Кровавый Прилив - Кнаак Ричард Аллен - Страница 21
- Предыдущая
- 21/72
- Следующая
Третий страж в этот момент отбросил минотавра в сторону и умудрился выхватить длинный кинжал.
— Ки а хиджа ф'хан, Урсув Суурт! — яростно вопил он.
Фарос попытался атаковать противника с ходу, но промахнулся, и ответный выпад людоеда достал его — кинжал оставил длинную рану на ноге, неглубокую, но болезненную. Тогда Фарос извернулся, нагнул голову и бросил себя вперёд, вонзив рога в грудь людоеду, а затем, ощутив, что удалось пронзить сердце врага, попытался оттолкнуть вздрогнувшее в агонии тело. Освободить рога сразу не получилось, и туша мертвеца потянула Фароса к земле.
Он рванулся, раз, другой…
С ужасным чавкающим звуком рога минотавра освободились. Фарос, тяжело дыша, посмотрел на труп людоеда, потом подтащил его к краю моста и скинул в реку.
Рука подбежавшего Грома легла на его плечо.
— Как ты? Твоя нога…
— Моя нога в порядке, а тебе не помешает двигаться быстрее в следующий раз!
Оба минотавра оглянулись на мередрейка, ничего не замечающего вокруг, кроме своего кровавого пира.
— А с ним как?
— Пусть жрёт. Когда закончит, уползёт под какую-нибудь скалу и завалится спать. Давай поспешим, думаю, нас никто не слышал. Бери себе дубину…
Фарос погладил добытый в бою меч. Он так давно не держал в руках настоящего оружия, что в последнем бою даже забыл о нём. Но с каждой минутой вес металла в руке наполнял минотавра уверенностью, заставляя вспоминать некогда отработанные до автоматизма приёмы.
— Припасы от нас совсем не далеко…
Гром оторвал взгляд от чавкающего мередрейка и, осенив себя знаком Саргоннаса, поспешил догнать Фароса. У них оставалось не так много времени — только до тех пор, пока новая стража не придёт сменить троицу у моста.
Вокруг лагеря прибавилось факелов, но осветить ими все пространство Сахд, конечно же, не мог. Впереди снова начали вырисовываться место пыток и диковинные устройства для мучений — Гром тяжело вздохнул и забормотал молитву. Фарос гневно покосился на него — неразумное поведение Грома выводило его из себя.
Внезапно тот повернулся и направился на восток. Юноша немедленно кинулся к нему и встряхнул за плечи:
— Ты что, опять за своё?!
— Прости меня, Фарос, — прошептал Гром, — но те головы на шестах… я должен что-то сделать! Это вопрос чести!
— Да о чём ты говоришь?!
Сын жреца тускло посмотрел сквозь Фароса:
— Иди к хижине, я встречу тебя там. Обо мне не беспокойся, я буду рисковать одни. Ведь рабы все ещё здесь, значит, другие десять умрут после нашего визита. Я должен дать им шанс освободиться!
— У нас нет времени на подобные глупости!
Гром вновь двинулся по направлению к рабским загонам. Фарос крепко стиснул рукоять меча, затем издал стон и кинулся вслед. Спина набожного минотавра отчётливо вырисовывалась перед ним — один удар, и это безумие кончится. Если он начнёт освобождать остальных рабов, они неминуемо погибнут, так лучше убить упрямца прямо сейчас.
Но Фарос размышлял слишком долго — Гром с занесённой дубиной был уже у самого загона и прицеливался по задвижке с цепями, запирающей на ночь низкие двери. Звук первого удара эхом разнёсся в ночи.
«Теперь останавливать его поздно, пусть делает, что хочет…» — отрешённо подумал Фарос.
Он вернулся назад, размышляя, сможет ли во время неразберихи и паники пробраться в хижину с припасами. Затем, сплюнув, кинулся обратно, к стуку и грохоту.
Грому удалось размолотить задвижку, но цепь никак не хотела поддаваться ударам дубины. Сын жреца яростно бил по ней снова и снова, только создавая бесполезный шум и тратя силы. Презрительно фыркнув, Фарос отшвырнул его в сторону и, вложив меч в ножны, принялся за дело сам. Он набросился на цепь с такой яростью, что у стоящего рядом Грома от изумления отвисла челюсть.
Изнутри загон трясли и раскачивали проснувшиеся рабы, умоляя не бросать их и довести дело до конца. Цепь не поддавалась, силы Фароса начали понемногу иссякать, но он бил и бил, впав в своеобразный транс. Наконец от последнего удара звенья не выдержали и разлетелись на куски, освобождая створки дверей.
Поток рабов едва не сшиб Фароса на землю, так много минотавров одновременно рванулось наружу. Некоторые со всех ног бросались в темноту, другие окружали Фароса с Громом и благодарили за освобождение.
— Бегите! — закричал юноша. — Бегите же, глупцы!
Теперь рабы порскнули во всех направлениях. Гром кричал им вслед, чтобы они поворачивали на юг, где можно верней всего выжить, но немногие слышали его.
Шары факелов, заплясавшие в темноте, известили о появлении первых встревоженных стражей. Фарос улыбнулся: пусть теперь побегают за всеми рабами сразу… Значит, время у них ещё есть.
— А другие загоны? — спросил Гром.
— Поздно… туда мы уже не успеем…
Гром не мог не согласиться — со всех сторон к загонам неслись надсмотрщики, несколько стражей кинулись проверять так нужные им припасы. Убедившись, что все цело, они побежали помогать остальным, оставив хижину без охраны. Вопли и крики неслись отовсюду, отражаясь эхом. Можно было только удивляться, как вообще эта бредовая затея Грома сработала…
Посматривая через плечо, Фарос заметил нескольких рабов, украдкой следовавших за ними, и немедленно подозвал их, чтоб Гром помог разломать цепи.
Добравшись до склада, юноша навалился на дверь и мощным ударом плеча вышиб её.
— Идите внутрь и наберите еды так много, сколько сможете унести, — приказал он.
Издалека все отчётливей доносился знакомый рёв — Сахд распекал всех налево и направо. Глаза Фароса ярко заблестели.
— Быстрее, быстрее, — подгонял Гром рабов, снующих внутрь и обратно. — Все, больше взять не можем, Фарос!
— Тогда быстрей отступаем в холмы!
Они пустились в обратный путь. Юноша нетерпеливо поглядывал по сторонам, в надежде встретить и убить ещё одного людоеда. Но выпущенные на свободу рабы создали слишком большой переполох, оттянув на себя основные силы надсмотрщиков. Никто так и не испытал на себе ярость его жаждущего крови меча.
— Шевелись, Фарос, не отставай!
Они пронеслись по мосту и быстро углубились в тёмные скалы, где чувствовали себя уже почти как дома. Шум в потревоженном лагере долго не стихал, но на этот раз Фарос ликовал — ему не только удалось опустошить кладовую Сахда, как и задумывалось, но и освободить рабов, которые скажут своё слово в общем беспорядке. Пусть их ждёт незавидная судьба, но всё, что для Фароса имело сейчас значение — новый удар по своему прежнему мучителю.
Он ещё вернётся в лагерь, теперь Фарос в этом не сомневался. Его целиком затопило страстное желание уничтожить Сахда, и юноша был намерен выполнить его, даже ценой собственной гибели или смерти всех, кто будет иметь достаточно глупости, чтобы последовать за ним…
Императрица и верховная жрица Нефера плыла через покои дворца, не обращая внимания на поклоны и комплименты встреченных придворных: в её глазах все эти подхалимы были лишь жалкими смертными оболочками, не стоящими даже её ногтя.
«Хорошо бы все они умерли, принеся мне дополнительную силу», — все чаще и чаще думалось ей.
За идущей жрицей вился длинный хвост призраков, невидимых для простых смертных. Призрачная свита смешивалась с живыми, но пролетала сквозь них без всякого труда. Может, иногда лакей или стражник вдруг начинали дрожать и оглядываться через плечо, но никто не знал, что их так напугало. Пламя факелов и люстр на её пути колебалось, ведь огонь гораздо чувствительнее живых существ.
Нефера с усмешкой смотрела на барельефы, изображавшие столетние пути императоров, их победы и поражения. Они, как и статуи чемпионов Арены, развлекали её не меньше, чем наивная лесть придворных. Никто из них, даже сидящий Амбеутин с секирой на коленях или её воинственный муженёк Хотак, не понимал истинного значения власти. Для них сила находится в мече или секире…
И только она, леди Нефера, после стольких лет постижения и молитв, знала истину!
Один из лизоблюдов мужа подошёл к ней и поклонился, но весьма сдержанно. Выражение лица капитана Дулба говорило о крайней почтительности, но жрица легко прочла в глубине глаз страх и недоверие. Тогда она так пристально посмотрел на него, обволакивая глубиной своих чёрных зрачков, что Дулб не сразу опомнился и смог собраться с мыслями:
- Предыдущая
- 21/72
- Следующая
