Повелители теней - Кобли Майкл - Страница 11

• Предыдущая
• 11/90
• Следующая

— Я Обакс, — ответил тот низким ровным голосом. — Меня направили твои братья приветствовать тебя от их имени.

Перед мысленным взором Бернака появились образы из ночных кошмаров: всадники с закрытыми лицами, лошади с белыми глазами… Не поворачивая головы, он вытянул руку и махнул в сторону тощих фигур в масках:

— А эти?

— Мои слуги и защитники.

— Поскольку теперь ты под моей защитой, их услуги тебе больше не потребуются. — Он обернулся к одному из сержантов. — Убейте их!

Схватка была короткой, но результативной. Когда она завершилась, один из людей Бернака погиб, другой лишился руки, но те трое лежали мертвые. С них сняли шлемы, открыв их звериные морды. Обакс спокойно воспринял происходящее, не выразив никаких чувств. Бернак приказал людям разбивать лагерь, а двум лучшим бойцам остаться с ним и потащил Обакса в лес. Когда они отошли довольно далеко от поляны, он остановился:

— Кто ты? Зачем ты здесь?

— Я имею счастье быть Слугой, Ночным Братом на Пути Сумерек. — Молочно-белые глаза, казалось, видели его насквозь. — Моя обязанность и радость состоят в том, чтобы стать твоим рабом и показать тебе Королевство Сумрака и отвести к Великому Источнику.

Бернак медленно облизнул пересохшие губы:

— Как ты это сделаешь?

— Я покажу, — Обакс поднял руку с длинными пальцами, — немедленно.

Бернак рефлекторно подался назад, но удержался на ногах и обратился к своим солдатам:

— Достаньте мечи и встаньте рядом с ним. Если вам покажется, что я в опасности, убейте его!

Когда все было готово, Бернак некоторое время пристально глядел на Обакса, потом кивнул:

— Начинай!

…Когда они вернулись на поляну, была глубокая ночь, почти все воины спали у костров, завернувшись в одеяла. Бернак позволил своим охранникам уйти, сказав Обаксу, чтобы он сам нашел себе еды и устроился на ночлег там, где ему понравится. Слуга безмолвно поклонился, подошел к ближайшему костру, не обращая внимания на соблазнительно пахнущий котелок, стоящий на горячих углях, сел на бревно и завернулся в плащ.

Бернак тяжело зашагал к своей палатке, единственной палатке на поляне, вошел и рухнул на покрытый шкурами тюфяк. Под шкурами что-то зашевелилось, из-под них выбралась женщина и села, глядя на него. Но его глаза все еще созерцали призрачные пейзажи Королевства Сумрака: бледные леса из облезлых деревьев, чьи колючие ветки раздваивались на концах и упирались в землю, две огромные башни, на которых рыдали привидения, каменный выщербленный гигант, шепчущий стихи на неизвестном языке. Там, в Королевстве Сумрака, Обакс превратился в одного из коней и повез Бернака, показывая ему все эти чудеса. Потом они подъехали к чудовищно огромной горе со срезанной вершиной, в сердце которой пульсировало нечто вызывающее благоговейный ужас — Источник.

Сейчас, когда он пытался вспомнить, как тот выглядел, на ум приходили только обрывки картинок: радужное пламя, столб воды, рыдающий водоворот с мерцающими в нем огнями, какое-то облако с кристаллами… Он не помнил, как это облако обратилось к нему, это холодное пламя, запечатлевшееся в его мозгу. Но оно знало его и его предназначение.

Бернака начал раздражать неподвижный взгляд женщины. Он повернулся к ней и отбросил в сторону меха.

Она была обнажена, ее бледная кожа и округлые формы пробудили в нем похоть. Он взял ее, она не издала ни звука. Только потом, когда все кончилось, она спросила, голосом, полным отчаяния:

— Кто я? Прошу тебя, скажи, кто я?

Холодное серое утро пришло в Бахрузские горы, холодное, но не морозное, серое, но не обещающее близкого дождя. Туман окутал утесы и пики, спрятал от людских глаз горные потоки, низвергающиеся в ущелья и пропасти, углубляющие и расширяющие их и летом и зимой. Один из таких потоков, можно сказать, целая широкая река, струился с укрытых снегами вершин, неся свои воды зеленым, поросшим травой ущельям и попадая в высокогорную долину Крусивель. Здесь вода замедляла свой бег, образовывая в северной части долины озерцо, на берегах которого стояло поселение. Поток вытекал из северо-восточной части озера и устремлялся к обрыву. На краю скалы можно было видеть ряд выступов, на которые налетала вода, повисая в воздухе и обрушиваясь вниз. Она падала с такой высоты, что превращалась в брызги, в водяную пыль, вечно висящую в воздухе.

Склонные к размышлениям обитатели города часто задавались вопросом, в чем смысл столь длинного путешествия, если в конце его ждет всего лишь прыжок в забвение…

В это утро два человека сидели неподалеку от водопада. Тот, что постарше и повыше, был одет в толстые шерстяные штаны и старую куртку, сшитую из кусочков кожи.

Его собеседник, маленький толстенький человечек, похожий на торговца в своей одежде с огромным количеством карманов, налил в деревянный кубок светлого вина и передал высокому.

Икарно Мазарет, Глава рыцарского Ордена Древа, взял протянутый ему кубок и сделал глоток. Он посмаковал вино, прежде чем проглотить, потом присвистнул:

— Вот это напиток! Это лучшее эбронское белое, которое я когда-либо пробовал. — Он поцокал языком. — Насколько отличается от этих хоньирских элей, которые тоже по-своему хороши. Я уж не говорю об асмирите, этом топленом молоке…

Второй протянул бутылку, но Мазарет покачал головой:

— Одного вполне достаточно в такую рань. К тому же я сомневаюсь, Джилли, что ты пришел сюда только для того, чтобы принести мне бутылку вина.

— Разумеется, — отозвался Джилли. — У меня есть еще и кабриганский сыр. — Он достал из кармана промасленный сверток и развернул его. — Но если вы против…

— Ты просто демон-искуситель. — Мазарет усмехнулся и отломил кусочек сыра. Прожевал, наслаждаясь острым вкусом, потом спросил безразличным тоном: — Значит, плохие новости?

Джилли пожал плечами, потом налил вина себе. У него было круглое бородатое лицо и изысканные манеры, которые никак не позволяли предположить, что он мастерски владеет мечом.

— Смотря, что вы подразумеваете под словом «плохие». Сочувствующие нам люди с востока обещают продолжать поставлять все необходимое через наших агентов в Скаллое, но Седжинд и Уметра заявили, что они сократят свою долю.

Сердце Мазарета тяжело стукнуло.

— Почему?

— У них не хватает терпения, Икарно. Будь оно все неладно, у всех не хватает терпения. Похоже, они думают, что вы сидите здесь в окружении десяти, пятнадцати, двадцати тысяч воинов, вооруженных до зубов и готовых выпускать стрелы прямо из ноздрей! — Он криво усмехнулся. — Разумеется, я не стал ни подтверждать, ни опровергать эту версию.

Мазарет вздохнул и провел рукой по взъерошенным седым волосам.

— А что там с могонцами? Известно хотя бы приблизительное их количество?

— В некоторых местах. В Кабригане — четыре с половиной, может, пять тысяч, в основном легкая кавалерия. В Кейане — три с половиной тысячи, кавалерия и пехотинцы. В Долбаре — не больше двух тысяч, кавалеристы и пехота. Огучарнские острова можно не принимать в расчет, там их совсем мало, человек восемьсот.

— А у Ясгура?

Джилли улыбался и некоторое время изучал ногти на руках, потом поднял голову:

— По крайней мере четырнадцать тысяч, из них две тысячи тяжелая кавалерия, четыре — легкая, остальные — пехота.

Мазарет отвернулся, не желая, чтобы Джилли заметил отчаяние в его глазах. Вместо этого он устремил взгляд на поток, срывающийся с обрыва и исчезающий за краем, пытаясь понять, какую пользу можно извлечь из полученных сведений. Шестнадцать лет назад, в начале завоевания, могонских войск было раза в два больше. Везде, кроме Ясгура.

Сын Хегруна, возглавлявшего семнадцать лет назад войска могонцев, Ясгур получил Северный Катриз и весь Мантинор в суматохе, которая началась после падения Беш-Дарока и смерти его отца. Он долгие годы создавал союз с несколькими знатными семействами, изначально для того, чтобы отражать набега соседей, претендовавших на его наследство. Сейчас его армия превосходила все существующие, он набирал солдат из жителей Катриза и Мантинора, объединяя их с собственными могонцами.

• Предыдущая
• 11/90
• Следующая