Летящая против ветра - Кузьмина Надежда М. - Страница 12
- Предыдущая
- 12/96
- Следующая
Да не тут-то было. Парень, и правда, снова к возлюбленной пришел. А потом к отцу, сказать, что жениться хочет. А тому такая невестка — нищая, худородная да брюхатая — даром была не нужна. У него на единственного отпрыска совсем другие планы имелись. Вот он сына по делам куда подальше услал, а Ани с матерью велел из города убираться. Даже стражу послал, чтоб поторопить. А время зимнее было. Что там на дороге в лесу произошло — точно никто не знает. Потом сказали, мол, женщин волки загрызли. Сын вернулся, узнал, что случилось, и обезумел. Отец и так, и эдак… а уж не поправишь. Позвал настоящего мага. Тот приворот и углядел. Попробовал снять, да не вышло, Тин-то всю душу в заговор вложила, чтоб парень любил Ани крепко. Кончилось тем, что он совсем разум потерял, взял и повесился. Стали искать — кто виноват. Ведь приворотные зелья в Империи строго-настрого запрещены. И нашли-таки. Тин удалось удрать в последний момент, а то б и казнить могли.
— Думаю, я до сих пор в розыске. Так что жить мне снова в большом городе не судьба. А ты запомни — не бывает простых решений, чтоб махнул не глядя, да всё вышло! Я вмешалась в чужие судьбы, надеялась, что лучше сделаю… а что получилось? Погубила двух женщин, ребенка, парня и себе жизнь сломала. Запомни эту историю и никогда не руби сплеча!
Вечером я долго не могла уснуть. Сначала удивлялась, что Тин вот так мне доверилась, — наверняка же деревенские понятия не имеют о ее проблемах. Затем размышляла о том, как все сложно. У волка своя правда, у зайца — своя. А как тогда жить и что делать? А потом пришла мысль: если волк станет думать, как заяц, то с голоду помрет. Но Тин… это казалось таким несправедливым! Ведь она хотела помочь! Может, виновата вовсе и не она, а тот градоначальник, что помешал сыну жениться на Ани? Ведь если бы он принял девушку, ничего бы и не случилось! Гм-м… А если б папа-волк принял женитьбу своего волчонка на зайчихе? Нет, запомню… но осмыслить пока не могу. Поняла одно — где есть неравенство, любви не место.
Начиная со следующего дня Тин потихоньку принялась мне рассказывать то, что знала об обычаях больших городов. Казалось, для нее вопрос отсылки меня в школу уже решен. Я послушно старалась запомнить и про то, как надо себя вести за столом, и про то, что не принято пялиться на прохожих, а если девушка пристально рассматривает встречного мужчину, это может быть принято за приглашение познакомиться. У Тин даже лексикон изменился. Она разом выкинула из речи все деревенские словечки и следила за тем, чтобы я не употребляла их тоже.
— Быть простушкой тебе ни к чему, это не поможет. Глазами не хлопай, лишнего о себе никому не рассказывай. Если тебе что-то предлагают просто так, прикинь, не ловушка ли это. Держись скромно, одевайся аккуратно. Слушай больше, чем говори. Смотри на других людей, запоминай, как ведут себя они. Но не подражай слепо, а то попадешь в глупое положение.
Я чувствовала, что у меня от этих наставлений голова кругом идет…
В послеобеденные жаркие часы, когда делать ничего не хотелось, Тин устроила мне новую муку — диктанты. Зачитывала отрывок из какой-нибудь книги, а я писала то, что слышала. Опять-таки попеременно правой и левой руками. Потом Тин проверяла, и каждое неправильно написанное слово заставляла переписывать правильно десять раз. Я выла, ныла, грызла перо… но моя учительница была непреклонна. Или я поступаю в школу, или оказываюсь на улице — выбор мой.
После диктанта я, по своему почину, садилась медитировать и магичить. Зажгла свечу — потушила. Зажгла — потушила. Один раз, когда у меня уже руки от пассов отваливались, произошло что-то странное — фитиль загорелся до того, как я сделала жест активации. Я захлопала глазами. Потом подумала, что, наверное, он тлел с прошлого раза, вот внезапно и вспыхнул. Взяла другую свечу, потерла фитиль пальцами, чтоб быть уверенной — не горит. И попробовала повторить то, что делала. Ничего не вышло. Я вздохнула с облегчением.
Но на следующий день фитиль снова загорелся, не успела я до конца произнести знакомое до оскомины на зубах заклинание. И тут ошибки быть уже не могло. Как же это? Задумалась: может, позвать Тин и спросить? А если опять не выйдет? Попробую сама…
Через час до меня дошло — свеча загорается, потому что я хочу, чтобы она загорелась. То есть в момент произнесения магической формулы, когда я смотрю на фитиль и желаю изо всех сил, чтобы он вспыхнул, он может зажечься. Даже если произнесены не все слова.
А если вообще молчать и просто хотеть?
Ничего не вышло. А почему? Наверное, нужно все же не только желать, а добавить волшебства? Картина снежного покрова, мерцающего под голубой холодной луной, с текущими в пространстве серебристыми реками возникала в сознании уже почти автоматически. Потоки магии раз от разу менялись — Тин объяснила, что это зависит от того места, где я нахожусь, ведь они реальны и в разных местах неодинаковы. Просто никто, кроме магов, не может их видеть.
В центре поляны, там, где серебристый, мерцающий, как звездная пыль, ручей пересекал снежный покров, он был особенно ярок. Я уставилась на свечу, пожелала и потянула силу из этого сияющего места — фитиль вспыхнул! Ура! Я поняла!
Вскочив со скамейки, прихватила свечу и помчалась искать Тин. Та перебирала в подвале прошлогоднюю картошку, обламывая ростки.
— Тин! Я могу зажечь свечу, не произнося заклинание!
— Мири, так не бывает! Ну-ка покажи!
Держа свечу в руках, я уставилась на фитиль. Тут, в подвале, картина потоков была немного иной, и приглянувшийся мне светлый кусочек висел в воздухе, не касаясь мерцавшего снега… Я уставилась на фитиль, сосредоточилась, зачерпнула силы… и ничего не произошло. Попробовала еще раз — и снова не вышло. Тин внимательно смотрела на меня, потом вздохнула:
— Пошли-ка наверх, выпьем квасу, а ты мне подробно расскажешь, что и как делала.
Я была ужасно благодарна ей за то, что она не сказала мне, что я — выдумщица или, хуже, — лгунья.
Выслушав мой сбивчивый рассказ, Тин усадила меня на то самое место, где я занималась, и попросила попробовать еще раз. Я уставилась на свечу — и она вспыхнула! Без единого моего слова!
— М-да, не знаю, что и сказать… — Тин явно была обескуражена. — Никогда о таком не слышала.
Согнала меня. Села на ту же табуретку. Уставилась на вторую свечу. Наморщила лоб. Сжала виски пальцами. Зажмурилась. Потом открыла глаза и вздохнула:
— Не могу. А другую ты можешь?
Я попробовала с того места, где сидела сейчас. Не вышло.
Тин, вздохнув, поднялась с табуретки и сделала жест рукой — пересядь сюда.
Я пересела. Свеча зажглась.
— Так. Сядь-ка тут же, но на другую табуретку! — скомандовала Тин.
Выяснилось, что дело не в табуретке, — свечи по-прежнему послушно загорались и гасли. Но только тогда, когда я сидела на этом месте.
— С ума спятить! — пожаловалась Тин в пространство. Задумалась. — Откуда ты магию берешь?
— Из потоков, как всегда.
— А точнее?
— Да всё как обычно! Нашла самое яркое место, оттуда и тяну!
— М-да… И где оно у тебя, это яркое место?
— Да в самой серединке!
— Странно… у меня там только ручеек был вроде. Довольно хилый… Ну-ка, пусти!
Тин снова уселась на зачарованное место и закрыла глаза.
— Мири, я вижу три потока. Правый нижний — самый яркий, он расходится вилкой где-то вот тут, — ткнула пальцем в воздух. — Садись сюда и описывай подробно, что видишь.
Я поерзала, закрыла глаза, вызывая из памяти снежную равнину, пронизанную серебристыми реками.
— Да, три потока. Вилка на нижнем правом вот тут, — не открывая глаз, ткнула пальцем. — Но самое яркое место прямо под луной…
— Какой луной? Откуда у тебя луна?! — обалдела Тин.
А что, у неё луны нет? Ой, я ж ей до сих пор никогда не рассказывала, что вижу во время медитаций…
— Тин, я всегда вызываю сначала картину заснеженной ночной поляны, а над ней светит луна. И, как только вспоминаю это, сразу становятся видными потоки магии.
- Предыдущая
- 12/96
- Следующая
