Русские разборки - Коллинз Джеки - Страница 10

• Предыдущая
• 10/110
• Следующая

Вечером мама, очень расстроенная, сказала, что мистер Даймонд не на шутку осерчал и будет лучше, если Либерти поживет какое-то время с тетей Аретой и сестренкой Синди.

— Тебе там будет веселее, — сказала мама, глядя в пол. — Это на время, потом я уговорю его разрешить тебе вернуться.

Можно подумать, что у нее был выбор!

— Класс! — ответила Либерти, с трудом сдерживая слезы, потому что на самом деле ничего классного в этом не было. Ей не хотелось никуда уезжать. — Ненавижу этот дом! — с вызовом произнесла она. — И пахнет здесь противно. И этого дядьку, на которого ты работаешь, тоже ненавижу. Он тоже противно пахнет. И вообще я все ненавижу!

— Надо подождать несколько месяцев, может, потом он снова разрешит тебе здесь жить, — проговорила мама, тоже глотая слезы. — На самом деле мистер Даймонд не такой плохой человек.

— Нет уж, спасибо! — ожесточенно огрызнулась дочь. И это было искренне.

Жизнь в Гарлеме с теткой и сестрой обернулась приятным сюрпризом. Они только недавно, после смерти отца Синди, перебрались в Нью-Йорк из Атланты. Тетя Арета, мамина сестра, была полной противоположностью Дайан. Толстая, пышущая энергией и весельем, Арета работала на бисквитной фабрике и, судя по всему, прекрасно себя там чувствовала, тем более что работникам разрешалось есть сколько влезет. Кто же станет отказываться от дармовых пирожных? Уж во всяком случае, не Арета.

Синди, на три года старше Либерти, встретила сестру с распростертыми объятиями. Они мгновенно подружились, и впервые Либерти ощутила, что у нее есть семья.

А лучше всего было то, что она вернулась в свою старую школу и рядом опять был Тони, повзрослевший и еще более привлекательный, чем прежде. Хуже было другое: у него уже имелась девушка, тощая белая девчонка с редкими соломенными волосами и щербинкой между передними зубами.

Либерти поделилась своим горем с Синди, и та, не моргнув глазом, объявила, что подружка — это не проблема и они с ней легко справятся. И вот на тринадцатилетие Либерти Синди помогла ей накраситься и выпрямить волосы, чтобы они не топорщились во все стороны непокорной гривой. После этого Либерти надела свою самую обтягивающую маечку и самые узкие джинсы, на ноги нацепила взятые у сестры босоножки на высоких каблуках, которые были великоваты, ну и что? И они вдвоем направились в боулинг, где Тони по вечерам подрабатывал.

А надо сказать, что в тринадцать лет Либерти уже была чудо как хороша, а с косметикой, в обтягивающих джинсах и со «взрослой» походкой (благодаря каблукам) ей можно было дать все шестнадцать. Тони, конечно же, обратил на нее внимание. Так, послушав совета сестры, Либерти снова обрела кавалера.

Другой совет касался орального секса.

— Трахаться с ними не обязательно, — как ни в чем не бывало наставляла сестренку Синди. — Достаточно проделать вот это. — Она иллюстрировала свои слова с помощью банана. — Если все сделаешь правильно, парень, считай, у тебя в кармане. Будет твой, пока сама не прогонишь.

«Я его никогда не прогоню, он всегда будет мой», — подумала Либерти и сделала так, как советовала Синди. Тони противиться не стал.

К несчастью, через год Тони окончил школу и вместе с матерью уехал в Майами, что стало для Либерти большим ударом, так как наличию парня она придавала большое значение: оно делало ее более значительной в собственных глазах, подтверждало ее статус постоянной подружки.

Тони уехал, и она как с цепи сорвалась. В парнях отбоя не было. Синди была права: пять минут на их любимую «процедуру» — и они у твоих ног, пока сами не надоедят. Вскоре Либерти уже могла заполучить любого понравившегося парня. Подумаешь — оральный секс. Ведь президент Клинтон объяснил народу, что это и не секс вовсе.

Настоящий секс она познала только в шестнадцать, когда безумно влюбилась в вокалиста одной любительской рок-группы. Он был англичанин и подражал Эминему. Тощий, как скелет, с острым взглядом и жесткими манерами, он очень скоро поймал ее на крючок — не только в сексуальном плане, но и в творческом: иногда он позволял ей спеть что-то с его музыкантами, и это было классно. Еще он советовал ей продолжать сочинять, что она и делала с большим энтузиазмом.

Либерти опять стало казаться, что она нашла парня своей жизни.

— Осторожнее, девушка! — предостерегала Синди. — Это творческая натура. Я каждый раз на этом пролетаю.

Либерти было все равно, творческая натура или какая другая. Главное, что он заставлял ее кровь бурлить, и в музыкальном плане, и во всяком ином, а больше ей ничего и не было нужно.

Но Синди, конечно, оказалась права. Он оказался плохим мальчиком, заразил ее лобковыми вшами, а потом бросил ради худосочной малолетней стриптизерши с огромными фальшивыми сиськами.

В особняк Даймонда Либерти так и не вернулась, хотя мама не раз звала ее. С теткой и сестрой жизнь была какая-то более настоящая, тем более что они тоже не хотели ее отпускать.

Мама приезжала в гости каждое воскресенье, в свой выходной. Иногда у Либерти появлялось чувство, что ее мама — Арета, а Дайана — просто родственница, которую она толком и не знает. Арета была заботливая, как квочка, ее пылкой любви хватало на всех.

И вот сейчас, после семи лет жизни врозь, Либерти вдруг оказалась в тесной маминой квартирке. С растяжением лодыжки и ожогом руки.

Отлично! Можно себе представить, сколько нотаций ей предстоит выслушать в ближайшие несколько дней. Это просто несправедливо!

Может, в самом деле, пора удаче повернуться к ней лицом?

Джет добрался до дома Сэма и засел за телефон. После трех лет отсутствия он вовсе не собирался коротать первый нью-йоркский вечер в одиночестве, тем более в ожидании завтрашней встречи с отцом. Дорогой папочка! Что еще за номер он задумал?

В каком-то смысле Джета страшила перспектива предстать пред отцовскими очами. Хотя, если подумать… Какого черта? Он уже давно не тот испуганный малыш, что прятался от отцовской плетки. Да пошел он, этот Ред Даймонд! Теперь Джета голыми руками не взять.

Он перелистывал карманный компьютер, оставляя без внимания имена тех приятелей, что на момент его отъезда чересчур увлекались наркотой. Номер Беверли, красавицы-визажистки родом из Гвианы. Бывшая подружка Сэма, Беверли была в курсе прошлых фокусов Джета.

— Как у тебя-то дела? — спросила Беверли участливо.

— Неплохо, — ответил он. — Спасибо вам с Сэмом, не дали помереть.

— Да уж, другого выхода не оставалось, как отправить тебя подальше, а то ты тут совсем загибался.

— Лучше не напоминай. — Он застонал, отмахиваясь от тяжких воспоминаний, — а таких было немало, одно постыднее другого.

— Ладно, ладно, — засмеялась Беверли. — Не буду!

— Спасибо.

— Слушай, говорят, ты в Италии процветаешь? Значит, не зря все было?

— Да, и все благодаря тебе, — признал он: это Беверли организовала ему собеседование в модельном агентстве, куда его в результате и взяли.

— Вот и хорошо, что все удачно сложилось, — порадовалась за него Беверли. — Отчего же ближнему не помочь?

— Стало быть, я твой должник. Вот я и думаю: не сводить ли мне тебя на ужин? По старой дружбе.

— Меня и моего нового парня?

— А такой есть?

— Дорогуша, парень есть всегда. И этот тебе понравится.

— Правда?

— Стала бы я связываться абы с кем, — усмехнулась она.

— Видели, знаем, — парировал он.

— Тебе-то откуда знать? — Она опять рассмеялась. — Ты же всегда был в отключке.

— Послушай, Бев, хоть и под кайфом, а кое-что я запомнил.

— Ладно, ладно, — согласилась она, — кретины тоже попадались, но ненадолго.

— Попадались? — фыркнул он.

— Спасибо, Джет! Но я должна тебе сказать, что этот парень у меня постоянный.

— Тогда бери его с собой. Куда хочешь пойти?

— Может, в «Иль Канторини»? В половине девятого? — предложила она. — Помнишь этот кабак?

— Конечно, — сокрушенно проговорил он. — Остается надеяться, что меня там не помнят. У меня есть тайное подозрение, что я как-то учинил там разгром.

• Предыдущая
• 10/110
• Следующая