Катастрофа - Тармашев Сергей Сергеевич - Страница 28
- Предыдущая
- 28/78
- Следующая
— Пыль со временем будет оседать, — заметил Александр, — если мне не изменяет память, частица диаметром в два микрона оседает со скоростью 2 км в год или что-то вроде этого, ну и ещё осадки будут пыль вымывать...
— Не будут, — Даша печально вздохнула, — расчёты показывают девяностопроцентное разрушение озонового слоя. Парниковый эффект атмосферы нарушен, конвекция практически отсутствует, везде установилась сверхустойчивая погода, ледяные засухи и ураганные ветра. Ядерная ночь и ядерная зима будут длиться не менее четырёх лет, пока не восстановится озоновый слой, а атмосфера полностью очистится лет через десять.
— Значит, мы с тобой ещё погуляем под звёздами, — Александр попробовал улыбнуться, но Даша лишь грустно покачала головой:
— Если только в скафандрах, Сашенька. Анализ показывает уничтожение всех или почти всех АЭС в мире и до конца не просчитанный синергизм тысяч многомегатонных взрывов. Во внешней среде огромное количество изотопов стронция, цезия и высокоактивных изотопов урана, а у последних только период полураспада сотни тысяч лет! Непосредственно над нами и вовсе эпицентр, даже подумать страшно, что там произошло. Приборы фиксируют фон уже в 3000 рентген в час, и он продолжает расти. А ведь без озонового слоя есть ещё мощная солнечная радиация. Просто удивительно, что ребята из Внешней группы ещё держатся, тут никакой антирад не спасёт.
При этих словах Александр поник. Именно ему профессор поручил возглавить недавно созданную аналитическую группу, первоочередной задачей которой была разработка методик лечения, позволяющих спасти Внешних. Но пока всё было тщетно, для исследований необходимо время, а вот его-то как раз катастрофически не хватало.
Он попытался отогнать на время мрачные мысли:
— А как же МКС? А лунные шахты? Ведь там несколько тысяч человек, они не могли пострадать!
— Научный отдел тоже надеется на это, — Даша присела на краешек стола, из-за чего её миниатюрная фигурка, затянутая в белую ткань комбинезона, стала напоминать гипсовое изваяние. — Наших мощностей недостаточно для связи с лунным посёлком, но с МКС мы сможем связаться, как только радиосигнал будет в состоянии пробить пылевые слои. Международная станция должна быть нетронута, если только по ней не нанесли удар сознательно.
— Стало быть, время покажет, — подытожил Александр. — Через два часа начинается совещание по проблемам лечения Внешней группы, мы должны предоставить полную сводку о положении дел на текущий момент. Дашенька, радость моя, давай-ка в лабораторию, и не оставляй их в покое, пока не закончат, — он ласково пожал ей ладошку и потянулся к консоли компьютера.
Совещание оказалось коротким. Главный врач лечащей группы обрисовал ситуацию с состоянием здоровья Внешних. Она была неутешительной. Болезнь прогрессировала, и если с разложением клеток внутренних органов биорегенераторы ещё справлялись, то остановить неуклонное разрушение ДНК, клеток костного мозга и гибель кровяных телец они были не в силах. Затем настала очередь Александра, но и ему предложить было особо нечего. Ни одна из существующих методик не могла предотвратить неминуемый летальный исход, имелась пара перспективных наработок, представлявших серьёзный интерес, но материал был сугубо теоретический, для его реализации требовалось значительное время и специальное оборудование. Директор по медицине выслушал доклады и некоторое время молча просматривал сводки, периодически делая пометки и время от времени уточняя цифры. Наконец он оторвался от работы и посмотрел на присутствующих:
— Последний пациент из числа людей, спасённых с поверхности Внешними десять дней назад, умер сегодня утром. Это была десятилетняя девочка. — Профессор вышел из-за стола и неторопливо направился к выходу. — Предназначение врача — лечить и спасать пациентов. У нас с вами в высшей степени благородное предназначение, коллеги, — тихий голос седого старика, казалось, гремел, словно просторный кабинет вдруг стал для него мал и тесен. — Виктор Юрьевич, — профессор обернулся к главврачу лечащей группы, — вызывайте на работу дополнительную смену или две, если потребуется. Всему составу Внешней группы необходимо провести усиленный сеанс регенерационных и очищающих процедур и, во избежание перенасыщения крово— и лимфотоков продуктами распада, не позднее пятнадцати минут после завершения терапии Внешняя группа в полном составе должна быть погружена в глубокий анабиоз.
— Но, Иван Николаевич, теория анабиоза настоятельно не рекомендует глубокое погружение пациентов с высоким уровнем ионизации организма! — взволновано напомнил Александр. — Вы же знаете, что явление глубокого погружения до конца не изучено!
— К чёрту теорию! — отрезал Профессор. — Вот ты её до конца и изучишь. На то тебе и аналитическая группа, работай. Нам нужны новые методики, и я их получу во что бы то ни стало. Я больше не желаю читать доклады о смерти пациентов, иначе для чего мы здесь? Работай, Александр Дмитриевич, работай. Всё необходимое для исследований ты получишь, я сам займусь основными направлениями. Свяжись с Данилевским из научного, он будет оказывать тебе содействие от физиков, — директор протянул секретарю исписанный лист бумаги: — Готовьте приказ, и сразу же мне на подпись. — Уже в дверях седой Профессор остановился и, обернувшись, добавил: — Будем выводить больных из состояния анабиоза на время проведения необходимых процедур, анализов и применения новых методик. До тех пор, пока не удастся добиться положительной динамики; всё остальное время пациенты будут лежать в глубоком анабиозе, — мгновение помолчав, он уже тихим голосом спокойно закончил: — Это их единственный шанс. Хватит смертей, этих людей мы так просто не отдадим.
Тринадцать анабиозных камер с поднятыми крышками чем-то напоминали гигантские открытые рты, готовящиеся проглотить своих пациентов. Тринадцатый с интересом разглядывал один из самых последних продуктов высоких технологий погибшей цивилизации. Анабиоз был штукой дорогостоящей и использовался в основном в Лунном посёлке, и ничего подобного ранее видеть майору не доводилось. Камера представляла собой стоящий на основании четырёхметровый цилиндр из матового металла, в центре которого по диагонали полустоя располагалась прозрачная ложе-капсула, в которую укладывался человек. В настоящий момент медики размещали Внешних по капсулам, энергично обклеивая их тела разнообразными датчиками.
Мысль о том, что после непрерывных шестичасовых процедур снова придётся лежать, совсем не радовала, и Тринадцатый, печально вздохнув, полез в капсулу. Молодой врач моментально облепил его целым пучком проводов, оканчивающихся присосками, и крышка капсулы медленно захлопнулась, отсекая все звуки. На панели напротив лица загорелся зелёный огонёк, и стенка гигантского цилиндра закрылась, отгородив майора от внешнего мира. Зелёный огонёк сменился жёлтым, и вдруг стало очень холодно. Через мгновение холод стал практически невыносимым, но спустя секунду воздух внутри капсулы потеплел, жёлтый огонёк поменялся на зелёный, и двери камеры открылись. Крышка капсулы поползла вверх, и Тринадцатый увидел врача, обеспокоенно смотревшего на него.
— Что-то не так, доктор? — спросил майор. Обеспокоенный взгляд сменился довольным выражением лица:
— Добрый день. Нет, наоборот, всё в полном порядке, — доктор с улыбкой принялся отлеплять присоски датчиков.
Майор вылез из капсулы и осмотрелся. Вокруг суетились улыбающиеся медики, помогая ничего не понимающим бойцам покидать анабиозные камеры.
— Сколько времени мы тут пролежали? — спросил он врача.
Тот быстро пролистал какие-то бумаги, что держал в руках, и с интересом посмотрел на Тринадцатого.
— Вы уже поняли? Судя по вашей медицинской карте, ранее вам сталкиваться с анабиозом не приходилось, — в глазах молодого специалиста читалось любопытство. — Все члены Внешней группы провели в глубоком анабиозе ровно месяц. Как вы догадались?
- Предыдущая
- 28/78
- Следующая
