Бумажные книги Лали - Кнорре Федор Федорович - Страница 7

• Предыдущая
• 7/39
• Следующая

Неизвестная планета, которую для ясности называли просто «Космос», бесстрастно и с абсолютной точностью предупреждала, что через одиннадцать солнечных лет земного исчисления планету Земля постигнет некая космическая катастрофа: столкновение с приближающимся из глубин Вселенной астероидом, вследствие чего всякая органическая жизнь на Земле прекратится.

В утешение Космос добавил, что всего 165 миллионов лет назад Землю уже постигла подобная катастрофа. Впрочем, это была совсем небольшая, мини-катастрофа, в результате которой погибли все громадные ящеры, заселявшие Землю, что пошло даже на пользу человечеству. Нельзя сказать, чтоб ученые специалисты были очень успокоены сообщением, что подобные неприятности угрожают не только их собственной Земле, но и другим космическим телам. Расшифровав все карты и таблицы, ученые обнаружили: то, что они называли до сих пор «Космос», — это планета Ипсилон Бета созвездия РА. Сами инопланетяне называли ее, конечно, по-своему и очень странно. Звучало похоже на очень искаженное: ЗЕМЛЯ НОВАЯ.

— Существует ли способ избежать катастрофы? — вопрошал Центр Координации.

— Теоретически — безусловно. Практически, на уровне вашей цивилизации, — нет.

— Можете ли вы нам оказать помощь?

— Теоретически — да. Практически: нет заинтересованности. Мы более 200 лет изучаем Землю. Вы не успели справиться с задачей овладения космической техникой…

— А вы овладели?

— Наша древняя планета также некогда попала в катастрофу. Наши дальние предки тогда тоже еще не владели средствами ее предотвращения, но они предвидели ее заранее и все ценное смогли на космическом корабле переправить на заранее подготовленную планету Новая.

— Не прекращайте связи. Братья по разуму, помогите нам! Вас может постигнуть на Новой такая участь!

— Нет. Мы имеем все средства предотвратить любую катастрофу. Мы не так беспомощны, как наши древние предки. А вы беспомощнее их на три тысячи лет гармонического развития.

— Является катастрофа неизбежной?

— Безусловно. Через три года доступные вам средства наблюдения подтвердят точность срока.

— Разумная цивилизация планеты Земля обращается с просьбой помочь средствами вашей техники. Помогите. Помогите!

— Нет заинтересованности.

— Помогите!

— Нет заинтересованности.

— Обладаете ли вы средствами нам помочь!

— Теоретически — безусловно. Практически: нет заинтересованности.

— SOS! Земля подает сигнал бедствия! Помогите спасти нашу разумную цивилизацию! Братья!

— Нет заинтересованности. Повторения бессмысленны. Конец контакта. Всё!

Тишина. Космос замолк. Молчал, как миллионы, миллиарды лет до этого. Все позывные Земли тонули и гасли в беспредельных пространствах черной тишины.

Участники последнего сеанса связи — ведущие астрофизики, математики, астрономы Земли, словом, весь состав Центра Координации Связи «Земля — Космос» — некоторое время, как оглушенные, продолжали сидеть в своих кабинетах.

Они сидели, расположившись полукругом, как привыкли рассаживаться на общих сеансах. Конечно, они не теряли времени, слетаясь со всех точек земного шара, где были разбросаны Пункты и Центры Связи «Земля — Космос». Просто каждый, оставаясь на своем месте, включался на одном из экранов стереовизоров, расставленных вокруг овального стола в каждом Центре. Наконец очередной Председатель откашлялся и устало проговорил, обращаясь к заочно Присутствующим:

— Ну что ж, я полагаю, мы все пришли к одному выводу. Все наши попытки безрезультатны. Можно считать заседание выключенным?

Широкий полукруг сидящих перед ним ученых, членов Объединенного Центра Контакта, зашевелился. Послышалось:

— До приятного включения!

И, один за другим, все стали исчезать с полукруглых экранов.

Позже других задержался 136-летний тибетский астрофизик Сью-Сиу, задумчиво рисовавший в блокноте драку двух мартышек. Но и он, рассеянно улыбнувшись, тронул рычажок и исчез с экрана, продолжая со стоическим упорством растушевывать мартышкин хвост, сидя в своей лаборатории на Аннапурне.

Вице-председатель Ив, выключившись, встал, потирая поясницу, со своего кресла в то же самое время, когда все участники совещания, тоже потягиваясь, вставали из кресел в своих кабинетах, в башнях земных Центров Контакта во всех частях света: на Джомолунгме, Эльбрусе, Попокатепетле, Кордильерах и Килиманджаро…

В столовой его уже ждали, как всегда, к обеду Лали и ее Мачеха. Лали сидела, молча уставясь в свою тарелку, не поднимая глаз, с надутыми губами.

Дедушка Ив очень любил Лали, и всегда во время обеда, когда у него было свободное время, он заботливо расспрашивал и неуверенно давал ей полезные советы, почерпнутые им из воспоминаний давно позабытого детства. Собственно говоря, он советовал ей поступать так, как ему самому советовали в детстве его воспитатели. Однако его не покидало чувство глубокого сомнения в истинной ценности этих наставлений. Потому-то так неуверенно давал советы он сам.

Как это ни покажется странным на первый взгляд, несмотря на все ослепительные достижения науки и космической техники, несмотря на все перевороты жизни на Земле, — мачехи, тещи и зятья как были, так и сохранились в неприкосновенности, и даже названия их не изменились с древнейших времен и до последних дней.

Кухонный Робик бесшумно наполнил тарелки супом. Начался обед и одновременно суд. Профессор Ив посмотрел на Лали, на свою жену и устало вздохнул. Долгое время он пытался убедить Лали называть свою жену мамой, но пока что из этого решительно ничего не вышло. Лали непоколебимо была убеждена, что правильней и справедливей называть ее мачехой. И, очень возможно, была права.

Трудно было профессору сосредоточиться на мелких домашних делах после того, что происходило на космическом заседании. Он почти не слушал прокурорской речи Мачехи и только вяло поддакивал:

— Вот, Лали, ты слышала, что тебе говорит мама?.. Ты поняла, что она тебе сказала?

Сам он не очень-то слушал и почти не понимал, так что не очень убедительно звучали его унылые реплики, поддерживавшие обвинительную речь Мачехи, которую профессор Ив упорно и безуспешно называл мамой, а Лали с поразительной изобретательностью строила фразы так, чтоб в них не было необходимости произносить ни «мама», ни «мачеха».

— Посмотри на других детей! Взгляни на всех знакомых девочек. Они так хорошо играют на крышах в бассейнах, раскрашивают свои ракеты, прыгают с парашютами, катаются на своих детских подводных лодочках, по целым дням не отрываются от своих стереовизоров! Разве ты видела, чтоб кто-нибудь из твоих подруг так зачитывался старинными: бумажными книжками? Отвечай!

— Да-да! — опомнившись, что пропустил почти всю речь, встряхнулся профессор. — Вот, отвечай! Ты… это… гм… Видела? Ты слышала, что у тебя спрашивает мама? — сам-то он решительно ничего не слышал.

— Не ви-идела… — нудно протянула Лали, ковыряя ложкой в тарелке.

— Разве у тебя нет своего собственного прекрасного нового стереовизора для девочек?

Лали кротко вздохнула:

— Он довольно скучный дурак.

— Ах, да, ведь ты совсем особенная! Ты умнее!

— Вовсе нет… Просто когда он все мне показывает и объясняет, мне нечего делать… Смотришь на все готовое, а самой нечего делать. Он умеет просто показать какое-нибудь дерево, или корабль, или дворец, куда входит человек. Я и вижу дерево или дворец, и мне скоро делается скучно.

— Но ведь так оно и есть на самом деле!

— Ах, вовсе нет. Когда читаю, что какой-нибудь принц входит во дворец, я представляю себя в этом дворце, и мне страшно. Или восхитительно. Или таинственно, или…

— Ах, принц?

— Да-а, принц! Не по своему чину принц, он может быть свинопасом, но внутри он — принц!.. Ведь есть много людей, которые снаружи свинопасы, а внутри прекрасные принцы. И наоборот!

— Свино… Что?

— Ах! — болезненно морщась, вмешался Ив. — Этот термин она выкопала из средневековой сказки. Свино…пас — это сельскохозяйственный рабочий низкой квалификации, специализировавшийся по уходу за домашними животными.

• Предыдущая
• 7/39
• Следующая