Тонкости эльфийской генеалогии - Патрикова Татьяна "Небо В Глазах Ангела" - Страница 42

• Предыдущая
• 42/124
• Следующая

Я постучал. Он долго не открывал. Я уже думал уйти, но…

Дверь открылась. На пороге стоял хмурый Алиэль, и я смотрел на него снизу вверх. Ну почему я по жизни такой низкорослый?!

– Машка? – вырвался у него изумленный вдох.

– Я войду, – объявил я и протиснулся мимо него в комнату только затем, чтобы он не имел возможности захлопнуть дверь прямо перед моим носом.

Я у него ни разу не был. Большая светлая комната, разворошенная постель без намека на покрывало. Надо будет, действительно, подарить своё ему. Я ведь даже могу сам его выткать. Тряхнув головой, я отогнал непрошенные мысли. Увидел письменный стол, два кресла, как у меня, но вместе с ними небольшой диванчик и маленький стеклянный столик. Вот к ним-то я и направился. Плюхнулся на диван и, посмотрев на хозяина комнаты, поддавшись порыву, похлопал рядом с собой.

Алый как-то растерянно на меня смотрел все это время. Словно не верил, что это на самом деле я. Пришлось брать все в свои руки. Он такой забавный. Все время забываю, что он младше, прилично младше меня.

– Иди сюда. Нам поговорить нужно.

– Я уже все знаю, – на удивление поспешно выдохнул он, но приблизился, чураться не стал.

– О чем? – спросил я прямо.

– О том, что ваши Владычицы задумали… Ну… – он замялся и покраснел ушами.

Я улыбнулся. Значит, моя задача облегчалась. Хотя, еще не факт. Но теперь мне вдвойне интересно, что он думает обо всем этом.

– О нас, как гаранте договора с твоей семьей, так?

Он кивнул. Потом на одно мгновение зажмурился, рвано выдохнул и плюхнулся на диван рядом со мной. Закинул руку на спинку и повернулся ко мне всем корпусом.

– Дело ведь не в том, что им всем это выгодно, правда? – удивительно, но он сказал это таким робким тоном, что я неожиданно с поразительной четкостью осознал, что вот теперь мы полностью поменялись местами. Раньше я был так же робок и застенчив по отношении к нему. Только к нему. Но теперь все наоборот. Теперь он не знает, как реагировать и чего от меня ждать. И мне это так приятно, что не передать словами.

Улыбаюсь и ненавязчиво придвигаюсь. Он ощутимо напрягается, но не делает попытки отодвинуться. Моя улыбка становится чуть шире. Мне хочется к нему прикоснуться, но я сдерживаюсь. Просто смотрю и улыбаюсь.

– Ты хочешь мне что-то сказать по этому поводу? – тяну я, провоцируя его.

Он сглатывает. Шумно и нервно. Закрывает на миг глаза ладонью. Потом просит шепотом, от которого у меня внутри рождается удивительное волнение.

– Я… Можно не сейчас? Давай, ты просто скажешь мне, зачем пришел и…

– Я был неподалеку. Просто отвел Капишуле к Лие. Она обещала за ней присмотреть. Потом вот решил зайти к тебе, прояснить кое-какие детали.

– Какие? – сначала спрашивает он, но потом спохватывается. – Ты оставил дочь у Лии?

– Да. Нанисса опасается оставлять её с другими женщинами моего народа, не хочет постороннего влияния на дочь. По крайней мере, в этом возрасте.

– А почему она сама… – и снова он обрывает себя.

– Я ведь уже сказал тебе.

– Написал… – поправляет он автоматически, и вдруг спрашивает. – Зачем? Ты… На самом деле этого хочешь?

– Это условие мое сделки с темными Владычицами Дома Вик-Холь.

– Сделки, по которой ты получаешь… – он намеренно оставил фразу незаконченной.

Я взвесил все за и против, и, помедлив, ответил:

– Тебя.

Ждать его ответа пришлось долго, но я был терпелив. Правда, то, что он сказал мне на это, разочаровало и обездвижило. Я далеко не сразу нашел в себе силы подняться с дивана, после того, как услышал его ответ.

– Я… Готов быть тебе хорошим другом, – твердо и, как мне тогда показалось, окончательно.

Медленно-медленно, не чувствуя ни ног, ни рук, я встал. Говорить после такого было очень трудно. Когда рушатся только-только обретенные надежды, это так же больно, как умирающие от безысходности мечты.

– Я тоже, – выдавил я из себя, поклонился, как меня когда-то учили, и на ватных ногах побрел к двери, вот только взяться за ручку так и не успел.

Он налетел на меня со спины. Обнял, уткнулся лбом в плечо и прошептал.

– Я ненавижу её! Меня бесит… Что ты с ней… Что все так сложно! Я не могу так, понимаешь? – спрашивал он меня с отчаянием в голосе. А я стоял и улыбался в пустоту, и никак не получалось загнать это чувство нереального счастья куда подальше. Ведь мне еще объяснять Алиэлю, что это не измена, что это временная мера, не более того. Что я не люблю Наниссу и никогда не любил, что я…

– Я солгал, – прошептал я и развернулся к нему лицом. Теперь мы стояли друг к другу очень близко – мне приходилось уже привычно запрокидывать голову. Я все еще улыбался. Он был хмур и не понимал, о чем я вообще говорю. – Солгал, что тоже. Я не смогу стать тебе другом, прости.

Он долго соображал. Так долго, что меня так и подмывало рассмеяться, но я пощадил его чувства. И дождался.

– А кем сможешь?

– Это только тебе решать.

И я ушел, но мне грели душу его взгляд, испуганный и от этого казавшийся почти злым, и тонкий запах нежной кожи на его запястье, к которой перед уходом я успел прикоснуться губами, прощаясь, не навсегда, только на эту ночь.

Машмул

Ночь с собственной женой никогда не казалась мне такой короткой. Наверное, в систему мировоззрения светлых мы, темные, действительно не вписываемся, о чем они не устают напоминать нам изо дня в день. Но, с другой стороны, что они хотели, если наша мораль, какой бы вывернутой на изнанку она им не казалась, действительно другая, не такая как их? Не могу утверждать, что она лучше или много хуже, чем та, к которой они привыкли. Просто она другая. Именно она и ряд независимых факторов за века противостояния пролегли между нами той пропастью, которую сейчас нам так трудно преодолеть. О, как загнул! Сам удивляюсь.

А вообще, это я все к тому, что будь я светлым, вряд ли сумел получить от этой ночи такое удовольствие, как получил, будучи темным. Конечно, у меня и в мыслях не было возвращаться к Наниссе. Но в тоже время, нам с ней впервые было хорошо вместе, поэтому и я, и она, после непродолжительного сопротивления с её стороны, предпочли получать удовольствие и не думать о том, что нас ждет завтра. Это тоже наша, темных, отличительная черта. Мы умеем, как никто, жить только сегодняшним днем. В наших подземельях столько скрытых опасностей, которые подстерегают нас с самого раннего возраста буквально на каждом углу, что это умение мы впитываем с младых ногтей. Бери то, что плывет тебе в руки прямо сейчас, и ни о чем не думай. Вот какому нехитрому принципу учит нас жить наша основная среда обитания. Поэтому не стоит удивляться тому, как мы с Наниссой провели эту ночь.

Моя темная леди сопротивлялась, но я был настойчив, и, за что особо горжусь собой, убедителен. Сумел переломить её желание притвориться отстраненной и безразличной. Догадываюсь, за что она пыталась мне так отомстить. Но у нее ничего не вышло. Она задыхалась от удовольствия, а мне было как никогда приятно осознавать, что это я дарю его ей.

Потом мы еще долго лежали в благоприятной для наших глаз темноте, раскаленные добела и медленно остывающие, как волшебный метал в тигле. Она улыбалась. Впервые за все годы по-настоящему, только мне улыбалась. И спрашивала:

– Почему?

– Никогда раньше? – уточнил я, найдя в себе силы перекатиться со спины на бок, к ней лицом. Нанисса все еще лежала на животе, наполовину прикрытая тонким покрывалом. Рука сама потянулась дотронуться до её поясницы. – Ты не подпускала.

– Но ты молчал… Терпел…

– Терпел, – не стал спорить я, потом, ненадолго задумавшись, добавил. – Не видел альтернативы.

– И теперь все равно уйдешь? – тихо спросила она, пряча взгляд в подушке, в которую зарылась лицом, как кошка. Я видел, как так проделывали с ковром котята из нашего класса.

– Я больше не испытываю к тебе ненависти, но, если бы меня об этом спросили еще вчера, я бы сказал, что ненавижу. А сейчас… Мне бы хотелось надеяться, что мы сможем как-то общаться хотя бы ради детей.

• Предыдущая
• 42/124
• Следующая