По всему свету - Даррелл Джеральд - Страница 24
- Предыдущая
- 24/31
- Следующая
Держать коллекцию из двухсот птиц, рептилий и млекопитающих — примерно то же, что взять на себя заботу о двухстах младенцах ясельного возраста. От вас требуется изрядное терпение и упорный труд. Вы обязаны обеспечить их подходящим питанием и достаточно просторными клетками, следить, чтобы они не перегрелись в тропиках и не озябли, приближаясь к Англии. Вам надлежит освобождать своих подопечных от глистов, клещей и блох и содержать в безупречной чистоте их клетки и посуду.
Но прежде всего вы должны заботиться о хорошем настроении ваших зверей. Даже при самом лучшем уходе дикое животное не приживется в неволе, если будет хандрить. Естественно, речь идет о взрослых пленниках, но иногда в лесу попадается дикий детеныш, оставшийся без матери, которая погибла по той или иной причине. В таких случаях вам предстоит особенно прилежно потрудиться и поволноваться, а главное — вы должны быть готовы окружить звереныша столь важной для него заботой и теплом: ведь через день-два вы превратитесь для него в родителя, малыш будет во всем полагаться на вас.
Понятно, такая ответственность отнюдь не облегчает вашу жизнь. Мне случалось выступать в роли приемного отца одновременно шести зверенышей, а это дело нешуточное. Не вдаваясь в другие подробности, представьте себе только, что вам надо встать в три часа ночи и спросонок бродить по комнате, готовя шесть бутылочек с молоком, вставлять, как говорится, спички в глаза, чтобы добавить в молоко нужное количество витаминных капель и сахара, и сознавать при этом, что ровно через три часа придется снова вставать и повторять всю процедуру. Однажды мы с женой отправились в зоологическую экспедицию в Парагвай — похожую на башмак страну, что расположена почти в самом центре Южной Америки. Здесь, в глухом уголке равнин Гран-Чако, нам удалось собрать отменную коллекцию животных. В зоологической экспедиции вас подстерегают всевозможные эксцессы, не связанные с животными, зато изрядно действующие на нервы, а то и вовсе срывающие ваши планы. Слава богу, до тех пор нам еще не доводилось сталкиваться с политическими препятствиями. Однако на сей раз в Парагвае был совершен переворот, и нам пришлось выпускать на волю почти всех наших животных, а самим поспешно удирать в Аргентину на крохотном четырехместном самолетике.
Незадолго до нашего бегства в лагерь явился индеец с мешком, из которого доносились весьма необычные звуки, издаваемые то ли рожающей виолончелью, то ли простуженным ослом. Индеец развязал мешок и вытряхнул из него обаятельнейшего звереныша. Это был детеныш большого муравьеда, которому исполнилось не больше недели от роду: величиной с крупного шпица; окраска шерсти — черная, пепельно-серая и белая; длинная узкая морда и малюсенькие, еще мутноватые глаза. По словам индейца, детеныш бродил в лесу и жалобно хныкал. Скорее всего, его мамашу прикончил ягуар.
Появление этого малыша поставило меня в затруднительное положение. Скоро нам улетать, а самолет так мал, что придется оставить большую часть снаряжения, чтобы захватить с собой пять-шесть животных, с которыми мы не хотели расставаться. В такой ситуации казалось безумием приобретать муравьедика — он и весит немало, да к тому же потребует ухода и кормления. И насколько мне было известно, еще никто не пробовал кормить из бутылочки детеныша большого муравьеда. Надо отказываться… Только я принял это решение, как муравьедик, продолжая жалобно озираться мутными глазками, внезапно заметил мою ногу, радостно ухнул, взбежал по ноге вверх и улегся спать у меня на коленях. Я молча расплатился с индейцем и стал отцом одного из самых очаровательных детенышей, какие когда-либо встречались на моем пути.
Первая проблема почти тотчас заявила о себе. Бутылочка у нас нашлась, но наши запасы сосок пришли к концу. К счастью, тщательно обыскав все хижины маленькой деревушки, приютившей нашу экспедицию, мы все же обнаружили одну соску, очень старую и крайне негигиеничную на вид. После двух-трех фальстартов детеныш принялся сосать так энергично, что превзошел все мои ожидания. И все же кормление оказалось для нас мучительной процедурой.
Муравьедики в этом возрасте висят на мамашиной спине, и, поскольку мы взялись исполнять роль родителей, детеныш чуть не круглые сутки требовал, чтобы кто-нибудь из нас носил его на себе. А когти его достигали в длину семи-восьми сантиметров, и хватка была ой-ой. Во время кормления муравьедик нежно обнимал вашу ногу тремя лапами, а четвертой держался за палец руки и время от времени сильно сжимал его, полагая, что это может усилить приток молока из бутылочки. Под конец кормления вы чувствовали себя так, словно побывали в объятиях гризли, а ваши пальцы прищемило в дверях.
Первые дни я носил детеныша на себе, заботясь о его душевном равновесии. Муравьедику нравилось лежать у меня на плечах наподобие мехового воротника, свесив с одной стороны длинный нос, с другой — не менее длинный хвост. Стоило мне шевельнуться, как он от испуга вцеплялся в меня когтями, и я морщился от боли. Простившись с четвертой рубахой, я решил, что пусть уж лучше муравьедик цепляется за что-нибудь другое, и предложил ему мешок, набитый соломой. Детеныш безропотно принял замену и в промежутках между кормлениями преспокойно лежал в своей клетке, обнимая мешок. Мы уже окрестили его Сарой, теперь явился повод прибавить к имени фамилию, и стал наш питомец Сарой Держимешок.
Это был образцовый младенец. В перерывах между трапезами Сара смирно лежала на своем мешке, время от времени позевывая и демонстрируя розово-серый липкий язык длиной около тридцати сантиметров. А приходит пора кормиться — развивает такую энергию, что соска очень скоро из красной стала светло-розовой и уныло свисала с горлышка бутылки, а отверстие на конце расширилось до- размеров спичечной головки.
Когда настало время покидать Парагвай на весьма ненадежном с виду четырехместном самолете, Сара всю дорогу мирно спала на коленях у моей жены, тихо посапывая и выдувая ноздрями влажные пузырьки.
Прибыв в Буэнос-Айрес, мы первым делом решили сделать Саре что-нибудь приятное. А именно — купить ей новую, чудесную, блестящую соску. Мы очень постарались и наконец подобрали соску нужного цвета, размера и формы, надели на бутылку и преподнесли муравьедику. Сара была возмущена. При виде новой соски она негодующе заухала и метким ударом лапы отшвырнула бутылочку прочь. Она упорно отказывалась есть и не успокоилась, пока мы не вернули на место старую, изношенную соску. Удивительно прочная привязанность: прошел не один месяц после нашего возвращения в Англию, а Сара все еще отвергала любые попытки заменить соску.
В Буэнос-Айресе мы разместили своих животных в пустующем доме на окраине. Из центра, где мы поселились, туда было около получаса езды на такси, и нам приходилось проделывать этот путь дважды, а то и трижды в день. Очень скоро мы убедились, что роль родителей муравьедика сильно осложняет нам общение с друзьями и знакомыми. Вы когда-нибудь пробовали в разгар обеда объяснить хозяйке дома, что вам немедленно надо уходить, чтобы покормить молоком муравьеда? Отчаявшись что-либо изменить, наши друзья, прежде чем звать нас в гости, стали справляться по телефону о часах кормления Сары Держимешок.
К этому времени Сара заметно подросла и стала куда самостоятельнее. После ужина она в одиночку совершала прогулку по комнате. Большое достижение, если учесть, что до тех пор она поднимала страшный крик, стоило нам хоть на шаг удалиться от нее. После прогулки ее тянуло поиграть. Игра заключалась в том, что Сара проходила мимо вас, задрав кверху носик и волоча по полу хвост, а вам полагалось поймать кончик хвоста и дернуть, в ответ на что она разворачивалась и легонько ударяла вас лапой. Этот маневр повторялся двадцать — тридцать раз, после чего следовало положить Сару на спину и минут десять чесать ей животик, меж тем как она с закрытыми глазами пускала от блаженства пузыри. Наигравшись, Сара послушно укладывалась спать. А попробуй уложить ее без игры — будет брыкаться, вырываться и хныкать, словом безобразничать, словно испорченный ребенок.
- Предыдущая
- 24/31
- Следующая
