Дом на семи ветрах - Алистер Дениза - Страница 14
- Предыдущая
- 14/34
- Следующая
— Что же ты можешь положить на алтарь, Кэтрин? Свое роскошное тело? Но я уже отказался от него раньше, — грубо напомнил он. — Я уверен, что все эти эмоциональные встряски лишили тебя последних сил. — Он бросил ей ее сумку с вещами, которую она автоматически схватила за ручки. — У меня здесь пока только одна спальня. — Да не беспокойся так, крошка, — сказал он. — Наверху есть еще раскладной диван, думаю, ты на нем поместишься.
Напоминание о юношеском увлечении заставило Кэтрин нахмуриться. С этим моментом никак не вязалась нежность; она вспомнила то лето, когда убедила себя, что на ее чувства отвечают взаимностью. Ред, конечно, знал об этом, но впервые упомянул. Это задело ее. Она опустила глаза, чтобы скрыть свои чувства.
— Где это? — напряженным голосом поинтересовалась она.
— Наверху. Ванная — налево. — Ред следил, как она поднималась по ступеням, натянутая как струна.
Как только она скрылась, его плечи поникли, на лице проступила глубокая усталость. Он потянулся к шкафу, вытащил бутылку виски и плеснул из нее в стакан. Осушил одним глотком, поморщился и продолжал стоять, глядя на лестницу… На лице было написано отвращение… К самому себе?
7
Когда Кэтрин закончила стелить постель, глаза ее совсем слипались. Решив не искать ночную рубашку, она сбросила одежду и, оставшись лишь в узких шелковых трусиках, скользнула в спальный мешок, радуясь освобождению, хотя и временному.
На нее тут же обрушились кошмары, никакого покоя не получилось. Не успев, как следует, заснуть, она проснулась. Горло болело от крика, разорвавшего тишину и закончившегося прерывистыми рыданиями. Кошмары исчезли, но ощущение страха осталось. Ребенком и даже подростком она часто просыпалась с таким ощущением, но этого давно уже не происходило. Ее всю трясло, как в лихорадке.
Она села, вся в холодном поту, и в темноте попыталась отыскать выключатель. Ее рука коснулась чего-то теплого и живого, и она вновь вскрикнула. В комнате зажегся свет, который почти ослепил ее.
— Успокойся. — Ред наклонился к ней — высокая темная фигура с мужественным строгим лицом.
Его голос был сердитым, вероятно, из-за того, что прервали его сон, подумала она. В этот момент она отчетливо вспомнила основные детали ночного кошмара: Ред и роскошная блондинка на диване в гостиной, а она сама на пороге комнаты, не в силах сдвинуться с места, все ее девичьи фантазии рушатся. Что она сделала потом? Ах да, бросилась бежать… А их смех преследовал ее. Кэтрин предали, унизили. Происходящие события каким-то образом отбросили ее в прошлое. Ее подсознание в полудреме сыграло с ней странную шутку. Было бы легко отбросить воспоминания о ее полудетском увлечении, гораздо труднее забыть чувства боли и унижения, которые вызвала после всех этих лет тень прошлого. Непреодолимая тяга, почти страсть, ослабла с годами, оставив после себя враждебность и осторожность в отношениях с Редом. Она замкнулась и больше не позволяла себе испытывать ничего подобного.
Кэтрин пыталась собраться с силами и успокоить дыхание. Диван скрипнул, когда Ред присел на его край. Она открыла глаза, казавшиеся огромными на ее осунувшемся лице.
— Извини, что разбудила тебя. — Голос был хриплым, каждое усилие причиняло физическую боль. Она хотела, чтобы Ред ушел и оставил ее одну. Она могла хотя бы выплакаться в надежде, что станет легче. В его присутствии это было невозможно. Ей было очень важно не показать ему эту боль, эту слабость.
Ред сердито и резко свел брови.
— Ради бога, оставь свое благородство и расслабься, — сердито и с грубым нетерпением проворчал он, схватил ее за плечи и привлек к себе. Она была слишком потрясена, чтобы сопротивляться, обнаружив, что крепко прижимается к его груди. Это не было нежностью, но оказалось достаточным, чтобы плотина ее чувств прорвалась. Он молча обнимал ее, а она плакала, плакала до тех пор, пока не успокоилась.
Чувствуя, как он заворочался, Кэтрин поняла, что его терпению приходит конец. Почти в тот же момент, когда она собралась отодвинуться, ее внимание привлекли детали, на которые она не обратила внимания. Она была почти совершенно раздета, и ее обнаженная грудь прижималась к его покрытой курчавыми волосками груди. Первой мыслью было: как могла она так долго не чувствовать этого жестокого прикосновения? Кэтрин отпрянула, испуганно вскрикнув. Только сейчас она поняла, что полностью беззащитна перед его беззастенчивым взором. Голубые глаза светились, оглядывая ее покрасневшее лицо, переходя вниз к мягким холмикам грудей, белевшим в полутьме. Дыхание Реда стало прерывистым. Он казался пораженным представшей перед ним картиной. В его глазах она прочитала нескрываемое желание.
Сила этого взгляда, казалось, лишила ее способности двигаться. На нем был только черный халат до колен, небрежно схваченный поясом и распахнутый на груди, к которой только что была прижата ее голова. Глаза сами собой опустились вниз, к его загорелым ногам.
Кэтрин попыталась проанализировать свои чувства.
Угрожающая настойчивость горящих глаз Реда заставила ее моментально ощутить прирожденную чувственность, бьющую сейчас через край.
В голове Кэт все смешалось: чувства, наполовину сформировавшиеся представления; она жаждала одиночества, чтобы разобраться в себе. Почему Ред, похоже, всегда знает что-то, что ей недоступно?
— Твой жених не стоит того, чтобы о нем так сокрушаться, — небрежным тоном сказал Ред.
— Карл? При чем здесь Карл? — Она непонимающе уставилась на него.
Ред говорил о Карле, наконец, поняла она, с недоверием вдумываясь в его слова. Ред, видимо, считал, что она видела во сне своего бывшего жениха.
Она все еще сидела почти обнаженная, и мысль об этом заставила ее покраснеть. Дрожащими руками она схватила край своего спального мешка и натянула его до подбородка.
Это был просто ночной кошмар, — хрипло произнесла она. — Он не имеет никакого отношения к Карлу.
Выражение глаз Реда, следящих за ее лихорадочной попыткой прикрыться, заставило ее смутиться. Она испытала тем большую неловкость, что раздетой ее застал не кто-нибудь, а Ред. Кэтрин неохотно призналась себе в этом. Если бы рядом был Карл, у нее не было бы такого болезненного ощущения своего собственного тела; она просто рассмеялась бы и отвергла его притязания воспользоваться ситуацией. Ред не стал бы ухаживать за одной из Келвей, напомнила она себе, если бы, как это было раньше, он не хотел чего-то доказать. Сердце ее вдруг замерло и снова забилось. Он не будет… Неужели никогда не… При одной мысли о невозможном ее бросило в жар. Интересно, что она почувствует, если он вновь коснется своей горячей ладонью ее кожи?..
— Так это был страшный сон?
Кэтрин сжалась, затем попыталась расслабиться, удивленная тем, что его слова вызвали такую реакцию. Смысл его слов был ни при чем: это была слепая реакция на звук его голоса. Реду ведь она безразлична, напомнила себе Кэтрин. Он использовал ее, прекрасно, она тоже постарается использовать его. Огорчало только нежелательное появление в ее лишенной чувственности жизни жгучего интереса к этому. В определенном смысле она жила спокойно, а теперь вот проснувшийся интерес грозит превратить шелковые нити в стальные узы, и тогда прости-прощай ее естественная сдержанность и чувство самосохранения. Мысли были навязчивы, и она любой ценой хотела избавиться от них.
— Не знаю. — В голосе ее ощущалась пустота. — Я имею в виду, что у меня обычно остается только смутное представление. А сейчас уже все позади. — Она нервно рассмеялась.
— Похоже, тебя немного лихорадит. — Его взгляд был спокоен, и она подумала, что сходит с ума, пытаясь отыскать скрытый смысл в простом замечании. Знает ли он о ее подспудных желаниях, которые она пытается в себе подавить?
— Да нет, нисколько, — хрипло произнесла она, пытаясь придать голосу обыденность и забыть о том влиянии, которое оказывает его присутствие на ее тело и душу. Он продолжал сидеть и улыбаться, и эта улыбка волновала ее. Неужели он понимает, какие мысли пробегают в ее голове?
- Предыдущая
- 14/34
- Следующая
