В пламени холодной войны. Судьба агента - Коллектив авторов - Страница 16

• Предыдущая
• 16/63
• Следующая

Генерал начал объяснять, и у меня появилось чувство, что ненавистный «железный занавес» остался далеко позади. Сейчас я фактически выслушивал основные тезисы ответного противостояния русских в «холодной войне», цитируемые высокопоставленным чином советской разведки. Фантастическая ситуация!

– Мы можем уточнить некоторые детали, наблюдая за персоналом посольства извне. Но их необходимо дополнить внутренней информацией – в первую очередь, из американского посольства. В Москве сейчас как раз гостит лицо, которое, вероятно, и сможет нам ее дать… А теперь, – он благожелательно улыбнулся, – вы можете сделать жест, если хотите.

У него была феноменальная способность смягчать истинный смысл своих слов. Разумеется, никакого жеста не последовало:

– Поскольку это не затрагивает шведских интересов, я готов слушать дальше.

Но следующей фразой он коснулся действительно чувствительной струны:

– Нам кажется, для упрочения ваших позиций в Москве вам желательно поставлять побольше полезной информации домой.

Не знаю, было ли это заметно, но сказанное повергло меня в привычную депрессию. Приятное праздничное настроение улетучилось. Чертов Рубаченков! Он раскусил мое плачевное положение, доложил – и господин генерал, естественно, проявил заботу. Я зажег еще одну сигарету, чтобы избавиться от грустных мыслей. И приготовился слушать дальше.

– Мы предлагаем взаимно полезное сотрудничество: вы даете нам определенные сведения о посольствах, а мы сообщаем вам необходимую информацию для доклада домой.

Признаюсь, я не колебался ни мгновения. И если создавал видимость раздумий, то только из тактических соображений.

Обещанная «помощь» была именно тем, в чем я нуждался, чтобы продолжить службу военным атташе. Мне было необходимо избежать возвращения домой и назначения на какой-нибудь второстепенный и безнадежный пост. А «холодная война»? Меня неотразимо привлекало сыграть свою, пусть скромную, роль на сцене, где пересекались большие международные амбиции. Да и возможность ознакомиться с ними поближе выглядела весьма заманчивой. В конце концов, это важно для «военной державы номер три»!

– Вы колеблетесь, – резюмировал генерал. – Но никто и не требует немедленно ответа. Подумайте! А в будущем держите связь с Никитушевым.

Мы снова вернулись в гостиную, где Николай и Павел Константинович, устав ждать, играли в шахматы выполненными на восточный манер фигурами.

Кофе и сигары завершали встречу. Я усиленно дымил, но мало участвовал в разговоре, стараясь выглядеть задумчивым. Это должно было показать мою заинтересованность.

Существует определенная категория лиц, именуемых провокаторами. Попросту говоря, это агент, который внедряется в одно из звеньев сети противника. У меня была абсолютная уверенность, что русские отводят мне подобную роль. И я был готов дать ответ прежде, чем мы расстанемся. Однако сделал это только через 45 минут. Наклонившись к генералу, прошептал:

– Хорошо. Я согласен.

Он постучал по столу и попросил тишины:

– Еще несколько деталей, которые нужно уточнить!

Николай вопросительно посмотрел на свой портфель и, после кивка генеральской головы, вынул лист с отпечатанным текстом.

– Выберем подходящее кодовое название, – предложил мне генерал. – Это необходимо для донесений. Какие там псевдонимы свободны у третьего управления?

Николай просмотрел текст и засмеялся:

– Вот, например, «Орел» – хорошо подходит для летчика! Все тоже рассмеялись. Очень весело!

– Что ж, возьмем его.

После этого в первый и последний раз все взоры обратились к Павлу Константиновичу: наконец-то и он получил возможность показать, для чего находится в компании. Ему поручили следить, чтобы контрразведка не чинила мне препятствий. Меня это устраивало, обещая двойную пользу.

– Может, я что-то упустил? – спросил генерал.

– Имя! – подсказал Николай.

– Конечно! – генерал повернулся ко мне. – Теперь, когда ты принят в наш круг, тебя будут звать Стиг Густавович, и никак больше.

Таким образом, моя фамилия также была отсечена по правилам конспирации.

Мы возвращались в город, как и прибыли – в разных машинах. Шоферы были поразительно аккуратны, и это понятно: пассажиры в машинах ГРУ не годились на роль свидетелей в автокатастрофах.

Переход в сферу третьего управления не был сопряжен с чем-то новым: Николая просто сменил другой «ведущий». Его звали Сергей Васильевич. Еще один Сергей.

Какая у него фамилия, Веннерстрему было безразлично – он сам ее теперь не имел. Возможность узнать, кто такой этот Сергей, так и не представилась. Стало лишь ясно, что он был майором и подчиненным кого-то, с кем Стигу, вероятно, предстояло встретиться позднее. Он казался больше гражданским, чем военным: одевался с европейским вкусом, но говорил по: английски в ярко выраженной американской манере, хотя хорошо владел и немецким, по причине чего их беседы представляли собой странную трехъязычную смесь. По мнению Веннерстрема, Сергей вообще выглядел и вел себя несколько странно.

Николай отрекомендовал их друг другу в городской квартире. Особняк в Серебряном Бору больше не посещали. Считался ли он израсходованным как явка, или им не располагало третье управление, Стиг так никогда и не узнал. Расставаясь, Николай выглядел по-настоящему огорченным. И это не казалось наигранным: в конце концов, у разведчиков и агентов тоже есть свои привязанности.

Поначалу шведу казалось, что Сергей неэффективен в работе. Вопросы, которые он задавал, мало чего стоили. Но позже, присматриваясь, Стиг понял, что проходит своеобразный испытательный срок. Третье управление ничего не считало решенным, и его попросту проверяли.

Первым, что привлекало внимание, была проверка пунктуальности. Сергей ждал в условленном месте с машиной, и когда Стиг садился в нее, тот обязательно смотрел на часы: тип служебного хронометра, показывавшего абсолютно точное время. Это повторилось всего несколько встреч, потому что сообразительный швед стал приходить немного раньше. А про себя думал: «Ладно, припомню тебе, ленивый хитрец». Именно такое впечатление – ленивца – медлительный Сергей почему-то производил на активного и подвижного Стига.

Раздобыв секундомер, Веннерстрем начал заранее рассчитывать время, чтобы подойти, как говорят, тютелька в тютельку. Таким образом, вскоре ему уже удавалось соблюдать точность до секунды.

Когда Сергей убедился, что агент понял организационные требования, он тоже стал являться на встречи секунда в секунду. Риск попасться на глаза наблюдателям был сведен к минимуму.

Проверяли и знание языков: например, как хорошо Веннерстрем схватывает на слух беседу на английском. Как-то Сергей попросил помочь с прослушиванием магнитофонной записи. Некоторые места в ней было трудно разобрать. И хотя специалистов у них наверняка хватало – испытуемому пришлось это сделать.

Такая «неутонченная» проверка поначалу показалась Стигу обидной и смехотворной, но потом его заинтересовала пленка сама по себе. Это был диалог двух американцев, записанный, по-видимому, в помещении, поскольку не было слышно посторонних шумов. Вообще-то прежде он довольно часто слышал, что русская контрразведка ведет тайное прослушивание, но наглядное подтверждение тому получил впервые.

Беседа американцев была явно компрометирующей. Один из них только что вернулся из поездки, и теперь они выясняли, где расположена фабрика: до или после моста? И далеко ли от излучины реки находится электростанция?

Цели для бомбардировки! Это открытие ошеломило Веннерстрема. Вслух он, однако, ничего не сказал, ведь Сергея интересовало только умение шведа понимать плохо прослушиваемые места.

…Память – удивительная штука. Стиг слушал кассету и улыбался. Ему припомнился вдруг совсем другой эпизод с прослушиванием – во время войны, в Стокгольме, в особняке, который занимал тогда немецкий военный атташе.

У Веннерстрема всегда было богатое воображение. И тут он будто наяву представил, как все происходило: вот сидят они – немец с несколькими соотечественниками, – удобно откинувшись в креслах и ничего не подозревая. Ведут разговор, не предназначенный для посторонних… и вдруг внезапно замолкают, уставившись в жерло камина. А оттуда медленно опускается микрофон и замирает на уровне их носов! Шведский специалист из СЕПО просчитался на метр провода. Немая сцена! Скандал! Невозможно описать, как разгневанно реагировал на этот просчет германский военный атташе…

• Предыдущая
• 16/63
• Следующая