Бумажные книги Лали - Кнорре Федор Федорович - Страница 10

• Предыдущая
• 10/39
• Следующая

Чей-то спокойный голос совсем рядом произнес:

— Кто бы это мог быть? Если это человек, почему же он лягается? А если жеребенок или осленок, почему он чертыхается? Лали, взгляни!

После минутного молчания смеющийся голос Лали воскликнул прямо у самой калитки:

— Э-э! Да это Фрукти! Как ты тут очутился? Входи, входи!

Калитка бесшумно открылась, пропустила Фрукти и тотчас закрылась снова.

— Иди все время по этой розовой дорожке, она приведет тебя прямо к дому.

Голос Лали теперь слышался у него за спиной, по-прежнему у калитки.

— Ладно! — буркнул Фрукти и зашагал по шуршащей мелкими ракушками розовой дорожке.

Дорожка повернула вправо; по одну ее сторону пошли подстриженные кустики, усыпанные мелкими алыми цветочками, по другую — ровные огородные грядки морковки и цветной капусты. Сделав крутой поворот влево, дорожка кончилась. Открылась залитая ярким солнцем поляна и обычный сельский дом, одноэтажный, но с мезонином.

Все это трудно было разглядеть из-за листвы деревьев, окружавших дом. Они так сливались друг с другом, что не сразу можно было разобрать, где кончается конек крыши и где начинаются далеко протянувшиеся ветки акации. Известно, что когда деревья долго живут рядом с домом, они привыкают друг к другу, как будто стараются один другому не мешать: туда, где есть свободное место, дерево протягивает ветку, за ней другую, а где мешает стена дома — старается обогнуть стороной. Только когда какая-нибудь недогадливая ветка порой заслонит окно, ее приходится поправлять и отводить в сторону.

Фрукти, конечно, ничего этого не заметил.

Лали сидела боком на ступеньках террасы и большой ложкой из глубокой тарелки ела малину со сливками. На ней была мальчишечья рубашка с короткими рукавами, заправленная в мятые брючата цвета хаки. Напротив нее, тоже устроившись на ступеньке бочком, сидел желтолицый старичок и, стараясь подражать Лали, внимательно зачерпывал из своей тарелки малину, не без труда засовывая себе в рот большую ложку. Перепачканные сливками уголки губ выглядели у обоих совсем как маленькие белые усики. Самое забавное, что у старичка были и настоящие усики, очень жиденькие, точно редкие перышки, и тоже перепачканные белым.

— Смотрите-ка кто явился! Привет! — воскликнула Лали.

С террасы залаяла на Фрукти собака. Он поискал ее глазами. На террасе никакой собаки не было.

Только вдалеке бело-рыжий фокстерьер носился по залитой солнцем поляне, увертываясь от изящной маленькой антилопы, делавшей вид, что старается его забодать своими волнистыми рожками, в то время, как он ловчился поймать ее за куцый хвостик. Услышав лай с террасы, они бросили игру и наперегонки помчались к дому. Собачонка взлетела по ступенькам и, задрав голову вверх, отрывисто и громко пролаяла:

«Аф!.. Аф!.. Аф!..»

Нагнувшись со своей жердочки, большой попугай в ответ ее же голосом ответил:

«Аф!.. Аф!.. Аф!.. Аф!..»

Минуту они упрямо перелаивались, как две собачонки из подворотни.

— Прекратите безобразие! — сердито махнул на них рукой Непомник. Он сидел за столом в глубине террасы, беседуя с каким-то человеком в громадных голубых очках, делавших его похожим на очень удивленную сову.

— Ми-и-яу!.. — притворно взвыл попугай голосом кота, которому прищемили хвост, и, закатив глаза, медленно перевернулся вверх ногами и остался висеть неподвижно, застыв, как груша на ветке.

Антилопа, постукивая маленькими копытцами, поднялась по ступенькам и с интересом заглянула в тарелку, которую Лали держала на коленях. Лали вынула ложку, пододвинула ей тарелку и встала.

Терьер придирчиво обнюхал Фрукти и, не найдя ничего интересного, дружелюбно поскреб лапкой туфлю Лали, зевнул, отошел в тень и там повалился на бок.

Попугай встрепенулся, принял нормальное положение на жердочке, скандальным голосом во всю глотку заорал:

— Кукареку-у! — После чего простуженным старческим голосом сварливо проскрипел: — Что тут смешного?

— С таким не соскучишься! — фыркнул Фрукти. — А ведь он у вас не привязан. Он не может улететь?

— Конечно, может. Но он ни за что не улетит. Он побаивается ворон. Конечно, не всех. У него есть две-три, с которыми он в хороших отношениях. Они навещают его на террасе. В особенности когда на столе остается что-нибудь съестное. Но самое главное, он привык к дому и больше всего любит тишину. Он часами может дожидаться, пока не наступит полная тишина, и вот тогда-то закатывает скандал.

Понимаешь? Он не терпит шума вокруг себя. Он любит шуметь сам.

— А как зовут этого псенка? Забавный.

— Это Рока, — сказала Лали, и терьерчик, услышав свое имя, скосил на нее один глаз.

— Очень хорошая и красивая собака… Рока прислушался.

— …хорошая и благородная!

Лежа на боку и, конечно, понимая, что Лали говорит про него очень приятные вещи, Рока от удовольствия потянулся, даже как-то скрипнул весь от натуги, выгибая дугой спину, точно какая-то сила туго натягивала его, как лук.

— Я думаю, скорее всего, это просто небольшой заколдованный человечек, который должен притворяться собачкой. Но иногда он об этом забывает, и тогда сразу видно, кто он такой на самом деле.

— Похоже, Рока и верно чертовски симпатичный парень! — Фрукти хлопнул себя по коленке. — А это кто?

Невдалеке от дома, у бассейна, маленький зверек деловито, как старательная прачка, растирал, окуная в воду, морковку.

— Тю, да это ведь енот, верно? Ты его кормишь?

— Да нет, мы только сажаем весной морковку, а с грядок они сами достают. Тут их целое семейство. Пойдем, можешь его погладить. Он не боится.

Они сошли в сад. Антилопа и Рока побежали впереди них по дорожке.

— Теперь я понял, зачем тут кругом все огорожено стальной сеткой. Чтоб звери не разбегались, да?

— Пальцем в небо! Все наоборот. Когда-то люди опасались зверей, отгораживали их от себя высокими решетками, а мы отгораживаем всю эту автостраду с ее страшными автомобилями и некоторыми глупыми людьми, чтоб они не напугали зверей.

Они шли вдоль огородных грядок, маленьких парников и лужаек, похожих на толстый ковер с узором из очень странных цветов.

Рока неслышно подкрался к еноту и ткнул его носом. Тот сердито обернулся, не выпуская морковку из лап, и точно сказал: «А, это ты!» — после чего продолжал теребить и окунать в воду уже совершенно чистую морковку.

— В жизни не видел такого сада, — в недоумении сказал Фрукти, сомневаясь, нужно ли восхищаться или высмеивать то, что он увидел.

Действительно, все выглядело очень странно. Изнеженные садовые цветы с пышными розовыми, алыми, фарфорово-белыми и нежно-фиолетовыми лепестками, мохнатыми шапками росли островками рядом с маленькими колониями васильков, незабудок, полянами колокольчиков и мышиного горошка.

— Тут у нас все отлично уживаются. Холеные красавчики и те, кого считали сорняками. Конечно, нужно за ними присматривать, не давать воли кому-нибудь одному очень-то распространяться, тогда все идет гладко.

— «У нас, у нас»! Ты-то ведь не тут живешь, а в городе!

— Так это же дом нашего друга Непомника. Как будто человек не может жить в двух местах. Я у него хозяйка, когда бывают гости, как сегодня. И у дедушки Прата я тоже хозяйка, когда гости приходят к нему.

— А что это за старичок, с которым вы лопали малину?

— Это Сью-Сиу, знаменитый астрофизик, он директор Центра Связи «Джомолунгма» и старый приятель дедушки Ива.

— Что старый, это заметно! Хе! А у своего Ива ты тоже хозяйка?

— Нет, там я совсем не хозяйка. Там хозяйка Мачеха…

— В совиных очках кто?

— Он тоже директор Центра «Финстерхорн». Но у него хобби — археология. Они все вместе собрались, чтоб осмотреть Башню. Ее на той неделе откопали. Она была засыпана небольшим землетрясением тысяча сто лет назад. Пойдешь вместе с нами?

— Со всей этой компанией? Любоваться на какую-то яму, которую там от нечего делать выкопали? Что я, чокнутый?

— Пожалуйста, тебя никто не упрашивает. А чего это ты вообще сюда забрался?

• Предыдущая
• 10/39
• Следующая