Улица Пяти Лун - Питерс Элизабет - Страница 34
- Предыдущая
- 34/53
- Следующая
— Но послушай, Смит...
— Вообще-то это не настоящее мое имя.
— А настоящее?..
— Не имеет значения. Можешь звать меня Джоном. Родители действительно меня так назвали, хочешь верь, хочешь нет.
— Да мне глубоко наплевать, пусть хоть Навуходоносором. Черт возьми, ты не можешь рассчитывать выйти сухим из воды. Это же преступный сговор...
— О да, но законы так неповоротливы, ты не находишь? Боюсь, у тебя весьма средневековые представления о том, что хорошо и что плохо. Как и у большинства людей. Они по-прежнему склонны куда более сурово наказывать преступления против собственности, чем преступления против личности. А я придерживаюсь идеалов старины Робина Гуда. — Смит явно вошел во вкус. — Честное слово, я не считаю, что делал что-либо предосудительное. Разумеется, я поступал бесчестно, но вовсе не аморально. Я не отнимал последнее у вдов и сирот, не лишал крох бедствующих стариков, не нанес никому физических повреждений...
— Да? — язвительно оборвала я его монолог, грозивший вылиться в лекцию на тему «Что такое хорошо и что такое плохо». — Не знаю, не знаю... А как же мы? С нами разве не собираются расправиться твои благородные дружки?
Джон несколько скис:
— Но ведь еще ничего не случилось.
— Пусть так... А как насчет моего похищения?
— Это все Бруно. Он надзирает за слугами, так сказать, надсмотрщик, и, как все армейские сержанты, имеет слегка преувеличенное представление о собственном уме.
— Что скажешь о человеке, найденном мертвым в Мюнхене?
Джон просиял:
— Это в самом деле несчастный случай! У бедняги было слабое сердце. Думаю, на него напал какой-нибудь грабитель, бедолага испугался и испустил дух. Он был чересчур мягким и незлобивым человеком...
— Любил старушку мать и своего попугайчика, — с сарказмом продолжила я. — Честно говоря, меня этот человек интересует только как зловещее предзнаменование дальнейших событий. Тебе не уйти от вопроса, милый Джон. Думаю, дело было так... Пьетро или кто-то еще, воспользовавшись посредничеством Пьетро, ознакомил тебя с планом, как следует поступить с моей скромной персоной. План этот пришелся тебе не по душе... если, конечно, я правильно поняла причину, по которой ты здесь оказался. Так что вы собирались со мной сделать?
— Пьетро этого не хотел, — пробормотал Смит.
— И ты думаешь я в это поверю?
— Честное слово, Вики, не хотел. От одной мысли Пьетро потел, ломал руки и принимался жаловаться на итальянском...
— От какой мысли?
Я вдруг осознала всю дикость своего положения. Мы с Джоном (ладно уж, отныне буду называть его так) уютно сидели бок о бок, его рука непринужденно обнимала меня за плечи, и при этом говорили об убийстве... о моем убийстве! Я оттолкнула эту подлую руку. Мне всего лишь захотелось отстраниться, встать, пройтись, хоть как-то развеять ощущение бессилия... Увы, все вышло несколько иначе. Я, как всегда, не рассчитала свою силу, и голова Джона с глухим стуком ударилась о стену. Второй удар, последовавший вскоре после первого, он уже не смог выдержать — глаза закатились так, что остались видны лишь белки, и он начал медленно валиться на бок.
Я успела поймать его голову, прежде чем она претерпела третий удар — о каменный пол, — и осторожно пристроила у себя на коленях.
— Напомни мне, — слабо простонал Джон, — чтобы я тебя придушил, как только восстановлю силы.
— Мне кажется, с этим справятся и без тебя, — заметила я, рассеянно проводя пальцами по его мягким волосам. — Не в этом ли состояла суть плана — навсегда заткнуть мне рот?
Он вздохнул и прижался щекой к моей руке.
— Может, мне все-таки стоит рассказать тебе, что случилось?
— Было бы неплохо, — согласилась я, стараясь высвободить руку.
— Нет-нет, Вики, не шевелись, у меня голова раскалывается... Вот так лучше. Понимаешь, когда Пьетро сказал, что получил приказ избавиться от тебя, я, разумеется, запротестовал. Нет, прошу, не надо благодарить, мною двигали чисто эгоистические мотивы. Я ведь подрядился совершить кражу, а не убийство. У меня не было, да и сейчас нет, никакого желания оказаться за решеткой, но если это все-таки произойдет, согласись, есть разница между десятилетним сроком за мошенничество, который запросто могут скостить за примерное поведение, и виселицей.
— Разве в Италии до сих пор вешают людей? — удивилась я. — Мне казалось, смертную казнь отменили.
— Понятия не имею. Знаешь, я почему-то никогда не стремился прояснить для себя этот вопрос. Но в старой доброй Англии для определенных случаев восстановили смертную казнь. И я предпочитаю держаться от таких случаев подальше. Не перебивай, мне и так трудно связно думать... На чем я остановился?
— Ты стал протестовать.
— Ах да... Так вот, Пьетро согласился с моими доводами, но он испытывает просто животный страх перед боссом. Именно так он его и называет. Босс. Любопытно, правда?
— Может, этот босс — американец. Или англичанин...
— Дорогая, не стоит делать поспешных выводов. Главарь не я, заруби себе на носу. Итак, после безуспешной дискуссии с милейшим Пьетро я в сердцах хлопнул дверью библиотеки, а наш хозяин остался лопотать что-то нечленораздельное. Я же вышел в парк — прогуляться, а заодно поразмыслить, как быть дальше. Думаю, Пьетро позвонил начальству, как только я его покинул. Прогуливался я не больше четверти часа, а потом примчался Бруно со своими подручными и скрутил меня. Вот и все.
— Понятно. Что ж, все это ужасно занимательно, но, боюсь, мало чем может помочь. А... какой-нибудь конкретный способ моего уничтожения обсуждался? Не перебивай! Я лишь хочу сказать, что для нас ведь есть разница, собираются твои дружки залить подвал, утопив меня, а заодно и тебя, или они намерены пустить сюда ядовитый газ, подмешать что-то в еду или...
Джон скривился:
— Господи, Вики, до чего ж у тебя буйное и испорченное воображение! На мой взгляд, способ умерщвления не имеет ровным счетом никакого значения. Ведь мы с тобой не в силах помешать, правильно? Они могут избрать любой из перечисленных тобой способов, мы ничего изменить не в состоянии...
— Ты представляешь, в какой части подвала мы находимся?
— Нет. — Джон закрыл глаза.
— Да уж, негусто от тебя проку.
— Я думаю.
— Ничего подобного. Ты явно собираешься поспать. Только, пожалуйста, не стоит использовать меня в качестве подушки.
— Я думаю!
— Докажи.
— Ты обследовала эту мерзкую дыру?
— Конечно. Здесь еще два помещения, более-менее похожие на это, ни дверей, ни окон. Каменные стены, каменные полы, за исключением третьей комнаты, где пол земляной.
Джон одобрительно поцокал языком:
— Похоже, ты тут даром времени не теряла. Так что я могу не горбатиться, шныряя по углам.
— Ради бога! Сомневаюсь, что найдешь что-то новенькое. Но встать и размяться тебе действительно не помешает.
— Зачем это?!
— Ну, чтобы ты смог наброситься на Бруно, когда он войдет в следующий раз.
Джон слегка оживился. Оживление выразилось в том, что он выпучил глаза. Отродясь не видела, чтобы так усердно таращились в притворном изумлении.
— В жизни не слышал более идиотского предложения!
— К твоему сведению, это единственный шанс выбраться отсюда. Ты можешь огреть его подносом.
— А почему бы тебе самой не огреть его подносом?
Не хочется говорить, как долго продолжалась наша бессмысленная перепалка. Этот несносный человек даже с чертом будет спорить, когда тот потащит его в ад, и если до сих пор не продал свою душу дьяволу, так только потому, что наверняка заломил немыслимую цену. Наконец мне удалось поднять Джона. Не думаю, что его убедили мои доводы, просто от моих пронзительных криков у него заложило уши. Как говорится, не мытьем, так катаньем. С довольной улыбкой я наблюдала, как, кряхтя и охая, Джон прохаживается по подвалу. Разминка пошла ему на пользу. После весьма артистичного исполнения роли немощного инвалида Джон оставил попытки убедить меня, что смертельно ранен, и довольно быстро обрел обычную энергичность. Более того, даже отправился исследовать остальные помещения. И в конце концов был вынужден согласиться, что не существует иного способа бежать, кроме того, что предложила я.
- Предыдущая
- 34/53
- Следующая
