Пират Его Величества - Северин Тим - Страница 46

• Предыдущая
• 46/80
• Следующая

— А что про Жака? Неужели в нем нет ничего особенного? — спросил Изреель, с усилием принимая обычный шутливый тон.

Дан слегка улыбнулся.

— Разве ты не знаешь, что хорошего кока на корабле ценят выше, чем хорошего капитана? — Улыбка исчезла, индеец посерьезнел. — Что касается меня, то в экспедиции осталось всего два гарпунера. Если нас не будет, то у «роты» точно с едой станет хуже, чем теперь. А кто голодает, тот всегда недоволен.

И это чистая правда, подумал Гектор. Обеспечить едой в достатке весь многочисленный экипаж «Троицы» было очень сложно, и эта проблема дамокловым мечом висела над буканьерами.

— Капитан Перальта еще в Панаме говорил мне, что от экспедиции кто-то обязательно отколется.

— Это еще хуже, чем когда я убил человека в бою на деньги, — хмуро сказал Изреель, разглядывая свои руки. — Тогда, по крайней мере, все случилось в приступе бешенства. В этот раз меня попросту обвели вокруг пальца.

— Положение не безнадежно, — успокоил его Гектор. — Дай время, и смерть священника забудут, или, возможно, вскроется двуличие Шарпа. Но пока у нашего адмирала есть преимущество. Как бы нам того ни хотелось, он привязал нас к себе, именно так, как говорит Дан. Мы должны выжидать, пока дела не выправятся.

Гектор смотрел, как Бартоломью Шарп выбрасывает двойную четверку. «Пассаж» был простой до примитивности игрой в кости, однако в самый раз для игроков на борту «Троицы». Рисковать награбленным добром они желали с наименьшими усилиями, а результат хотели получать максимально быстро. Правила были просты: три игральные кости, играют двое. Сначала играющий кидает пару костей, а потом — третью. Если общее число выпавших очков на всех трех костях больше десяти, он выигрывает. Если десять или меньше, то проигрывает.

Капитан бросил снова, выпала пятерка, и он сгреб монеты, поставленные на кон вторым игроком. Пересыпая выигрыш в кошель, он поймал на себе взгляд стоявшего позади Гектора.

— Чего тебе? — бесцеремонно спросил Шарп, устремляя на юношу злобный взгляд.

Гектор успел заметить в глазах капитана промелькнувшую тревогу и вспыхнувшую на миг искру неприязни. Этого хватило, чтобы юноша задумался, не окажется ли новый капитан угрозой не меньшей, чем Коксон: Шарп был столь же опасен, но намного коварнее.

— Если позволите, пару слов наедине.

Шарп повернулся к проигравшему и, пожав плечами, с ложным сочувствием сказал своей жертве:

— Ну, на сегодня хватит. Я отыграл все деньги, что тебе одалживал. Сыграем снова, когда захватишь побольше добычи.

Шарп нарочно оставил игральные кости на барабане кабестана. Впрочем, он не стал бы рисковать и садиться играть с более искушенными игроками в Лондоне или профессионалами этого дела, хотя все три кости и были высшим достижением мастерства фальшивомонетчика. Два кубика были тщательно подобраны друг другу под стать, чтобы на них чаще всего выпадали пары. Третья, разумеется, была «подправлена» так, чтобы приносить наибольшие очки. Именно последняя кость едва уловимо отличалась по цвету очков на одной из граней, и этого было вполне достаточного, чтобы ее узнавал капитан Шарп. Естественно, он предусмотрительно не забывал проиграть несколько бросков, прежде чем начать применять три костяшки в правильной последовательности. И теперь, после двух месяцев игры, он завладел десятой долей всей добычи, захваченной в плавании.

— Ну, что у тебя? — неприветливо поинтересовался он, отойдя с Гектором подальше, чтобы их разговор не подслушали.

— Есть опасность бунта пленников, — сказал Гектор.

— С чего бы?

— Потому что у нас не хватает людей, чтобы должным образом присматривать за ними.

Капитан уставился на Гектора.

— Еще что-нибудь?

— Да. Дело не только в том, что пленников много. Мы держим в плену тех, кто богат, или офицеров с захваченных нами кораблей.

— Конечно. Только их и есть смысл удерживать.

— И с наибольшей вероятностью они-то и устроят бунт.

Шарп ничего не ответил, устремив взор в море. Закатное солнце окрасило подбрюшья облаков в тревожный темно-красный цвет. Словно бы за горизонтом разгорелся громадный пожар. Эта картина напомнила Бартоломью Шарпу плачевный итог рейда на материк двухнедельной давности. Испанцы успели отступить в холмы, захватив с собой все ценное. Он пригрозил сжечь дома и фермы, если ему не заплатят выкуп, но испанцы оказались неожиданно коварны и умны. Они ловко затянули переговоры, а сами тем временем собрали достаточно сильный военный отряд, и солдаты отогнали буканьеров обратно к морю. Разочарованные, участники набега все же сумели поджечь фермы. Спустя несколько дней сорок человек из экипажа, недовольные неудачами предпринятого похода, покинули «Троицу». На захваченном барке они уплыли на север, решив вернуться в Карибское море. От первоначального состава экспедиции осталась едва ли сотня человек, и их вряд ли хватит, чтобы сдержать пленников в случае восстания.

— Что предлагаешь? — спросил Шарп у Гектора.

— Отпустить пленников.

Шарп окинул Гектора оценивающим взглядом. Есть возможность завоевать доверие юноши. Капитан был осведомлен, что тот со своими друзьями относится к нему с подозрительностью и таит на него обиду. Но уловка с заряженным пистолетом была вызвана необходимостью. Она произвела нужное впечатление на команду и устрашила испанцев.

— Ты это предлагаешь потому, что дружен с капитаном Перальтой?

— Нет. Я считаю, это будет благоразумно.

Шарп раздумывал недолго.

— Очень хорошо. В следующий раз, как мы высадимся на берег, ты увидишь, что я могу быть великодушен, даже с врагами.

В действительности он уже несколько дней назад решил отделаться от пленников. Похоже, никто не проявлял готовности платить за них выкуп, и они превратились в прорву лишних ртов, которые нужно кормить.

— Скалы! Скалы! Прямо по носу! — вдруг заорал вахтенный. Шарп удивленно поднял взгляд. Встревоженная нотка в голосе матроса подсказывала, что тот задремал на посту и опасность увидел не сразу. — Рифы! Буруны! Всего в четверти мили!

— Рингроуз! — гаркнул Шарп. — Как ты это объяснишь?

— Невозможно! Мы в тридцати милях от берега, — воскликнул Рингроуз, который раньше днем проводил наблюдения высоты солнца. Он подскочил к фальшборту, приложил к глазам ладонь «козырьком» и стал вглядываться вперед. — Господи, как бы мне хотелось, чтобы у нас была приличная карта! Это блуждание на ощупь в неизвестности — сущее безумие. Однажды в ночной тьме мы на полном ходу налетим на риф и никогда не узнаем, что же произошло.

— Скалы и по правому борту! — Голос впередсмотрящего срывался от паники.

На этот раз его вопль вызвал вспышку оживления на борту «Троицы». Раздался топот ног, люди высыпали на палубу, кинулись на нос и, столпившись у фальшборта, силились разглядеть опасность.

— Круто лево руля! — приказал Шарп рулевому. — Убавить паруса!

В приказе необходимости не было. Буканьеры уже и так уменьшали главные паруса и брасопили реи. Другие стояли наготове у рифталей.

— Буруны по левому борту! — кричал матрос. В смятении, с открытым ртом, он вытягивал руку, указывая на опасность. Не далее сотни шагов от «Троицы» поверхность моря кипела пеной. Галеон заплыл в ловушку. По бокам и впереди были рифы, а места для маневрирования почти не оставалось.

— Разворачивай носом против ветра! — рявкнул Шарп рулевому.

— Счастье еще, что корабль так хорошо слушается руля, — заметил стоявший возле Гектора Рингроуз, когда нос «Троицы» повернулся против ветра, паруса опали к мачте неряшливой грудой снастей и парусины, и галеон остановился, потом медленно двинулся кормой вперед, в обратном направлении.

— Дерьмо! — на квартердеке появился Жак. — Посмотрите, что у нас сзади! Мы проплыли прямо по этим скалам, вообще их не заметив.

Он смотрел за корму на тот участок моря, который только что преодолел галеон. Там тоже кипела белая пена.

Оказавшийся рядом с ним Дан сдавленно захихикал. Жак обалдело посмотрел на приятеля.

• Предыдущая
• 46/80
• Следующая