Невольничий караван - Май Карл Фридрих - Страница 22

• Предыдущая
• 22/129
• Следующая

Местность вокруг была абсолютно ровной. По мере того, как путники приближались к реке, воздух становился все более влажным, а трава под ногами — все гуще. Теперь их ожидало последнее, но очень опасное испытание — миновать поселения негров-шиллуков, печально известных по всей округе как воры и разбойники, нападающие на мирные караваны, и кроме того — заклятых врагов хомров. Встреча с ними грозила большими неприятностями, но избежать ее было никак невозможно, так как они населяли весь левый берег Бахр-эль-Абьяда от его притока Кейлака вниз до самого Махадат-эль-Кельба и их деревни вплотную примыкали друг к другу, вытягиваясь в длинный сплошной ряд.

К счастью, джелаби хорошо знали местность, и Отец Одиннадцати Волосинок поклялся, что если Шварц согласится довериться ему, то он обещает целым и невредимым привести караван в Фашоду.

Следуя его указаниям, путники сделали большой крюк, чтобы обойти некоторые особенно густо населенные деревни, и около полудня сделали небольшой привал. Отдых особенно был необходим животным, так как вскоре им должны были потребоваться все силы, на какие они только были способны: по замыслу словака территорию шиллуков следовало проехать как можно более быстро, чтобы те не успели не только приготовиться к военным действиям, но и вообще понять, что происходит. Только после часа аср прерванный путь был продолжен, а около четырех часов пополудни путешественники увидели перед собой невозделанные поля дурры и островерхие крыши токулов [72]за ними.

— Мы благополучно дошли до этого места и не встретили еще ни одного шиллука, — сказал словак, чрезвычайно довольный собой. — Ну, не превосходный ли я проводник? Теперь слушайте. Деревня, которая виднеется там, впереди, — единственная, через которую нам предстоит пройти, после нее мы совсем скоро достигнем Фашоды. Давайте подстегнем наших животных! Они должны бежать так быстро, как только могут, и тогда никому не удастся нас остановить. Того, кто встанет у нас на дороге, верблюды просто растопчут.

Как только всадники въехали в деревню и увидели первых ее жителей, словак, ехавший впереди, так хлестнул кнутом своего ослика, что тот с шага перешел сразу на галоп. Остальные путешественники последовали примеру Стефана. Шейх, привязанный длинной веревкой к седлу верблюда, на котором сидел Шварц, вынужден был не бежать, а прямо-таки мчаться, чтобы не быть опрокинутым и раздавленным несущимися сзади животными. Такому позору он еще никогда в жизни не подвергался; он, шейх племени, мужчины которого считают позором для себя показываться за пределами своих деревень иначе, чем верхом.

Токулы были расположены довольно далеко друг от друга. Большинство из них имели круглую форму и были сделаны из стволов деревьев и соломы; тина из Нила скрепляла жерди стен. Крыши хижин были украшены скелетами жирафов или горбатых быков.

Никакого намека на улицы или хотя бы переулки в этой деревне не было, хижины стояли прямо среди полей дурры, почва которых была сухая и твердая в это время года. По этим полям и прокладывал сейчас путь каравану его маленький вожак, и, глядя, как он ловко петляет между хижинами, можно было подумать, что он уроженец здешних мест.

Первые шиллуки, мимо которых промчались путешественники, молча провожали удивленным взглядом странный караван. Это были стройные люди с очень темным цветом кожи и тонкими, совсем не негритянскими губами. Никакой одежды они не носили. Единственное украшение, которое при известном напряжении воображения можно было счесть предметом туалета, состояло из их собственных волос.

Шиллуки никогда не стригут своих волос и делают из них чрезвычайно сложные и замысловатые прически. Одни так искусно заплетают их вокруг головы, что волосы образуют некое подобие венка или полей шляпы. Другие заплетают их от затылка до лба в прямо стоящий гребень, напоминающий шлем баварского всадника. Многие вдобавок прилаживают вокруг головы украшение, напоминающее нимб из белых перьев.

Проезжая мимо одной из хижин, Шварц успел заметить ее хозяина, который мирно сидел у дверей, покуривая трубку. Но Боже правый, что это была за трубка! Ее головка была величиной с добрую тыкву, а мундштук превышал по толщине человеческое запястье. Несчастному негру приходилось так широко открывать рот, что его глаза буквально вылезали из орбит. Но шиллуки заядлые курильщики считали, что наслаждение, получаемое от курения, напрямую зависит от размеров трубки. Табак здесь тоже приготовляется особым образом: сначала он сушится, затем размалывается в муку, из нее месится тесто, которое и выпекается в форме лепешек. В довершение всего табак смешивается с листьями разнообразных ароматных растений, после чего, наконец, его укладывают для курения из таких вот гигантских курительных приборов.

Все жители деревни встречали караван с немым изумлением, но когда он проезжал мимо, они поднимали громкие крики. Шварц не понимал языка шиллуков, но, разобрав произнесенное несколько раз с угрожающей интонацией слово «хомр», он догадался, что негры узнали своих врагов — арабов.

Из близлежащих токулов высыпали мужчины, женщины и дети. Крики были подхвачены ими и распространились дальше, в мгновение ока подняв на ноги всю деревню. Конечно, сигнал тревоги опередил караван, и на его пути стали попадаться небольшие группки разъяренных негров, которые, однако, вынуждены были отскакивать в сторону, чтобы не быть сметенными скачущими животными.

К счастью, лук и стрелы шиллукам неизвестны, они сражаются с помощью дубин и копей, да изредка кто-нибудь раздобудет старое ружье или пистолет. Поэтому воспользоваться своим оружием, которым они яростно потрясали вслед каравану, воинственным шиллукам не удалось.

Вскоре деревня осталась позади, и словак остановил своего осла.

— Теперь все напасти миновали, — сказал он, — они не смогли нас остановить, а вон там, впереди, вы видите Фашоду.

Шварц посмотрел в том направлении, куда указывал Стефан, и увидел небольшое селение, состоявшее из убогих хижин, среди которых возвышались два окруженных стенами здания. Он тронул своего верблюда, и шейх, едва переводивший дух, с лицом багрового Цвета, должен был снова протрусить вперед, хотя и несколько медленнее, чем прежде.

Последний отрезок пути, простиравшийся перед путниками, был абсолютно свободен, так что новых сюрпризов ожидать не приходилось.

— А где ты и другие джелаби собираетесь остановиться? — спросил Шварц словака.

— У каждого из нас в городе есть знакомые, которые с удовольствием нас примут, — ответил тот. А вот у кого будешь жить ты?

— Конечно, у мидура.

— Разве он тебя знает?

— Нет.

— А у тебя есть при себе тескере? [73]

— Есть, и не только он, а еще хатишериф [74]вице-короля и другие рекомендации.

— Ну, тогда тебя радушно примут, и тебе не придется ни о чем беспокоиться. Проводить тебя к дворцу мидура?

— Да, потому что я хочу просить аудиенции не только для себя, но и для вас. Мы сразу передадим ему пленников, и он, без сомнения, захочет выслушать ваши показания.

— Спаси Аллах их спины и пятки! Знаменитые «пятьсот» ударов им обеспечены.

Фашоду нельзя назвать городом в полном смысле этого слова, это всего лишь небольшое, хотя и очень старое местечко. Оно стоит на месте Денаба, прежней резиденции шиллуков, которое упоминается как Данупсис, столица нубийской Эфиопии, уже у Плиния [75]. Благодаря двум правительственным зданиям городок издалека выглядит вполне неплохо, но это впечатление исчезает сразу по вступлении в него.

Дом мидура и казармы выстроены из кирпича и окружены стенами. Для охраны порядка на стенах установлено несколько пушек, а по ночам в городе дежурят патрули — мера, направленная главным образом против постоянно бунтующих шиллуков.

Вокруг этих зданий расположены многочисленные дома и токулы, населенные в основном солдатами и их семьями, которым не хватило места в казармах. Гарнизон Фашоды насчитывает около тысячи штыков. Он состоит из некоторого количества арнаутов [76]и шумных гехадиа, которые ведут очень беспутную жизнь, но все же более дисциплинированны, чем донголавы, берберы [77], старая гвардия и египтяне, составляющие остальную часть суданских воинских частей.

• Предыдущая
• 22/129
• Следующая