Ни слова о магах - Кликин Михаил Геннадьевич - Страница 48

• Предыдущая
• 48/101
• Следующая

— Мы в крепости. Ее не так легко взять, даже если у них в три раза больше людей, чем у нас.

— Они не будут атаковать, — сказал Хурхас, качая головой.

— Почему?

— А зачем? Его цель — помешать мне. А для этого не обязательно меня убивать. Назлух просто будет держать нас здесь до тех пор, пока Рой не вторгнется в мир. И тогда мы уже ничего не сможем поделать.

— Плохо, — сказал Легорн. — Значит…

— Значит, нам надо будет прорываться.

— Вы торопитесь, — подал голос старый Зедц. — Вы еще ничего не знаете, а уже строите планы.

— Действительно, — сказал Легорн. — Может, все не так плохо?

— Назлух здесь, — невесело усмехнулся Хурхас. — Что может быть хуже? — Маг помолчал, потом повернулся к Стасу и неожиданно попросил:

— Спой.

— Спеть? Сейчас? — Стас удивился.

— Да. А ты, Зелд, принеси нам пива и чего-нибудь перекусить. Мы еще не завтракали.

— Но как же… — начал было Легорн, но Хурхас не дал ему договорить:

— Что мы можем сейчас? Ничего. Так почему бы не поесть, пока не развиднеется?

— Действительно, — сказал Джош. — Я изрядно проголодался.

Зелд, удовлетворенно кивнув, ушел. Следом за ним вышел и Стас. Он уже немного ориентировался в гулких коридорах среди множества дверей и свою комнату нашел сразу. Взяв гитару, он вернулся к товарищам.

— Сыграй, — сказал Хурхас.

И Стас ударил по струнам, запел, пытаясь голосом и рваным аккомпанементом передать чувство тревоги:

Прыг, ласточка, прыг, по белой стене…

Тихо пришел Зелд, бесшумно поставил тяжелый поднос на стол, но никто не обратил внимания на еду. Все слушали песню.

Прыг, ласточка, прыг, а дело к войне…

И только когда Стас замолчал, Хурхас вздохнул и потянулся к широкому блюду, накрытому деревянной крышкой. Джош приложился к огромной пивной кружке, одной на всех, отхлебнул порядочно, утер губы. Легорн отставил меч, взял ломоть хлеба.

Стас есть не хотел. Как-то неспокойно ему было. Немного выждав, он вновь тронул струны. В холодной зале средневекового замка, под сводами высокого каменного

потолка зазвучала мелодия, когда-то поднимавшая страну, великий народ на великую войну, на смертный бой. Стас не пел. Просто играл, сперва негромко, потом все сильней ударяя по струнам. И яростные аккорды впитывали стены, и слушатели застыли, забыв о еде.

Одинокая акустическая гитара — не фортепиано, не орган — сейчас звучала так, что, казалось, весь замок внимает ей. И Стас подумал, что Сила этого мира проявляется не только в магии и способности понимать незнакомую речь. Сила что-то делает со звуком, с музыкой. И значит, барды— тоже маги. Как Хурхас, как Назлух…

Хлопнула дверь, сквозняк рванулся внутрь, хлестнул людей по лицам. В комнату вбежали три воина, впереди Теткур. Они остановились в середине залы.

Стас прекратил играть.

— Что? — Встревоженный Легорн поднялся. Он не выпускал из рук меч.

Теткур сделан два шага, отрапортовал:

— Один человек ранен.

— Кто? Когда?

— Траен из сотни Устака. Только что.

— Как?

Теткур вытянул руку. На ладони лежала короткая стрела с черным оперением и тяжелым треугольным наконечником, похожим на клык.

— С той стороны, — сказал он. — Это не наша стрела. Хурхас выбрался из-за стола, подошел к воину, взял стрелу, внимательно ее осмотрел. Сказал:

— Я видел такие совсем недавно. У немых дикарей, атаковавших нас недалеко от замка. Я сразу заподозрил, что они служат Назлуху.

— Мы в осаде, — сказал Легорн.

— И до сих пор не видели врага.

— Пурга. — Теткур пожал плечами, показывая, что ничего не может поделать с непогодой.

— Пошлите разведчиков, — предложил Джош.

— Двое наших уже вышли за стену. И не вернулись.

— Ладно, Теткур. Возвращайся на пост. — Легорн слегка кивнул. — Если что-то случится, немедленно сообщай.

— Да…

Когда воины ушли, Хурхас обвел взглядом хмурые лица товарищей и подытожил:

— У нас уже есть жертвы.

— Двое пропавших без вести и один раненый, — уточнил Легорн.

— И тысяча слепых, — заметил Джош, криво усмехаясь.

Потом они долго сидели, негромко разговаривая, слушая непогоду. Стас, отложив гитару, молчал, в беседу не вмешивался. Напротив дремал Рудгер. Задумчивый Джош вертел в руках кухонный нож, играл острым лезвием. Легорн недовольно косился в его сторону — не нравился ему этот чужак.

После полудня ветер вроде бы стал стихать.

— Пойду огляжусь, — сказал Хурхас, поднимаясь.

— Я с тобой, — тотчас откликнулся Легорн.

Стас вспомнил стрелу с клыком-наконечником, посмотрел в залепленное снегом окно и решил никуда не ходить.

— Ты останься, — сказал ему маг, и Стас кивнул. — Мы скоро вернемся.

Легорн накинул плащ, подбитый мехом, подхватил меч и направился к дверям. Старый Зелд последовал за ним. Хлопнула дверь, стихли шаги, и в комнате установилась тишина. Джош все игрался с ножом, Стас молча следил за его руками, Рудгер спал.

Через несколько минут стрелку наскучила забава, он отложил нож и глянул Стасу в лицо.

— Кто ты? — спросил Джош.

Стас, не зная, что на это ответить, пожал плечами.

Стрелок отвел взгляд и признался:

— Когда ты играешь, со мной что-то происходит. Что-то… — Он помолчал. — Я не знаю… не могу объяснить… Словно кто-то ворочает во мне лопатой, перемешивает внутренности. Становится так неспокойно, неуютно. Но хорошо…

Они помолчали.

Чтобы чем-то себя занять, Стас взял гитару. Джош, отвернувшись к окну, слушал тихие переборы, вплетающиеся в шум ветра.

— А кто ты? — спросил Стас.

— Я… — Джош на мгновение повернулся к нему, блеснули холодные глаза. — Я… убийца…

Стас выдержал паузу. Заметил негромко, словно говорил с собой:

— Здесь все убийцы… И Хурхас, и Легорн, и Зелд. Каждый убивал.

— Они воины, — не согласился Джош.

— Ты тоже.

— Нет. Я убийца. Знаешь, в чем разница?

— Нет.

— Ты сам убивал когда-нибудь?

— Я? Нет.

— Почему?

Стас надолго задумался, пытаясь найти ответ на этот вроде бы простой вопрос. Джош ждал.

— Не знаю, — признался наконец Стас. — Можно назвать десяток причин… Но скорее всего просто потому, что у нас это не принято. Мы не можем. Я не могу…

— А почему?

— Не знаю.

— Люди убивают чужаков, — задумчиво сказал Джош. — Тех, кого или вовсе не считают людьми, или считают людьми второго сорта. Что, впрочем, одно и то же. Со спокойной совестью они уничтожают тех, кто не относится к их племени, к их роду. Чужаки — не люди… А разница между воинами и убийцами в том, что воин убивает только чужаков. А убийца убивает и своих…

— Значит, свои становятся для него чужими?

— Нет. — Стрелок мотнул головой. — Неправильно. Это он становится для них чужим.

Шевельнулся Рудгер, поднял голову, протер глаза. Спросил:

— А где Хурхас?

— Вышел посмотреть, как обстоят дела, — ответил Стас. — Ветер стихает. Снег уже не так густо валит.

— Пожалуй, я тоже схожу посмотрю. Джош, идешь?

— Да.

— Стас, а ты?

Стас хотел было отказаться, но вдруг вспомнил жуткого ночного гостя, белое лицо с дырами глаз, и резко поднялся.

— Да, прогуляюсь. Хватит сидеть, надо размяться.

Они прошли темным длинным коридором, где звуки шагов гулко отражались от стен и свода потолка, где сквозняки оглаживали лицо и поскрипывали старыми незапертыми дверями.

Шагнув на улицу, они наткнулись на охранника — высокого воина с копьем, в латах и шлеме, под которым не было видно лица.

— Где Легорн? — спросил Рудгер у неподвижного воина. Тот, помедлив, вытянул руку, ответил:

— На стене.

— Мы можем туда подняться?

— Конечно. Вон там лестница, увидите.

— Спасибо.

Воин кивнул шлемом и вновь отрешился.

Было холодно. Струилась по земле поземка, вилась вихрями, но небо уже очищалось, тусклый диск солнца проглядывал сквозь тающую пелену. Порой ветер вдруг менял направление, шарахался в сторону, на какое-то мгновение раздергивая снежную завесу, и становились видны обрывки туч и глубокие проталины неба, по-весеннему ясные, светлые.

• Предыдущая
• 48/101
• Следующая