Космоэколухи - Громыко Ольга Николаевна - Страница 31
- Предыдущая
- 31/106
- Следующая
«Лучше бы бросил», – с досадой подумал Станислав.
– Ты мне теперь как брат родной, – торжественно объявил Вадим, так хлопнув друга по плечу, что в суставе хрустнуло. – Мой корабль – твой корабль, твои проблемы – мои проблемы! Если что – обращайся, как для себя постараюсь!
– Вадик, я тебя тоже очень люблю, – терпение «братца» лопнуло, а тут кстати и бутылка к концу подошла, – но мне пора на работу. Очень рад был с тобой поболтать, надеюсь, не в последний раз.
Друг разочарованно застонал, однако настаивать не стал. Свистнул бармену и взглядом велел заменить пустую бутылку на полную. Выдернув из подставки салфетку, начертил на ней несколько цифр и букв.
– Во, если надумаешь – пиши. Нам такие люди всегда нужны!
– Обязательно. – Станислав комком сунул бумагу в карман и тяжело сполз с высокого пристоечного стула. Помотал головой, пытаясь сообразить, какая из дверей выход, а какая – вход в туалет, потом решил, что сгодятся обе, и двинулся к ближайшей.
Вадим остался сидеть у стойки, пьяно ухмыляясь танцовщице.
Без Станислава Федотовича Полине стало совсем тоскливо, и она раззевалась так, что покупатели, даже не прицениваясь, обходили их стол по большой дуге. Несмотря на солидные размеры ангара, в нем уже становилось душновато, отчего в сон клонило с еще большей силой.
Сосед-коноплевод тоже заскучал: пик продаж миновал и контрабандист решил размять ноги, прогулявшись вдоль ряда.
– Что, конкуренты, не идет торговля? – насмешливо поинтересовался он у Полины.
– Идет, – возразила девушка, уязвленная самодовольной рожей конкурента – круглой, сытой, с пижонской бородкой. – Ка… Папа как раз пошел заключать договор на всю партию.
– Да ну? – опешил коноплевод. – Кому это барахло нужно, да еще за такую цену?
– Это не барахло, а последнее достижение селекции, с повышенным содержанием каннабиноидов, – презрительно осадила его Полина. – Один куст заменяет три обычных.
Коноплевод скептически хмыкнул, но дальше не пошел. Рассмотрел коноплю так и эдак, задумчиво теребя бородку, и решил:
– Ладно, возьму на пробу. Даже если врешь, вы мне своей «конкуренцией» неплохую прибыль принесли, могу пожертвовать на бедность.
Полина опомнилась и выхватила горшок из-под загребущих рук покупателя.
– Извините, но куст уже забронирован! – испуганно затараторила она. – У нас партия – ровно сто штук, и это сотый.
«Не врет», – убедился и одновременно еще больше заинтересовался контрабандист.
– А если я двойную цену дам? – предложил он. – Соврешь папашке, что случайно уронила и поломала. Ну влупит он тебе, зато наконец сможешь приличный маникюр оплатить.
– Нет, – отрезала оскорбленная Полина; ногти она по микробиологической привычке стригла под корень, считая, что это гораздо красивее (а главное – удобнее!) громоздких расписных когтей. – Я папе никогда не вру.
– Ну как знаешь, – разочарованно отступил коноплевод.
Девушка еще немного помаялась, ругая про себя капитана и его любвеобильных друзей, а потом рассудила, что если сосед так спокойно оставил свое место, то и ей ничто не мешает это сделать. К тому же Полина успела убедиться, что здешние законы хоть и, мягко говоря, оригинальны, зато действенны. А если кто и сопрет горшок, куда он с ним денется из запертого ангара?
Сначала девушка еще оглядывалась, все ли в порядке, но потом наткнулась на зооотдел и обо всем позабыла. Несмотря на посещение новобобруйского ксенозоопарка и живого уголка биофака, большинство этих существ Полина раньше видела только в виде чучел, а то и картинок. Зоолог зачарованно переходила от лотка к лотку, тихо радуясь за Станислава Федотовича: будь у нее деньги, устоять против черной карахамской белочки девушка не смогла бы. Пушистая большеглазая зверюшка сидела на полу клетки, трогательно держа в синих чешуйчатых лапках кусок отодранного от обшивки пластика, и методично измельчала его в крошки. Уж ее-то, подумалось Полине, строгий капитан наверняка бы полюбил. Впрочем, рыба-медуза тоже была прекрасна. Ее можно было бы запустить в цистерну, когда та освободится из-под личинок меракийцев. И даже не обязательно разрешения спрашивать: рыбу-медузу в прозрачной воде все равно не видно, только если случайно нащупать – или она тебя нащупает.
Но больше всего девушку впечатлил прилавок с насекомыми. В пирамиде из прозрачных кубиков с крышечками копошилось, шуршало, скреблось и мельтешило такое богатство, что Полина намертво к нему прилипла, так охая и постанывая, что любой мужчина отдал бы полжизни за способность доводить женщину до подобного состояния. То есть любой человеческий мужчина, а продавец был всего лишь гуманоидным.
– Что вас интересует? – скрипуче осведомился центаврианин. Такое внимание к товару, наполовину состоявшему из редких охраняемых видов, а наполовину – из категорически запрещенных к вывозу, его слегка нервировало.
– Всё, – рассеянно отозвалась Полина. – Какой великолепный образец Scolopendra gigantea! А вот серпоносная жужелица вяловата и узор нечеткий. Вы давно делали ей ультрафиолетовую ванну?
– На прошлой неделе, – растерялся продавец, привыкший сам консультировать бестолковых новичков.
– А надо через день! – сурово попеняла ему зоолог и передвинулась к следующему террариуму. – И почему тут только одна нимфа млечной медведки?! Это же коллективное насекомое, оно ужасно страдает от одиночества! Вы должны немедленно достать ему подругу.
– Вообще-то я только что ее продал, – огрызнулся центаврианин, с изумлением ощущая слабую тень стыда.
– Надеюсь, вы предупредили покупателя, что ей нужна стая как минимум из трех штук?
– Ага, – соврал продавец, нервно моргнув третьим веком. Медведку у него купили узкоглазые земляне на какое-то мудреное средство для долголетия.
– А тут у вас что? – Полина постучала пальцем по стеклу. Отсек был пуст – не считая куска коры и веточки странного вида, похожей на фиолетовое перо с черным стержнем.
– Scarabaeus terribilis, – снисходительно ответил продавец (хоть в чем-то эта всезнайка дала маху!) – Леразийский скарабей, крайне ядовитое членистоногое, одного укуса которого хватает, чтобы…
– …убить центаврианина на месте, человека – в течение семи – десяти минут, а леразийца вынудить отбросить пораженную конечность, – обиженно перебила Полина. – Я знаю, кто это. Просто я его не вижу. Тоже продали?
– Что?! – Продавец заглянул в аквариум со своей стороны, разволновался еще больше, обежал прилавок (внезапно оказавшись ниже Полины на добрых полметра – видно, стоял на каком-то ящике) и, отпихнув девушку, прильнул к стеклу. Потом отважился приоткрыть крышечку и перевернуть веточкой кору, но скарабея и там не оказалось.
Полина наклонилась и заглянула под прилавок. Оттуда на нее с неодобрением уставилась парочка застигнутых врасплох тараканов, однако на домашних любимцев, удравших из-под опеки, они не походили.
– А это был самец или самка?
– Самец, – простонал продавец и, сообразив, куда клонит зоолог, вместе с ней задрал голову к потолку.
Под самой крышей кружилось размытое оранжевое пятнышко. Прислушавшись, Полина различила далекое басовитое гудение и даже сухие щелчки, с которыми жук долбился в красные глазки камер наблюдения.
– Бедненький, – сочувственно сказала зоолог. – Он уверен, что это яичные камеры самок, светящиеся в период спаривания. Самки бескрылы и, достигнув половой зрелости, взбираются на высокие деревья и повисают на изнанке листа, чтобы привлечь внимание партнеров: у них наиболее развито верховое зрение…
– Я знаю, как эти проклятые твари размножаются! – возопил торговец. – Надо его поймать, пока он кого-нибудь не цапнул!
– С другой стороны, – меланхолично заметила Полина, любуясь пылким влюбленным, – как только он кого-нибудь цапнет, мы сразу его поймаем. У него очень мощные зазубренные челюсти, которые сложно высвободить из мягких тканей…
Торговец пошел серыми пятнами по зеленому. Жук тем временем решил взять крепость с «прекрасной дамой» тараном, спустился пониже, разогнался, со всей дури врезался в прозрачную преграду и, оглушенный, камнем полетел вниз. Центаврианин с Полиной наперегонки бросились к нему, причем если тощее тельце торговца давало ему преимущество в лавировании, то девушка преуспела в распихивании. Вслед неслась отчаянная ругань и пожелания (а то и обещания) свернуть торопыгам шею, но если кто-то по ним и стрелял, то не попал.
- Предыдущая
- 31/106
- Следующая
