчала было старуха. – Я сама хотела наседку на яйца сажать. Что же нам теперь, без цыплят оставаться?

– Ну-ну, не ворчи, – говорил дед, – кур у тебя, слава богу, много – не одна, так другая наседка найдется.

– Бабушка, если у вас еще курица заклохчет, я вам яиц водяной черной курочки принесу, – сказала Асмик.

Старуха смягчилась и пошла за курицей. Асмик помогла ей поймать клушку и стояла, прижимая ее к груди, довольная и гордая.

– Старушка моя милая, молодежь наша мир чудесами наполняет. На то они комсомолом и зовутся, век им жить!.. И эти, пионеры, тоже все, что захотят, сделают. Поверь, сделают… Если живых наседок не достанут, под железную яйца положат, – говорил в это время дед Асатур.

Первая добытая наседка помогла делу. Согласилась дать школьникам наседку жена Арама Михайловича. Пришли они и к матери Грикора. Она заворчала было, но Грикор, как всегда, сумел рассмешить и умилостивить мать.

– Нани-джан[4], – сказал он нежным голосом, – я тебе целый полк птенцов приведу вместе с курицей. Дай, не бойся!

• Предыдущая
• 13/74
• Следующая