Пожиратели душ - Щеглова Ирина Владимировна - Страница 7
- Предыдущая
- 7/17
- Следующая
– Ранние пташки, – заметил охранник.
– Да мы это, решили специально прийти, у нас контрольная первым уроком, так мы чтоб подготовиться, – выпалила я.
Он кивнул и сразу расслабился.
Я сделала вид, что хочу идти в раздевалку, но потом вроде как вспомнила о чем-то, обернулась к охраннику и спросила:
– Ой, чуть не забыла, а скажите, кто-нибудь из технического персонала уже пришел? – это я специально так сказала, «из технического персонала», сама не знаю зачем…
– Завхоз здесь, – отозвался охранник.
– А уборщицы?
– Нет, никого, а тебе зачем?
– Я вчера забыла одну вещь, книгу… может, уборщица ее нашла… – соврала я. – Вчера ведь тетя Люба дежурила, да?
– Нет, Валина смена была, – сообщил охранник, – только она последний день работала.
– Валя? – уточнила я. – Это та, что помоложе?
– Ну да, новенькая, – с готовностью подсказал охранник, – устроилась с начала года, да вот уволилась, говорит, ездить далеко. Но ты не волнуйся, если она нашла твою пропажу, то оставила в подсобке, она чужого не возьмет. Женщина хорошая, вчера меня пирогом угощала.
– Вот как, – я кивнула, – ну да, ну да, спасибо.
Я снова потащила Ольгу за собой в раздевалку.
– Ну что? – шепотом спросила подруга.
– Все сходится… – задумчиво ответила я, – выходит, я с ней все время сталкивалась, да только внимания не обращала…
– А с чего ты взяла, что это именно она?
– А кто же еще? – Нет, сегодня Ольга как будто специально выводила меня из себя. – Я же тебе уже все рассказала! Это тот самый охранник, которого я спасла! А «уборщица» – черноволосая! Я ее узнала, понимаешь?!
– Да что ты злишься?! – возмутилась Ольга. – Я не тупее паровоза, все понимаю. Почему ты решила, что уволившаяся Валя и твоя черноволосая – одна и та же женщина?
И тут я растерялась. Действительно, в словах Ольги был резон. Доказательств никаких. Хотя…
– Можно посмотреть ее документы, – предположила я.
– Ха! Так ей же их вернули, она же уволилась, – напомнила Ольга.
– Но что-то осталось?
– Ну, не знаю…
Мы помолчали. Потом Ольга встрепенулась:
– Камень покажи!
– Что же, я с собой его, что ли, таскать буду? – возмутилась я. – Он дома.
– Сравнила?
– Нет, некогда было, сунула в стол и бегом, – я вздохнула. Ольга тоже.
Мы сидели на подоконнике и молчали. Ужасно хотелось спать. И стоило нестись в школу как ошпаренным только затем, чтоб узнать, что какая-то Валя уволилась…
Глава 8
Под личиной
Дома и в школе полным ходом шла подготовка к Новому году. Все как с цепи сорвались. Даже Ольга немного ожила и сопровождала меня в походах по магазинам.
А потом нам позвонила мамина сестра и сказала, что мой двоюродный брат Егор попал под машину. Мы так испугались, что и о празднике забыли. Мама немедленно уехала туда, мы с отцом сидели на телефоне. Я каждую минуту готова была сорваться с места. Хуже всего неизвестность. Да я и думать забыла о черноволосой! Какие сны! Реальность целиком поглотила меня.
Наконец мама сообщила, что с братом все в порядке, опасности нет, нога в гипсе, все остальное цело.
В итоге на Новый год мы отправились в гости к маминой сестре и загипсованному брату. От них все вместе заехали к бабушке. Так что все каникулы я была занята родственниками, и мне ни до чего другого не было дела. По ночам я совершала обычные переходы по границе, провожая умерших, да следила за теми, кто поселился в созданном мной маленьком мире, центром которого стал дом из моего детства. Гости попадались разные, были и очень беспокойные. Так что работы хватало.
Дом мгновенно реагировал на неблагополучных постояльцев. В моем мирке сразу портилась погода. Лето сменялось поздней осенью, жухли цветы, воцарялся промозглый туман или дождь вместо золотого теплого света. Приходилось срочно искать виновников и разбираться с ними. А это не всегда легко.
На этот раз дом встретил меня глубокой ночью.
«Что-то неблагополучно!» – подумала я.
Бетонная дорожка, вишневые деревья, серый забор из плотно пригнанных досок, из-за переплетенных веток поднимается острая крыша; темные окна и почему-то ярко освещенная веранда; налево кривая калитка. Поднимаюсь на цыпочки, пытаюсь рукой нащупать с той стороны щеколду…
Крышка гроба, прислоненная к штакетнику у крыльца, кажется алой. Нашитое из белых полосок ткани восьмиконечное распятие резко выделяется на этой пронзительной красноте. «Новенькие?» Я поднимаюсь на крыльцо, три ступеньки вверх, у средней незакрепленная доска. Ее много раз чинили, прибивая большущими гвоздями, но она почему-то отказывалась держаться.
Бабушка каждый раз предупреждает: «Ступенька! Ноги не поломайте, осторожненько!»
Дверь тяжелая, толкаю от себя, с трудом выходит из осевшего косяка, шагаю в темноту.
Она стоит передо мной в потоке электрического света, бьющего с веранды, загорелая, черноволосая, в красной кофте с глубоким декольте и узкой черной юбке – тетя Надя, мамина сестра. Широко и весело улыбается мне, спрашивая: «Кто там?»
– Привет, это я, – отвечаю на ее вопрос.
– Кто там? – слышу из-за прикрытых дверей веранды бабушкин голос.
– Машка, – повернув голову, кричит тетя Надя.
Я иду на нее, на свет, на голос, повторяя: «Что вы здесь делаете? Ведь вы же не?..» Я не решаюсь произнести «умерли». Я знаю, что они живы, и вот прямо сейчас бабушка спит в соседней комнате, а тетя Надя – на диване…
Бабушка сидит на диване у стены и, щурясь, пытается рассмотреть меня. Она хорошо выглядит и совсем не похожа на умирающую. Свесив босые ноги с дивана, помахивает ими в воздухе. На ней новое пурпурное платье с множеством рюшей и оборок. Я оглядываюсь на Надежду; та орудует у плиты, гремит посудой, и на мой вопрошающий взгляд подмигивает и крутит пальцем у виска.
– Теть Надь, почему ты здесь? Что за гроб во дворе? – не выдерживаю я.
Надя делает серьезное лицо и тихо сообщает:
– Недолго осталось…
– Кому осталось? Что ты несешь?! – Я перехожу на крик, но она останавливает меня вопросом:
– Правда, красивое платье? – и указывает на бабушку.
– Красивое… Я тоже привезла для нее рубашку, подумала: зимой ночи холодные, пожилому человеку надо что-то теплое, удобное…
Я полезла в свою сумку и достала оттуда пакет с байковой рубахой: длинной, просторной, белой, в мелкий голубой цветочек.
– Вот, бабушка, по-моему, тебе в самый раз будет.
Бабушка оживилась, соскочила с дивана, подхватила подарок и прижала к груди шелестящий пакет.
– Пойду примерю, а вы тут без меня пока, – и убежала, как девочка, топая босыми пятками и громко хлопая дверьми. Мы проводили ее взглядами.
– Что ты готовишь? – спросила я у тетки.
– Поминальный обед, – просто ответила она.
– Ты опять? Прекратите немедленно! И гроб уберите!
Я рванулась к выходу, она пошла за мной.
– Кто это? – спросила я, увидев с крыльца мужскую спину, согнувшуюся над гробом, установленным на двух табуретках.
– Сосед, Василий Павлович, – с готовностью объяснила тетка, – он нам сильно помог, гроб сделал…
– Пусть уходит, слышишь, – я повернулась к ней и громко сказала: – Немедленно! Вместе со своим ящиком!
– Никак невозможно, – ответил мужчина, не прекращая своей работы. Он заканчивал обивать гроб изнутри.
– Что?!
– Ты не понимаешь, – мягко сказала Надежда, – все уже решено, ты не можешь…
Бабушка протиснулась на крыльцо и встала, красуясь в новой рубахе, рядом со мной.
– А вот и покойница пожаловала, – мужчина выпрямился и смотрел прямо на нас.
– Где покойница? – ужаснулась я.
Но рядом со мной уже не было никого. Гроб с табуретками, тетка, сосед и бабушка непостижимым образом оказались на крыше сарайчика, где неугомонная парочка, уложив бабушку в гроб, о чем-то горячо спорила. Я разобрала только, что нельзя хоронить в этой рубахе, надо платье, то, пурпурное…
- Предыдущая
- 7/17
- Следующая
