Как избежать замужества - Клюева Варвара - Страница 17

• Предыдущая
• 17/59
• Следующая

— Боюсь, вчерашние анчоусы оказались несвежими, — просипел он и закрыл глаза.

— Если это отравление, нужно промыть желудок, — неуверенно произнесла Лариса.

Борис хотел что-то ответить, но его снова скрутило, и Наталья велела ему молчать.

— Не напрягайся. Я повторю то, что ты мне рассказал. — Она повернулась к Ларисе:

— Боре стало плохо ночью. Сначала просто мутило, потом начались рези в желудке. Он выпил марганцовки, потом еще и еще, и где-то перед рассветом ему полегчало и удалось заснуть. Но часа через два приступ возобновился с новой силой — даже судороги начались. Не думаю, что промывание поможет.

— Тогда нужно отвезти его в больницу, и как можно скорее, — заявила Лариса гораздо решительнее. — Укутать потеплее, взять с собой побольше воды для питья и выезжать прямо сейчас.

Борис попытался возразить, но, видно, ему было так плохо, что он даже говорить не мог толком. Наталья тревожно посмотрела на окно, за которым лило как из ведра.

— Не знаю, пройдет ли машина, — сказала она с сомнением. — Вчера едва проехали, а ливень наверняка превратил дорогу в сплошную грязь. Нужно связаться со строителями, попросить трактор. И пусть кто-нибудь из них съездит за врачом. Лучше, чтобы он уже ждал в кемпинге, когда мы привезем туда Борю. Гоша, ты не позвонишь?..

— Как я могу позвонить, если у меня украли телефон? — вскипел Гоша. — По твоей вине, между прочим. Телохранитель ей, видите ли, помешал! А теперь тут творится черт знает что! Люди травятся, вещи пропадают…

— Телефон должен быть у сторожа, — подала я голос, сообразив, что Замухрышка завелся надолго. — Я сбегаю, поищу его.

Наталья поблагодарила меня взглядом.

— Да, пожалуйста. И еще: вы не пришлете сюда ребят? Нам понадобится помощь, чтобы перенести Борю вниз.

Я кивнула и вышла из комнаты. Решив, что с выносом тела можно и обождать, бросилась к лестнице и в холле столкнулась с Лешей.

— Истопник говорит, что ключи от подвала с бассейном у него еще вчера забрал Борис, — доложил он с ходу.

— Да черт с ним, с ключом. Тут такое творится! Бежим скорее, покажешь, где Павел Сергеевич. Борису срочно нужен врач.

Леша послушно затрусил рядом.

— А что случилось?

— Похоже на отравление. Говорит, наелся за ужином анчоусов. Лежит пластом и корчится от боли. Всю ночь хлестал марганцовку, но без толку. Ослабел настолько, что головы поднять не может. — Мы сбежали на первый этаж. — Куда теперь?

— На кухню. Точнее, в посудомоечную. Это за баром и рестораном.

Павла Сергеевича мы обнаружили у раковины. Величественный старик, убеленный благородными сединами, домывал грязные тарелки, оставшиеся от нашего вчерашнего ужина. Мне стало так неловко, что я даже забыла, зачем мы сюда пришли.

— Ох, извините! Мы совсем не подумали о посуде.

Леша, никогда не отличавшийся душевной тонкостью, пихнул меня в бок.

— Какая посуда! Человеку плохо, а ты о какой-то ерунде.

— Да, — опомнилась я. — Павел Сергеевич, нужно срочно связаться со строителями кемпинга, попросить у них трактор. Борис заболел, и, кажется, тяжело.

Из рук истопника выпала тарелка.

— Боже, — пробормотал он. — Этого еще не хватало! — Он стряхнул с себя оцепенение и припустил к двери. — Сейчас принесу телефон!

— Подождем здесь, — сказала я Леше и встала к раковине. — Не стой столбом, выброси осколки в ведро и помоги мне домыть посуду.

Леша безропотно подчинился.

— Тебе не кажется, что все это очень странно? — спросил он, намыливая тарелку. — Борис отравился, Лева пропал, Георгий потерял телефон…

— Да, для одного утра событий явно многовато, — согласилась я. — И эмоций, пожалуй, перебор. Замухрышка бьется в истерике, Лариса на грани обморока, истопник бьет посуду. Нужно разбудить наших. Пусть поучаствуют в общем веселье.

— Не ерничай, я серьезно. Эмоции меня как раз не удивляют. Их вполне можно объяснить обстоятельствами. А сильные они или нет — это дело темперамента. Думаешь, твой висельный юмор в драматических обстоятельствах выглядит естественнее, чем истерика?

— Во всяком случае, приятнее, я надеюсь.

— Наверняка не для всех.

— Ладно, не будем о людях с дурным вкусом. Ты говоришь, бурные эмоции наших компаньонов тебя не удивляют. А что удивляет?

— Мне подозрительно исчезновение Левы и телефона, особенно в свете внезапной болезни Бориса.

— Думаешь, Лева траванул Бориса, стянул у Замухрышки телефон, чтобы нельзя было вызвать помощь, и смылся? Тогда, будучи последовательным, он должен был прихватить и телефон истопника.

Не успела я договорить последнюю фразу, как на кухню ворвался Павел Сергеевич. В первое мгновение я его не узнала. Куда подевалась величественная осанка, надменность классического профиля? Теперь едва ли кому пришло бы в голову сравнить его с римским сенатором на покое. В лучшем случае он мог претендовать на роль пожилого патриция, удирающего от восставших гладиаторов.

— Телефон! Его нигде нет! — объявил он, задыхаясь.

Столь неожиданное подтверждение невероятного предположения, только что высказанного мной в шутку, выбило меня из колеи. В мигом опустевшей голове мелькнула единственная — и совершенно дурацкая — мысль: «Эта массовая скорбь по поводу пропавших телефонов со временем начинает приедаться».

Леша проявил сообразительности побольше.

— А где вы его держите? — задал он вполне резонный вопрос.

— Вообще-то ношу с собой. Вот здесь. — Павел Сергеевич похлопал себя по карману. — Но когда иду в котельную, вынимаю. Там же все время нагибаешься — вдруг выскользнет, разобьется? Утром, когда я одевался, телефон был на месте, в кармане. Я положил его на тумбочку — как сейчас помню. И вот, пропал… Я всю сторожку обыскал — нигде нет.

— Когда вы ходили в котельную?

— Как обычно — на рассвете. Я всегда, как встаю, первым делом иду топить.

— А сторожку запираете?

— Нет, конечно. Откуда здесь взяться ворам?

— Понятно. — Леша посмотрел на меня. — Надо бы сообщить Наталье, что помощи не будет, а?

Я встряхнулась:

— Да, конечно. Идем.

Мы зашагали было к лестнице, но Павел Сергеевич удержал Лешу за локоть.

— Давайте сюда. — Он показал на большую нишу рядом с холлом. — Я включил лифт. Так будет быстрее.

Мы поднялись на третий этаж. Перед дверью Борисова номера Наталья и Георгий бурно спорили. Увидев нас, парочка замолчала.

— Второй телефон тоже пропал, — заявила я без предисловий.

Наталья окаменела, а Замухрышка начал менять цвет. Сначала он побагровел, потом стал сизым, а закончил эту любопытную цветовую гамму грязновато-серый окрас. «Точно заправский хамелеон», — подумала я, глядя на его ходящую ходуном щеку.

— Как… что… мы… Ты! — завопил он вдруг Наталье в лицо. — Все ты! Все подстроено! Вы нарочно меня сюда заманили! «Поедем отдохнем! Отошли телохранителя, кого тебе здесь бояться? Когда понадобится, вызовешь!» Какой же я был дурак! Сам, собственными руками, надел петлю себе на шею! Ну, чего ждете?! Вышибайте стул! Режьте, стреляйте!

Я размахнулась и залепила ему хорошую оплеуху — по правде говоря, у меня давно уже чесались руки. Все оцепенели. И как раз в этот кульминационный момент из моего номера высыпали в коридор Генрих, Марк и Прошка, причем Прошка в одних трусах. Но именно он подскочил к нашей группе и схватил Замухрышку за грудки.

— Сейчас ты у меня получишь, гаденыш! — пообещал он отважно. (Обычно наш Храбрый Портняжка сдерживает свои благородные порывы, но Георгий явно уступал ему в весовой категории). — Что он тебе сделал, Варька?

Глядя на перекошенное от страха лицо Замухрышки, несомненно решившего, что мы уже приступили к его ликвидации, я с трудом подавила неуместный приступ смеха.

— Ничего. Это была превентивная мера. Отпусти человека.

— Мне следовало сразу догадаться, кто здесь жертва, — буркнул Прошка, убирая руки.

— Что происходит? — спросил Марк.

— У нас неприятности, — заговорила, придя в себя, Наталья. — У Бориса острые боли, нужно срочно везти его в больницу, а мы не можем вызвать подмогу, потому что оба сотовых телефона пропали. Георгий заподозрил нас в покушении на свою жизнь и потерял голову. Варвара просто привела его в чувство.

• Предыдущая
• 17/59
• Следующая