Сага о Лейве Счастливом, первооткрывателе Америки - Клэнси Карл Стернс - Страница 29

• Предыдущая
• 29/44
• Следующая

– Ты спасла мне жизнь, милая. Прими мою любовь и благодарность.

Норна улыбнулась в ответ и осторожно вытерла кровь с его разгоряченного лба.

– Я поступила опрометчиво. Назвав твое имя, я обрекла тебя на гибель!

– Забудь свои страхи. Судьбой предопределено, что я буду жить, пока не совершу назначенное мне путешествие на запад.

В этот момент хмурый Колгрим, начальник стражи короля Олава, и двадцать рослых воинов возникли из ночной тьмы и окружили их. Грубый голос Колгрима произнес:

– Лейв Эрикссон, грабитель, язычник, изгой, тебя надлежит препроводить на суд Олава Трюгвассона, конунга Норвегии, властителя Оркнейских и Шетлендских островов.

В полной уверенности, что король послал за доблестным воином, дабы приговорить его к казни, Норна застонала, но Лейв сохранил невозмутимость.

– Самая любимая, не бойся за меня. Теперь, когда я убедился в твоей любви, никто, даже христианский король, не сможет лишить меня жизни.

Спокойный благодаря вере своих предков, Лейв привлек девушку к себе и прижался губами к ее губам. Потом он нежно отстранил ее и ушел со стражниками, а за ними на расстоянии следовали Ульв с дружинниками.

Лейв Эрикссон, «грабитель, язычник, изгой», не был в тот же час приведен к королю, а заключен под стражу в караульном доме. Едва ушел Колгрим, как стражники разрешили очаровательной Эфне прислать рабов с кувшинами воды, полотенцами и едой для победителя. Лейв веселился от души, когда появился Ульв в грубой одежде слуги, который вымолил разрешение помочь смыть грязь и пот с его кровоточащего тела, принести скамью, чтобы уложить своего господина и переодеть в красивые одежды, доставленные с корабля.

Во время отдыха Лейв перебирал в уме грандиозные события прошедшего дня. Он добился своего и унизил Череподробителя. Он встретился с королем Норвегии и победил его в стрельбе из лука. Хотя он вел себя слишком дерзко, и триумф обернулся потерей свободы, все равно сын Эрика не жалел о своем безумстве, ведь он получил доказательства любви дочери шетлендского ярла, а за ее любовь Лейв был готов и впредь идти на риск.

Теперь ему следовало помнить, что юный Олав попытается обратить его в христианство, а если он окажется тверд в вере своих предков, король несомненно поступит с ним так же, как с Айвиндом Киннривом, поскольку ему, видимо, доставляет удовольствие мучить людей. Впрочем, даже если Лейву будут грозить смертью, он твердо решил не отрекаться от старых богов. Как настоятельно советовал Борк, он постарается показать, что гренландец знает, как выживать. Но что делать, если король уже приговорил его к смерти? Все будет так, как будет. Важно не сколько дней прожил человек, а как он их прожил. Если ему придется встретить смерть до того, как он откроет западный мир, он может, по крайней мере, держаться так, чтобы заслужить уважение товарищей. И тогда память о Лейве Эрикссоне не сгинет в безвестности. По сравнению с этим все остальное ерунда.

В большой гриднице Олава собравшиеся ярлы и хевдинги ели и пили, восхищаясь дерзким язычником из Гренландии и гадая о его судьбе. Потом король приказал убрать столы и послать за сыном Эрика. Сидевшая среди женщин Норна так расстроилась из-за разговоров о судьбе Лейва, что не могла проглотить и кусочка.

Когда суровый и неумолимый Колгрим пришел со стражниками, чтобы проводить его к королю, Лейв, к своему стыду, испытал слабость и странное мрачное предчувствие, которого никогда не знал.

Просторная и высокая гридница короля, ярко освещенная ярким пламенем очага и жировыми светильниками, что горели на каждом столбе, ослепила Лейва. В тот момент, когда он вошел, а за ним по пятам – Ульв, голоса смолкли, и воцарилась тягостная тишина. Уверенно шагая по проходу к высокому трону короля, Лейв обратил внимание, что в палаты набилось полно народу. Даже рабы и слуги пришли посмотреть, как его будут судить. Даже на возвышении, где расположилась королева со своими изысканно одетыми дамами, полно любопытных женщин. А вот и Норна сидит возле королевы и смело улыбается ему.

В центре, между столбов, возвышался у стены трон Олава, украшенный резьбой и позолотой. По бокам стояли королевские дружинники. За спиной сиденья еще три воина держали наготове луры. С висевшего на стене голубого шелкового полотнища сиял римский крест, обведенный кругом.

Как только Лейв приблизился к конунгу, то сразу заметил сердитый взгляд Олава. Плохой признак; как известно, разгневанный король пощады не знает. Но светло-пепельные волосы под светом факела и золотистый обруч на них так ярко светились, что создавалось впечатление ореола вокруг его головы. И наряд на нем слишком веселый для человека без сердца.

По правую руку короля сидел Стагбранд Ярл, погруженный в горькие мысли о смерти сына. Он явно жаждал мести. Рядом с ним – притихший перевязанный Вульфрик: ему теперь было не до хвастовства. Дальше сидели остальные вожди. Пустовало только высокое сиденье для почетного гостя напротив королевского.

Тишину нарушили быстро смолкшие возгласы удивления, когда все разглядели, что язычник выглядит бодрым, словно молодой олень, и богато одет, как ярл. Какой позор, что такого достойного победителя собираются осудить на смерть! У Норны при виде благородного Лейва в роскошной накидке и штанах в обтяжку, сильно забилось сердце.

Взгляд короля продолжал оставаться сердитым, пока Лейв с высоко поднятой головой бесстрашно не остановился прямо перед ним. Вдруг, ко всеобщему изумлению, лицо Олава расплылось в широкой дружеской улыбке. Встав на ноги, он поднял серебряный кубок и провозгласил:

– Здравица победителю победителей… Лейву Эрикссону Гренландцу!

– Слава Гренландцу! – дружно отозвались мужчины. Все выпили вместе с конунгом и загрохотали мечами по щитам.

Потеряв от удивления дар речи, Лейв молча смотрел, как король доставал из сундука под подушкой сиденья меч и шлем изумительной работы и делал ему знак подняться на возвышение.

Потом Лейв только чувствовал, как сильно затягивают перевязь меча у него на поясе, вешают на плечо сверкающий щит, и, наконец, король, одев на него шлем со знаками отличия ярла, отступил назад и громко произнес:

– Лейв Эрикссон, я облачил тебя в доспехи и опоясал мечом, и отныне ты будешь моим ярлом в Ижедерене, земли принадлежащей твоему отцу и утраченной им после изгнания.

Когда Олав указал на пустующее высокое сиденье по другую сторону очага, сердце Лейва забилось от радости. Но в ту же секунду ему послышалось заунывное пение, и он посмотрел в сторону коридора, ведущего в церковь. Оттуда приближалась торжественная процессия – мальчики-служки и безбородые монахи, одетые в коричневые рясы. Они несли деревянные кресты, горящие свечи и святые мощи. По мере их приближения пение становилось все громче. За ними шел епископ Сигурд в высоком головном уборе. Наконец процессия остановилась у возвышения.

Олав Трюгвассон, лицо которого приобрело суровое и мрачное выражение в присутствии священных символов, обратился к Лейву:

– Но есть одно условие, ярл Лейв. Ты и твои отважные дружинники должны присягнуть на верность Белому Христу, а значит и мне, возложив руки на эти святые дары.

Почувствовав безмерное облегчение, Норна попыталась перехватить взгляд Лейва, чтобы побудить его дотронуться до святых даров, которые епископ Сигурд протягивал ему. Но сын Эрика даже не взглянул на нее. Он был благодарен королю за предложение, но не забывал о его попытках подкупить Айвинда Киннрива и других стойких поклонников Тора. Его с детства приучали верить в безмерную власть Всеотца Одина, в могущественного Тора и Тюра, и подкупить Лейва Эрикссона было невозможно. Пока все, затаив дыхание, ждали его ответа, Лейв снял с себя королевские доспехи, шлем и смело ответил:

– Конунг Олав, я верю в богов своих предков. Мне рассказали, что Вы приказом заставили подданных Ваших поклоняться неизвестному новому богу… мне странно, что Тор до сих пор не поразил Вас!

• Предыдущая
• 29/44
• Следующая