Сказки центральной Индии - Автор неизвестен - Страница 22
- Предыдущая
- 22/92
- Следующая
Потом сестра замуж вышла, и остались братья бездомные, без куска хлеба. Прослышали о том их дядья, братья матери, и пришли забрать их к себе.
— Слушайте, племянники,— говорят.— Вы остались без дома, и некому за вас заступиться. Пойдемте с нами, мы вас к себе возьмем. Где вы будете жить? Кто вам готовить станет? А если вдруг захвораете и лихорадка трясти вас начнет, кто за вами присмотрит? Мы ведь видим, каково вам нынче приходится. Потому мы и пришли забрать вас к себе. Знаете, как говорят: «Если дети осиротеют, они живут, пока не вырастут, у дядьев, отцовских братьев; а не у них, так у материной родии». Вот мы и пришли за вами.
Так говорили они этим мальчикам. А в деревне той жили еще их другие дядья — братья отца. Тех тоже позвали и при них это все говорили. Младший из отцовских братьев и говорит:
— Слушайте, так не годится. Одного берите к себе, а второго мы вам не отдадим. Старшего я сам возьму. А то ведь вы нас ославите, а в один прекрасный день и этих ребят ославите тоже. Станете им говорить: «Вот, парни, глядите, у вас полная деревня отцовской родни, дядья там живут. А много они о вас позаботились? Хорошо, что мы у вас есть — вас к себе взяли; сами видите, вы у нас дом нашли. Если б не мы, шататься бы вам, как бродягам, кто его знает, в каких краях. Мы вас пожалели и сюда привели, сами видите; вы у нас в люди выйдете. А отцовская ваша родня о вас и думать забыла». Вот как вы станете потом говорить. Потому я и говорю: обоих мы вам не дадим. Одного здесь оставим.
Судили, рядили и порешили, что младший к материнской родне пойдет, а старший останется у отцовской. На том вроде бы и порешили, вдруг кто-то сказал:
— Слушайте, неладно выходит. Мы тут решаем, а ребят-то и не спросили, куда они сами хотят.
— И верно,— все говорят,— ты правильно говоришь. Ладно. Поправить дело недолго. Давайте сейчас их самих спросим.
Вот они и спросили тех братьев:
— Ну, племянники, а вы-то что скажете? Говорите, не таитесь, а то мы сделаем, как сказано было.
Стал говорить старший брат — другой-то был совсем маленький, он ничего не сказал. Старший, значит, и говорит:
— Да, дяденьки, это вы верно сказали. Я сам тоже так думал. Если бы вы нам обоим велели уйти, я бы не пошел, отказался бы. Почему? У нас, сами знаете, здесь земля, потому я и не хочу уходить. Теперь вы сами так порешили, я очень рад. Вы, дяденьки, возьмите брата к себе, а я пока останусь тут. Будет мне плохо здесь, я тоже приду к вам.
На том и договорились. Младшего брата взяли дядья по матери, а старший остался у отцовской родни.
Старший брат так и жил там, покуда не вырос и дядя с теткой его не женили. Они его обучили всякому делу, и за любую работу он умел взяться. В поле он тоже хорошо научился работать. Только жену они выбрали ему неудачно. Им-то самим и работой его они очень были довольны, а вот жена пришлась не ко двору. Скажут ей что-нибудь — она обидится и убежит1; молодой муж чуть не каждый день ходит ее уговаривать и назад звать, а работа стоит. Дядя и тетка его стали поругивать. Кое-как он у них год дотянул2.
На другой год он оставил дядю и тетку и пошел в семью к тестю. Только и там он не ужился. Пришлось ему вернуться в родную деревню и построить себе дом. Привел он туда жену и стал жить там.
А младший брат жил с материной родней, и все его баловали. Работать его не заставляли, и он ничегошеньки делать не научился. Старший брат-то не знал, что он бездельником вырос. Как зажил он своим домом, так и сказал жене:
— Кто у нас будет за волами смотреть? Где нам найти работника? Давай возьмем к себе моего брата. Он за скотиной будет ходить.
Порешили они так и взяли его. Взять-то они его взяли, только ни к какой работе он не годился. Надо скот пасти, а он, захочется ему, так пойдет, не захочется — нет. Старший брат с женой устали его уговаривать. И бранили они его и обзывали лентяем. Как его ни ругают, ему все нипочем. Надоест, возьмет да и убежит к материной родне. Только и там его больше не жаловали за такое безделье и кормить не хотели. Ничего ему не оставалось, как возвращаться с повинной. Деревня вся уже знала, какой он лентяй; никто и водиться с ним не хотел. А брат как никак, работает он или нет, его все же кормил. Не давал ему с голоду помереть.
Так вот он и подрос, и женить пора его стало. Только ни брат, ни невестка об этом не заикнутся — все из-за его лени. В конце концов и сам он понял, в чем дело, и думает: «Эти двое жены мне искать не станут. Пойду-ка я отсюда в чужие края». Надумал он так и стал искать попутчика. Говорит то одному, то другому:
— Пойдем со мной, приятель. Отправимся в чужие края, службы поищем.
Только никто его и не слушал — все знали, какой он бездельник.
Как-то раз, говорят, брат и невестка отругали его сильней, чем всегда. Это его уязвило, он в сердцах и ушел. Шел мимо пастбища, увидел пастушат и зовет их:
— Эй вы, пойдемте со мной, составьте компанию.
— А куда? — спрашивают.
— Куда глаза глядят и ноги ведут,— отвечает.
— Нет,— говорят,— тебе, лентяю, мы не компания. Мы с тобой не пойдем.
Так никто из деревни его и не поддержал, пришлось ему идти одному. Идет он и размышляет: «Во всей деревне никого в помощь мне не нашлось. Неужто так и идти одному, без попутчиков? Нелегко мне в дороге придется». От таких мыслей он и голову повесил.
Идет дальше, видит краб вырыл норку. «Что ж,— думает,— во всей деревне не нашлось мне попутчика. Выкопаю-ка я этого краба и возьму его с собой». Решил он так и начал копать. И вот, послушайте, копал он и копал, все так и копал, пока не докопался до краба. Взял его и говорит:
— Ты, краб, мой товарищ, ты мой товарищ и друг. Куда я ни пойду, всюду тебя буду брать. Никогда тебя не брошу. Ты всегда со мной будешь.— Сказал он так сам себе и завязал краба в полу.
Пошел он дальше. Есть захочет — зайдет в деревню, попросит. Так он прошел два царства, а то и три. Дальше пошла земля, где объявился ракшас. Парень пришел туда как раз, как вечереть начало. А тамошний раджа велел огласить всему народу указ: «Ракшас опустошает мое царство. Кто убьет ракшаса, тому я отдам мою сестру в жены и еще дам четверть царства в придачу». Вот какой указ там огласили.
Парень, значит, пришел туда как раз, как завечерело. Зашел он в одну деревню, а в той деревне у самой околицы росло манговое дерево. Под этим деревом он и устроился на ночь. Зашел в один дом, попросил огня, развел себе костер и стал укладываться. Народ ему говорит:
— Слушай, юноша, ты ведь один, не ложись тут. Пойди к нам, переночуешь у кого-нибудь в доме с людьми. Тут у нас теперь стало очень опасно — ракшас здесь объявился, много народу поел. Ты ведь один, так он тебя, без сомнения, сожрет. Вот мы и говорим: иди к нам, переночуешь с людьми.
— Нет,— отвечает парень,— я не один. Нас двое.
— Ну да? А где же второй? — спрашивают.— Мы видим тебя одного. Другой-то отстал, что ли?
— Нет, почтенные,— говорит он,— нас двое. Никто тут один не останется. Мы обойдемся лучше нельзя.
— А если тебя ракшас съест, что нам делать?
— Значит, такая моя судьба — умереть. А если так, чем вы тут поможете?
— Послушай, юноша,— все опять говорят.— Мы видим тебя одного. Где же второй? Нам его не видать.
— Почтенные,— отвечает он.— Нас поистине и вправду двое, только вы второго увидеть не можете.
Видят они, что он опять за свое, и спрашивать перестали. «Верно,— думают,— это он Чандо разумеет, когда о втором говорит». И сказали:
— Ну ладно, если вы с ним к нам идти не хотите, что нам еще делать?
На том и кончился разговор. Народ оставил парня в покое и по домам разошелся.
А парень развел костер, сам улегся под деревом, а краба на волю выпустил. Он, говорят, всегда так делал: где ни остановится на ночь, везде первым делом выпустит краба.
В полночь пришел в деревню ракшас — съесть кого-нибудь. Увидел у околицы парня, сразу к нему подошел и спрашивает: — Кто лежит? Кто тут спит, приятель? Парень слышит, а не отвечает. Ракшас и подошел к нему вплотную. Только нагнулся и пасть разинул, краб скок к нему и хвать его клешней за глотку. Так ловко схватил, что тут же и удушил. Упал ракшас и не движется. Краб у него на горле так и провисел до утра. Парень проснулся, глядит: краб ракшаса задушил. А у него с собой было нахарни. Он взял и отщипнул им у ракшаса мочки ушей; когти у него он тоже обрезал да и кончик языка заодно. Потом спрятал краба, а сам лег и опять заснул.
- Предыдущая
- 22/92
- Следующая
