Приговор Лаки - Коллинз Джеки - Страница 47
- Предыдущая
- 47/71
- Следующая
Со временем Мария и Джино-младший сами разберутся, что к чему, а пока…
В пароксизме раскаяния Лаки снова позвонила Джино.
– Если тебе так хочется повидаться с Ленни, – сказала она сдержанно, – можешь позвонить ему сам – он поселился в «Шато Мормон» вместе со своей сицилийской наложницей. Можешь пригласить к себе и Леонардо – мне наплевать, но я бы предпочла, чтобы ты не приглашал ее.
– Ладно, ладно, только, ради всего святого, успокойся, – добродушно сказал Джино. – Истерика тебе не к лицу.
– А тебе не к лицу принимать его сторону и действовать против меня! – резко возразила Лаки. – И, к твоему сведению, у меня не бывает истерик.
– Что верно, то верно, – согласился Джино.
– Вот именно, – с нажимом сказала Лаки. – А если ты считаешь, что Ленни прав, тогда ты действительно… выжил из ума.
Она с некоторым страхом ждала, как отреагирует Джино на этот ее последний выпад, но он пропустил оскорбление мимо ушей.
– Ладно, дочка, – сказал Джино спокойно, – привози своих малышей – я по ним соскучился. И если ты действительно не возражаешь, то я, пожалуй, все-таки позвоню Ленни.
– Я не возражаю, – медленно сказала Лаки, с трудом взяв себя в руки. – Но только если он
не притащит с собой… ту женщину.
– О'кей, я понял. Ну а как насчет того ребенка?
– Да ради бога! – проговорила Лаки самым саркастическим тоном. – Если тебе доставляет удовольствие видеть у себя в доме это отродье семьи Боннатти – пожалуйста!
Она снова швырнула трубку, жалея, что согласилась отвезти детей к Джино. Как она могла допустить, чтобы Джино-младший и Мария познакомились с этим Леонардо – или как его там? А вдруг они понравятся друг другу, подружатся? Что ей тогда делать?
Немного успокоившись, Лаки попробовала примерить всю ситуацию на себя. Что было бы, если бы она забеременела после той безумной ночи с Алексом? Как бы отреагировал Ленни, если бы она сказала ему: «Вот, это Алекс Вудс-младший, прошу любить и жаловать»? Простил бы он ее? Черта с два! Ленни и так недолюбливал Алекса, но, если бы он узнал о том, что Лаки переспала с ним, он бы тоже не стал слушать никаких доводов и вышвырнул ее вон.
Подумав об этом, Лаки криво улыбнулась. После того как Алекс битый час уговаривал ее дать Ленни еще один шанс, ее опальный муж должен был целовать ему ноги.
Мысль эта, однако, нисколько не уменьшила ее ярости. Слишком глубокой была рана, которую нанес ей Ленни. Слава богу, на сегодняшних слушаниях в суде они не встретились, но что она будет делать, когда завтра начнут вызывать свидетелей? Ведь ради Стива они с Ленни должны были изображать преданно любящих друг друга супругов, которым не все равно, чем кончится разбирательство и на сколько лет упрячут за решетку эту девицу со странной фамилией.
Вспомнив о Миле, Лаки невольно вздрогнула. Ее нелегко было напугать, да она в общем-то и не боялась Милу Капистани. И все же в ее худом, жестком лице было что-то до такой степени враждебное и пугающее, что при одном взгляде на девушку Лаки каждый раз хотелось оказаться подальше от нее.
Тедди Вашингтон тоже не вызывал в ней особой симпатии. Вернее, не он, а его дорогие белые адвокаты, которые вели себя так, словно их подопечный уже вышел на свободу. Да и сам Тедди нисколько не считал себя виноватым, и это бесило Лаки ничуть не меньше, чем поступок Ленни. Будь ее воля, она судила бы их по-своему. Мила и Тедди – оба должны были хотя бы понюхать того, что они сделали Мэри Лу и Ленни.
Око за око, зуб за зуб – таков был главный принцип правосудия Сантанджело.
Остановившись на перекрестке, Лаки вызвала свою «голосовую почту» . Ее ожидало несколько сообщений, самым важным из которых было послание Буги. Детектив просил перезвонить ему в Рим, и Лаки, вздохнув, набрала его номер, опасаясь, что ее снова ждут плохие новости.
В Италии сейчас было около трех часов утра, но голос у Буги был бодрым.
– Я знал, что это ты, – радостно сказал он, и у Лаки немного отлегло от сердца. Похоже, ее опасения насчет скверных новостей не оправдались.
– Как ты догадался? – спросила она.
– Ты никогда не заботилась о приличиях. Любой другой человек на твоем месте подождал бы со звонком по крайней мере до шести утра.
– Не критикуй меня хоть ты, Буги! – взмолилась Лаки. – Мне и так сегодня досталось. Что у тебя за новости? Тебе удалось что-нибудь выяснить?
– Новости у меня не плохие, но и не хорошие. По возвращении из Лос-Анджелеса Карло и Бриджит сразу же поехали в поместье к его родителям. У них под Римом что-то вроде палаццо, только очень запущенного. Некоторое время Бриджит и Карло жили там, но, когда я попытался выйти на них, мать Карло, которая, кстати, почти не говорит по-английски, сообщила мне, что они «отправились».
– Отправились куда?
– Это я и пытаюсь выяснить.
Лаки задумалась.
– Я очень волнуюсь из-за Бриджит, – сказала она наконец. – Постарайся побыстрее напасть на их след. Я боюсь за девочку, ее как будто подменили. Да и этому типу – ее итальянскому мужу – я не доверяю.
– Сделаю, что смогу.
– Тебе нужна помощь?
– Пока нет. Я возобновил кое-какие из своих старых связей, так что не беспокойся – если будет надо, мне помогут. Как только у меня будут какие-нибудь новости, я тебе позвоню.
– Если бы я могла, завтра же прилетела бы в Рим, но, к сожалению, я должна быть здесь.
– Пока в твоем присутствии нет никакой необходимости, – несколько напыщенно ответил Буги. – Но если мне вдруг понадобятся твои контакты, я тебя извещу.
– Если возникнет какая-то чрезвычайная ситуация, я прилечу немедленно.
– Хорошо, буду держать тебя в курсе.
«По крайней мере, хотя бы Буги знает, что делает», – подумала Лаки, кладя трубку на аппарат и трогая машину с места. Она была совершенно уверена, что, если с Бриджит что-то неблагополучно, Буги непременно это выяснит и даст знать ей, а уж она сумеет решить любую проблему.
Домой Лаки вернулась почти с легким сердцем.
Почти…
– Ну, как тебе сегодняшний день? Начинаешь привыкать? – поинтересовался Говард Гринспен, уверенно ведя свой темно-вишневый «Бентли» по бульвару Уилшир.
Тедди, сидевший рядом с ним на переднем сиденье, ответил не сразу. Он все время спрашивал себя, как получилось, что этот адвокат стал его единственным сопровождающим и советчиком. Почему он не может каждый день ездить в суд и обратно с отцом?
– В общем, нормально, – ответил Тедди уклончиво, хотя на самом деле первый день в суде стал для него настоящим кошмаром. Адвокаты выставили его полным ничтожеством – закосевшим с нескольких банок пива сопляком, который настолько утратил собственную волю, что сделался чуть ли не добровольным помощником и соучастником Милы в ее кровавом преступлении.
– Тебе понравился Мейсон? – снова спросил Гринспен. – Отличный парень, верно?
«Он – белый. И ты тоже белый. Как вы можете мне не нравиться?» – подумал Тедди и невольно поморщился. Говард и Мейсон были адвокатами отца, оба получали за свои услуги огромные гонорары. Похоже, процесс обойдется Прайсу в целую гору «зеленых».
– Да, – солгал он, хотя про себя он уже давно записал Мейсона Димаджо в шишки на ровном месте, которые к тому же любят покомандовать. Чего стоил один его шутовской наряд – ковбойская шляпа и костюм за пять тысяч долларов, в то время как его, Тедди Вашингтона, нарядили как какого-то придурка.
– Твоя мать – та еще штучка! – объявил Говард Гринспен с презрительной ухмылкой на холеном лице.
– Когда-то она была очень красивой, – возразил Тедди, сочтя необходимым вступиться за мать.
– Я знаю, Прайс как-то показывал мне свадебные фотографии, – отозвался адвокат, мельком поглядев на себя в зеркало заднего вида. – Джини была красотка что надо. Поразительно, как люди иногда распускаются.
– Я буду ездить с вами в суд каждый день? – поинтересовался Тедди, включая радиоприемник и начиная вертеть рукоятку настройки.
– Твой отец распорядился именно так, – ответил адвокат, отводя его руку в сторону.
- Предыдущая
- 47/71
- Следующая
