Уникум - Клюева Варвара - Страница 7
- Предыдущая
- 7/58
- Следующая
А вот между мной и Марком, с одной стороны, и Мироном — с другой, шла самая настоящая война.
Все началось с того, что на первом курсе Марку и Мирону понравилась одна и та же девушка. Гориллоподобный Мирон, скорее всего, подозревал, что шансов у него немного, и злился невероятно. В присутствии дамы сердца он всячески демонстрировал свою недюжинную силу и поливал Марка презрением, но особого успеха не имел. Тогда Мирон пошел на дурацкий и жестокий розыгрыш. Он подговорил на редкость непривлекательную девицу, обитавшую в одной комнате с «яблоком раздора», нарядиться в платье подруги и разыграть маленький спектакль. Под каким-то предлогом Мирон, предварительно выкрутив верхнюю лампочку, заманил Марка в свою комнату. Прошка и Генрих в тот день отправились на футбольный матч и ожидались поздно.
Итак, Марк сидел за столом, щурясь от света настольной лампы, падавшего ему в лицо, и недоумевал, что понадобилось от него Мирону. Тут дверь открылась, и на пороге возник силуэт девицы в хорошо знакомом Марку платье.
— О, Светлана! Заходи, заходи, я сейчас чайку поставлю. — С этими словами Мирон подхватил чайник и исчез.
— Марк, — пресекающимся шепотом заговорила девица от двери, — я… я везде тебя искала… нам надо поговорить. Приходи сегодня в двенадцать к Ломоносову. Пожалуйста… — И девица выскользнула из комнаты.
Памятник Ломоносову стоит перед главным зданием университета на Воробьевых горах. До метро оттуда идти пешком минут пятнадцать. Мирон все рассчитал точно.
Дело было в марте, погода стояла слякотная и холодная. В половине первого ночи Марк заподозрил неладное, но еще до часу продолжал на что-то надеяться. К тому времени метро закрылось, а попасть после двенадцати в общежитие не более реально, чем очутиться на луне. В результате Марк отправился на другой конец Москвы пешком. Домой добрался едва живой от холода и, разумеется, слег с высокой температурой. О своих приключениях он ничего никому не рассказал.
Но самое подлое в этой истории то, что Мирон раззвонил о ней по всему факультету. Нашлось несколько идиотов, которые сделали Марка предметом своих насмешек. Когда я обо всем узнала, у меня в глазах потемнело от ярости. В первую минуту я хотела бежать к Генриху с Прошкой, чтобы сообща выработать план мести, но потом передумала. Если они посмеют чем-нибудь задеть Мирона, вряд ли я их увижу живыми-невредимыми. Значит, осуществить страшную месть мне нужно самой. И я ее осуществила.
В начале апреля прошла студенческая олимпиада по математике. Мирон конечно же потирал руки в предвкушении триумфа. Я случайно подслушала, как он обсуждал свои успехи с приятелями.
— Первые три задачи — ерунда, а вот в четвертой я не уверен. Решал нестандартным методом и, боюсь, мог напутать.
Я с детства неплохо рисую, так что и документ сумела бы подделать на заглядение. Раздобыв лист финского картона, я создала настоящий шедевр — диплом «За самое неожиданное и оригинальное решение задачи». Вместе с дипломом я вложила в большой конверт письмо следующего содержания:
Уважаемый тов. Полторацкий!
Академик Имярек рассмотрел Ваше решение задачи No 4 студенческой олимпиады по математике и пришел к выводу, что предложенный Вами метод можно с успехом применить к решению ряда задач прикладной математики. Академик Имярек хотел бы обсудить с Вами этот вопрос и предлагает Вам выступить у него на семинаре 18 апреля в 17.00 в малом конференц-зале Академии наук.
Пропуск в здание Академии прилагается.
Далее шло число и неразборчивая подпись. Для достоверности я напечатала письмо на бланке собственного производства, украсив его четким лиловым штампом. Пропуск в Академию наук особой проблемы не составил — с ним я справилась за каких-то полчаса. Изобразив в завершение почтовый штемпель, я водрузила конверт на полку для почты в общежитии и стала ждать результатов.
Не знаю, что больше сыграло мне на руку — беспримерная самоуверенность Мирона или достоверность подделки. В назначенный день и час Мирон, лучась самодовольством, отправился на самое памятное в своей жизни свидание, а я собрала на факультете толпу побольше и под большим секретом поведала правду. Ни одно из моих публичных выступлений ни до, ни после не имело более грандиозного успеха.
Воспоминание о торжественном приеме, который по возвращении устроили Мирону однокурсники, наверняка долго еще преследовало его в кошмарных снах. На меня он отныне смотрел с такой жгучей ненавистью, что просто душа радовалась.
Ответная любезность не заставила себя долго ждать. В мае мне позвонили «по объявлению».
— По какому объявлению? — вежливо поинтересовалась я.
— «Молодая состоятельная женщина с дачей, машиной и квартирой срочно ищет мужа. Возраст и материальное положение не имеют значения», — зачитал мне голос из телефонной трубки.
К чести моей сказать, сориентировалась я мгновенно.
— Понимаете, я сирота. Деньги, дачу и машину мне дарит один богатый житель Украины, близкий друг отца, чтобы я поскорее вышла замуж. Он очень переживает, что я осталась совсем одна, и хочет передать меня в надежные руки. Естественно, он не на всякого мужа согласится. Вам нужно связаться с ним. Правда, в Москве он бывает только осенью — привозит на продажу фрукты, но здесь учится его сын, Мирон. — Я продиктовала адрес. — Постарайтесь ему понравиться. Отец очень прислушивается к его мнению.
— А когда мы встретимся с вами?
— Только после того, как вашу кандидатуру одобрят.
Эту историю я терпеливо повторяла два-три дня подряд, потом звонки прекратились. Прошка доставил мне немало приятных мгновений, описывая разнообразных посетителей, которые с недавнего времени начали осаждать Мирона. Но закон вендетты требовал ответного удара, который я не замедлила нанести.
В конце мая на факультете обычно заседала учебная комиссия и принимала решение об отчислении нерадивых студентов. По правилам, их должны были бы отчислять после двух неудачных пересдач, но на деле двоечники сдавали экзамены вплоть до следующей сессии. Самых невезучих отчисляли в декабре и в мае.
В день заседания комиссии я работала за дисплеем на кафедре своего научного руководителя — через дверь от деканата. В комнате никого не было. Открылась дверь, и на кафедру влетела наша молоденькая лаборантка.
— Ой, машинка свободна? Мне срочно нужно напечатать решение комиссии, а деканатская барахлит.
— А каким ветром тебя занесло в деканат? Ты же на нашей кафедре работаешь.
— Да Наталья заболела, секретарша, вот меня и попросили.
Девица заправила лист в машинку и неуверенно застучала по клавишам.
— Черт! Все испортила, а они там ждут.
— Давай я напечатаю, — великодушно предложила я.
— А ты умеешь?
— Десятью пальцами, вслепую.
— Варька, ты — чудо! Почерк мой разберешь?
И я напечатала, что решением учебной комиссии такого-то числа такого-то года за неуспеваемость отчисляются такие-то студенты, а в конце прибавила от себя всего одну строчку:
…а также Полторацкий М.М. — за систематические прогулы.
Члены комиссии не глядя подмахнули бумажку, и она отправилась на стол к декану. Через два дня на доске объявлений вывесили приказ. В тот же день приятель Мирона ворвался к нему в комнату:
— Мирон! Тебя отчислили за прогулы.
— Что за чушь? Какие прогулы? От меня даже объяснительную ни разу не требовали!
— Сам посмотри. Приказ на стенке перед учебной частью.
— Это проделки Вороны, руку даю на отсечение! — процедил Мирон сквозь зубы. Вороной он ласково именовал меня.
Но в учебную часть Мирон все же заглянул. Выздоровевшая Наталья пошуршала бумажками и объявила:
— Все верно. Вот решение комиссии. Зайдите дня через два, я подготовлю документы.
— Какие документы? — Мирон побледнел. — Меня даже не вызывали на эту комиссию!
— Не знаю, я болела. Идите разбирайтесь в приемную декана.
В приемной секретарша декана извлекла на свет божий собственноручно отпечатанный подлинник приказа и подтвердила:
- Предыдущая
- 7/58
- Следующая
