Сюрприз - Квик Аманда - Страница 18
- Предыдущая
- 18/73
- Следующая
– Колчестер никогда бы не попал в такую историю.
– Дело в том, что, поскольку он никогда не пытался ни подтвердить, ни отрицать ее, она остается, в силе. И Теодосия играет на этом. Как видишь, она очень старается оживить ее.
Имоджин наморщила нос:
– Пожалуй… Она устроила великолепное представление сегодня вечером. Но это слишком смешно, чтобы быть правдой. Колчестер никогда не ввяжется в дуэль, тем более не убьет соперника, чтобы потом еще и соблазнить его любовницу.
– Ты не знала Колчестера тех дней, моя дорогая. – Горация помолчала. – Да, в общем, ты не знаешь его как следует и сегодня.
– Наоборот, я начинаю думать, что знакома с ним лучше, чем с кем-либо еще в городе.
– Почему ты так считаешь? – удивилась Горация.
– У нас очень много общего, – сказала Имоджин. – И уверяю тебя, что он слишком умен, чтобы позволить втянуть себя в какую-то дурацкую ссору из-за такой женщины, как Теодосия Слотт. Да у него нервы не выдержат такого напряжения! И уж никак не могу себе представить, чтобы Колчестер был завсегдатаем каких-то мерзких игорных домов.
– Не можешь представить?
– Естественно, нет, – подтвердила Имоджин. – Он человек тонкой организации и утонченного вкуса. Он просто не может искать развлечений в игорных домах!
– Дорогая, ведь Колчестер владел игорным домом, о котором шла речь.
В следующий раз Имоджин не уйдет так легко, дал себе слово Маттиас, выходя из кареты. Поднимаясь по лестнице своего городского дома, он был настроен весьма решительно. Он получит ответы на свои вопросы завтра же, когда нанесет ей визит. Он так или иначе намерен досконально выяснить, что все-таки произошло между Ваннеком и Имоджин три года назад. Пока что он склонялся к тому, что версия светского общества была не вполне точной. Как это обычно и бывало.
Уфтон открыл дверь, не выразив ни малейшего удивления по поводу раннего возвращения хозяина. Свет от настенных бра отражался на его глянцевой лысине. Уфтон поприветствовал Маттиаса с обычным невозмутимым спокойствием:
– Надеюсь, вы провели приятный вечер, сэр. Маттиас стянул перчатки и бросил их дворецкому.
– Вечер был весьма интересный.
– В самом деле… Боюсь, что он не окончен и окажется еще более интересным, милорд.
Маттиас на ходу обернулся. Он и Уфтон знали друг друга уже много лет.
– Черт побери, что ты хочешь этим сказать?
– У вас гости, милорд.
– В такой час? Кто это? Феликс? Пламмер?
– Ваша… гм… сестра, милорд. И ее компаньонка.
– Если у тебя такое представление о шутке, Уфтон, то позволь мне заметить, что ты начинаешь стареть.
Уфтон выпрямился и сделал вид, что он смертельно обижен.
– Уверяю вас, сэр, я не шучу. Я вообще никогда не шучу. Вы должны знать это. Вы достаточно часто говорили мне, что у меня абсолютно нет чувства юмора.
– Проклятие, а у меня нет сестры… – Маттиас оборвал фразу на полуслове и уставился на Уфтона. – Черт побери! Неужто ты имеешь в виду мою единокровную сестру?
– Леди Патрицию Маршалл, сэр. – В глазах Уфтона появилось некоторое сочувствие. – И ее компаньонку мисс Грайс. – Обойдя Маттиаса, он молча открыл дверь в библиотеку.
Маттиасу стало не по себе, когда он заглянул в освеженную пламенем камина комнату. Библиотека была его святых, его убежище, его берлога. Никто не мог находиться здесь без его персонального приглашения.
Многие находили эту комнату странной и перегруженной замарскими украшениями и экзотическим декором. Другие считали ее очаровательной, хотя некоторые признавались, что чувствовали себя в ней неуютно. Мнения посетителей Маттиаса не интересовали. Библиотека была призвана напоминать ему о древнем Замаре.
Всякий раз, входя в библиотеку, он попадал в другой мир, в далекое прошлое, которое выключало его из настоящего и будущего. Здесь, среди духов древнего народа, он мог хотя бы на время забыть о духах своего недавнего прошлого. Он проводил здесь долгие часы, разгадывая загадки, оставленные теми, кто некогда населял таинственный Замар.
Несколькими годами раньше Маттиас обнаружил, что, сосредоточившись на решении загадок древнего Замара, он мог забыть о потребностях, которые, не находя утоления, тлели в глубине под ледяным панцирем.
Комната была точной копией его удивительного открытия – огромной библиотеки, которую он обнаружил в лабиринте под руинами затерянного города.
С потолка спускались богато орнаментированные зелено-золотистые светильники. Пол был застлан гармонирующим по цвету ковром. Украшенные резьбой и позолотой полуколонны выступали из стен, создавая впечатление античной колоннады.
Книжные шкафы были забиты томами разной толщины и размеров. Они содержали тексты на греческом, латинском и других, куда более непонятных языках. Глиняные таблички с надписями и документы, написанные на свитках из материала, напоминающего папирус, но более прочного, пережившего столетия, занимали несколько полок. Маттиас доставил эти таблички и свитки из древней библиотеки с такими предосторожностями, словно они были из чистого золота и бриллиантов. Да ведь и в самом деле их подлинная ценность для него была значительно выше, чем ценность сокровищ, о которых мечтал Ратледж.
Пейзажи руин Замара украшали простенки между полуколоннами. По углам стояли скульптурные изображения Замариса и Анизамары. Мебель была украшена орнаментом с изображением дельфинов и раковин – эти образы постоянно повторялись в замарском искусстве.
Маттиас медленно вошел в освещенную каминным огнем библиотеку.
Две женщины – одна совсем молодая, вторая средних лет – сидели на диване перед камином, прижавшись друг к другу, по-видимому, напуганные окружающей обстановкой.
Женщины были одеты в запыленные дорожные платья. Чувствовалось, что они очень устали и полны дурных предчувствий. Обе испуганно вздрогнули, когда Маттиас вошел в библиотеку. Та, что помоложе, повернула в его сторону лицо, на котором читалась тревога.
Он встретился со взглядом серебристо-серых глаз, которые были весьма похожи на его собственные. Девушка выглядела бы очень милой, если бы не казалась столь удрученной, бесстрастно отметил Маттиас. Классический нос, элегантный подбородок; волосы были посветлее, чем у него, – очевидно, этот темно-каштановый оттенок она унаследовала от матери. И еще она была гибкой и грациозной. Он с удивлением отметил, что платье у нее было поношенным и местами рваным.
Это была Патриция, единокровная сестра, которую он никогда не видел и не хотел видеть. Это был второй отпрыск отца – любимая дочка, желанная, обожаемая, защищенная и благополучная; ребенок, матери которого не нужно было принуждать своего соблазнителя к женитьбе.
Это была дочь женщины, которая разыграла карту гораздо более тонко, чем его мать, думал Маттиас. Дочь образца добродетели.
Он остановился в центре библиотеки.
– Добрый вечер. Я Колчестер. Сейчас довольно поздно. Могу я поинтересоваться, что привело вас сюда? – Маттиас произнес это ровным, едва ли не монотонным голосом. Это был старый трюк, которому он научился, когда ему было лишь двадцать лет, и с тех пор это вошло у него в привычку. Ровный, бесцветный голос помогал ему скрывать эмоции.
Очевидно, столь холодный прием лишил Патрицию дара речи. Она смотрела на него огромными, испуганными глазами и, похоже, была близка к тому, чтобы разрыдаться.
И тогда женщина постарше, лицо которой несло на себе следы печали и смирения, решила взять на себя инициативу. Глядя Маттиасу в глаза, она проговорила:
– Милорд, я мисс Грайс. Я сопровождала вашу сестру во время ее поездки в Лондон. Она сказала мне, что вы возместите мои расходы и заплатите за услуги, которые я оказывала ей как компаньонка.
– Она так сказала? – Маттиас подошел к столику, на котором стоял графин с бренди. Он снял крышку и неторопливо налил себе в стакан изрядную дозу его содержимого. – А почему она не платит вам сама? Мой адвокат сообщил мне, что она получила хорошее наследство согласно воле моего отца.
- Предыдущая
- 18/73
- Следующая
