Пират Его Величества - Северин Тим - Страница 43

• Предыдущая
• 43/80
• Следующая

На следующее утро капитана Коксона и его «роты» простыл и след. Они ушли до рассвета на одном из захваченных кораблей, всего восемьдесят человек.

— Сволочи! Негодяи! Ублюдки! — кипятился один из судовых врачей, решивший остаться. Он только что выяснил, что отряд Коксона забрал с собой большую часть лекарств, имевшихся у экспедиции. — Как нам делать свою работу, когда у нас не хватает лекарств? Они удрали, поджав хвост между ног, а ведь, наверное, именно нам предстоят жаркие схватки.

И, демонстрируя свое презрение, он сплюнул за борт галеона.

Теперь именно этот корабль стал флагманом буканьеров, и четыреста тонн его водоизмещения производили сильное впечатление благодаря богатой позолоте, украшающей высокую кормовую надстройку в типично испанском стиле. Не хватало пушек, но если повезет, то возможная добыча даже не узнает, что корабль оказался в чужих руках, пока он не приблизится на мушкетный выстрел. Возник спор, как назвать захваченный галеон, поскольку «Ла Сантиссима Тринидад» звучало как-то чересчур по-католически. Однако даже последний матрос знает: менять название корабля — к невезению. Поэтому по предложению Гектора название решили оставить, но сменить язык с испанского на английский, окрестив галеон «Тринити», то есть той же «Троицей». Этим остались удовлетворены и самые суеверные из «роты».

— У меня в ранце еще остались кое-какие препараты, — сказал Гектор рассерженному врачу. Родом Бэзил Рингроуз был из Кента, и Гектору он сразу понравился. Рингроуз держался дружелюбно, и характер доктора соответствовал его облику: открытое веснушчатое лицо, а над ним — копна вьющихся каштановых волос.

— Нужно объединить наши запасы оставшихся лекарств и снадобий, — сказал Рингроуз. — Счастье еще, что свои хирургические инструменты я всегда ношу с собой, завернув в промасленную ткань.

Именно Рингроуз, пытаясь спасти жизнь капитану Харрису, ампутировал ему одну ногу. Но культя загноилась, развилась гангрена, и наступила смерть.

— Я всего лишь ассистент корабельного врача, — признался Гектор. — Помогал доктору Смитону из «роты» капитана Харриса, а он повернул обратно. Но у меня при себе заметки о том, как готовить различные лекарства, используя местные ингредиенты.

— Я видел, как ты что-то записываешь, и подумал, что ты Дампиру помогаешь, — объяснил Рингроуз и кивком указал на угрюмого, с впалыми щеками мужчину, который, опасно перевесившись через борт стоявшего на якоре галеона, смотрел на воду. Он бросал в море маленькие щепки и наблюдал, как они уплывают прочь. К фальшборту была прислонена бамбуковая трубка, похожая на ту, какой обзавелся Гектор.

— Что он делает? — спросил Гектор.

— Не имею понятия. Лучше пойди и сам у него спроси. Похоже, Дампира интересует чуть ли не все, что нам по пути встречается.

Гектор приблизился к незнакомцу, который что-то записывал на клочке бумаги.

Мужчина поднял голову, прекратив водить пером. У него были карие меланхоличные глаза и узкий нос над длинной верхней губой. На морского разбойника он походил мало, больше напоминая своим видом кабинетного ученого.

— Приливы, — промолвил он задумчиво, не успел Гектор до конца сформулировать свой вопрос. — Я пытаюсь разобраться, в чем причина приливов. Если ты заметил, здесь, в Южном море, приливы гораздо сильнее, чем те, что имеют место в Карибском море.

— Да, я это замечал, — сказал Гектор.

Дампир окинул его быстрым насмешливым взглядом. Но глаза все равно казались грустными.

— Тогда как ты объяснишь это явление? Несомненно, если океан представляет собой единую массу воды, то приливы должны быть повсеместно одинаковыми. Кое-кто утверждает, будто высокие приливы в Южном море обусловлены водой, которая устремляется сюда из Карибского моря и прорывается через туннели под сушей. Но я в это не верю.

— Тогда в чем, по-вашему, причина?

Дампир склонил голову, тихонько подул на влажные чернила.

— Этого я пока не понимаю. Но считаю, что явление связано с системой ветров, очертанием океанского дна, ну и, разумеется, с фазами луны. Сейчас важно производить наблюдения. Объяснение можно будет дать позже.

— Мне говорили, что вы наблюдаете за всем.

У Дампира, как оказалось, была привычка проводить пальцем по длинной верхней губе.

— Почти за всем. Меня интересуют рыбы и птицы, люди и растения, погода и времена года. Вот почему я отправился в плавание, это для меня главное в путешествиях.

— У доктора Смитона, у которого я ходил в ассистентах, тоже такой склад ума. Хотя его в основном интересовало то, как и чем лечатся туземцы.

— Да, доктор Смитон. Слышал, он покинул экспедицию. Жаль. Я знавал его по Ямайке.

При упоминании Ямайки Гектора охватило волнение, и он с вдруг пробудившимся интересом спросил:

— Вы хорошо знаете Ямайку?

— Я провел там несколько месяцев, пока обучался работе надсмотрщика на сахарных плантациях, — ответил Дампир. — Но я разошелся во мнениях с работодателем, да и слишком заманчивой оказалась возможность свести счеты с жизнью — так буканьеры отзываются о нашем предприятии. Это был шанс увидеть новые края.

— А на Ямайке вы ничего не слышали о семье Линчей?

— Трудно было не услышать. Он же был губернатором, а его семья владеет многими акрами земли. Столько на острове, пожалуй, ни у кого из других землевладельцев нет.

— А что знаете о младшем, Роберте Линче, и его сестре, Сюзанне? Вы когда-нибудь с ними встречались?

— Не моего полета птицы. Слишком высоко для меня, — промолвил Дампир, покачав головой. — Хотя с молодым Робертом у меня была недолгая встреча. Он интересовался, каковы наилучшие условия для выращивания индигоносных растений. Я посоветовал обратиться к признанным специалистам по этому вопросу.

— А с его сестрой Сюзанной?

— Лично никогда с нею не встречался, хотя видел издалека. Очень красивое создание. Я бы сказал, что она обречена на выгодное замужество. Однажды отец увезет дочь с собой в Лондон, где подыщет для нее подходящую партию.

Гектор испытал укол разочарования. Дампир чуть ли не в точности повторил слова землемера Снида.

— Значит, вы считаете, на Ямайке она не останется?

— Что ей там делать? А к чему все эти расспросы? Ты с ней знаком?

— Однажды встречался, — признался Гектор.

Дампир окинул юношу проницательным взглядом.

— Влюбился в нее, да? Что ж, это так же необычно и любопытно, как и все, что мне довелось наблюдать в Южном море: простой искатель приключений, томимый любовью к дочери знатного вельможи. — Он с нарочитой печалью шмыгнул носом и начал сворачивать клочок бумаги, собираясь засунуть листок в бамбуковую трубку вместе с прочими заметками. Потом, как видно, какая-то мысль пришла ему в голову, и Дампир поднял голову и спросил у юноши: — Если хирургу Смитону больше не требуются твои услуги, может, ты поможешь мне с наблюдениями?

— С радостью, — заверил Гектор, — хотя главной моей обязанностью все равно остается помогать врачам.

— Ах да, ты же говорил с Рингроузом. Вот увидишь, у него умелые руки, и он намного больше интересуется кораблевождением и навигацией, чем медициной. Ему нравится мастерить инструменты для определения высоты солнца над горизонтом, составлять таблицы прицеливания, и все такое прочее.

— Я заметил, что он все утро провел, рисуя карту залива с островами.

— Весьма разумная предусмотрительность. У нас нет карт этих мест. Мы не имеем ни малейшего представления о портах и якорных стоянках, течениях, рифах и островах. Такие подробности известны только испанцам. На тот случай, если мы сюда вернемся, Рингроуз составляет описание, так что мы хотя бы будем знать, где якорь бросить, где найти воду и укрытие.

— Когда-то я работал на капитана-турка, помогал ему с морскими картами. Но, не считая одного-единственного плавания через океан, у меня мало опыта в практической навигации.

— Тогда держись поближе к Рингроузу и узнаешь многое, — посоветовал юноше Дампир, — хотя, как я полагаю, это будут знания главным образом о каботажном плавании и лоцманском деле, а не о навигации в открытом море.

• Предыдущая
• 43/80
• Следующая