Объятия незнакомца - Клейпас Лиза - Страница 40
- Предыдущая
- 40/87
- Следующая
Во время обеда Лизетта была очень расстроена и не могла есть. Она лениво ковыряла вилкой в своей тарелке, поглядывая на пустое кресло во главе стола. Чувствуя, что она чрезвычайно огорчена, домашние старались беседовать с особым воодушевлением, обмениваясь замечаниями и обращаясь к ней с некоторыми вопросами. Живя в одном доме, они не могли ничем помочь, хотя знали об отношениях между новобрачными.
К своему несчастью, Лизетта однажды стала невольной свидетельницей разговора между Бернаром и Александром, когда они наслаждались вином и сигарами в одной из гостиных после обеда. Направляясь туда в поисках своего шитья, оставленного там, Лизетта услышала низкие голоса братьев через полуприкрытую дверь и остановилась, уловив свое имя.
– Мне жаль Лизетту, но я ничем не могу ей помочь, – беззаботно говорил Александр. – Проблема в том, что она еще слишком молода и ни черта не понимает в любовных делах.
Голос Бернара был более спокойным и рассудительным:
– Я бы не сказал, что проблема заключается именно в этом, Алекс. При всей своей молодости она умнее и образованнее большинства женщин в Новом Орлеане…
– С каких это пор, – сухо спросил Алекс, – в женщинах стал цениться ум? Я, например, никогда не обращал на это внимания!
– Вот почему я никогда не одобрял твой вкус при выборе женщин.
Алекс усмехнулся:
– А что ты думаешь, мой просвещенный брат, относительно неспособности Лизетты удержать Максимилиана дома ночью?
– Мое мнение таково. – Последовала некоторая пауза. – Она не похожа на Корин.
– Прости, но я думаю, это положительно характеризует Лизетту. Корин была шлюхой и законченной…
– Да, – согласился Бернар. – Но она также была самой красивой женщиной в Новом Орлеане.
– О, я бы сказал, что Лизетта тоже очень красива.
– Но по-своему. Корин была… необычайно притягательна. Ни одна женщина не могла сравниться с ней. Именно так считал Макс.
– По-видимому, на тебя она не производила особого впечатления, – медленно произнес Александр. – Я никогда не видел, чтобы она оказывала на тебя какое-то воздействие.
– Она действовала на любого, кого встречала, братец. Ты был тогда слишком юн, чтобы заметить это.
– Может быть, – с сомнением ответил Александр. – А что касается новой жены, как ты думаешь, Макс когда-нибудь придет к ней в спальню, чтобы… оценить ее?
– Вполне вероятно, он скоро переспит с ней. Но любовь? Такие, как Макс, способны любить только раз. Лучшее, на, что мы можем надеяться относительно нашей маленькой невестки, это то, что он не станет подавлять и запугивать ее, как это часто бывает, когда сильная натура соединяется с более слабой.
Лизетта вернулась в холл, щеки ее сделались красными. Чувство обиды смешалось с гневом. Она непроизвольно подняла руку к волосам – непокорным рыжим волосам, которые доставляли ей столько неприятностей в детстве и придавали ей ужасный вид, когда она краснела. У Корин были гладкие темные волосы, которые очень ценились среди креолов. Корин, должно быть, флиртовала с мужчинами, которые восхищались ею, и очаровывала их своей красотой. Как могла Лизетта сравниться со своей предшественницей!
– Но Макс хочет меня, – прошептала Лизетта самой себе. – Он хочет, а я… – Поглощенная своими мыслями, она остановилась и прислонилась к стене, решительно сжав губы. Она докажет, что новая жена Макса тверже, чем Волераны думают о ней. Она станет женой Макса во всех отношениях. Мысль о том, что в этот момент он находится у Мириам, была невыносимой. Лизетта решительно пообещала себе, что научится всему необходимому, чтобы доставить мужу удовольствие и чтобы он оставил свою любовницу. Пора стать настоящей женой!
Лизетта почувствовала чье-то присутствие позади себя. Обернувшись, она хотела было произнести имя, но губы ее замерли, когда она увидела, что там никого нет. Хотя холл был мягко освещен, ей показалось, что она стоит в темноте. Казалось, прошлое, о котором она так мало знала, превратилось позади нее в пропасть. Она почти чувствовала мрачную, надменную улыбку Корин, как будто та имела вечное право на Макса, которое Лизетта никогда не сможет отвоевать.
Макс вернулся домой в два часа ночи, внеся с собой шум дождя и грохот грома, когда открывал и закрывал входную дверь. Проливной дождь начался рано вечером, прогнав гнетущую жару и охладив перегревшиеся топи и болота Луизианы. Ливень превратил улицы и дороги в непроходимую для лошадей, а тем более колес экипажей грязь.
Макс прищурился, вглядываясь в дремлющий полумрак дома, и губы его скривились, когда он подумал о жене, мирно спящей наверху. Ночи не приносили ему отдохновения, он только мучился, беспокойно мечась и ворочаясь. Макс осторожно двинулся по изогнутой лестнице, как человек, который в этот вечер не раз прикладывался к стакану.
С его волос и одежды на ковер капала вода. Это доставляло ему некоторое удовольствие, так как он знал, что завтра утром Ноэлайн будет сердиться, увидев грязные следы сапог, но не осмелится что-либо сказать. Никто в этом доме не мог сделать ему выговор, за исключением Ирэн; но даже она последнее время помалкивала. Мать всегда вела себя так, когда у него было плохое настроение. Вся семья, включая слуг, не трогала его, зная по опыту, что в такие моменты неразумно перечить ему.
– Макс, – услышал он голос, поднявшись на верхнюю площадку лестницы. Лицо его приняло непримиримое выражение, когда он увидел Лизетту, появившуюся в дверном проеме своей комнаты. Она была в ночной сорочке и пеньюаре, отделанном шелковыми лентами. Распущенные рыжие волосы ниспадали до талии.
– Чего ты хочешь? – спросил он, приблизившись к ней на шаг или два, затем остановился, словно натолкнувшись на невидимую стену.
– Я услышала, как ты вошел, – сказала она. – Уже очень поздно.
В глубине его глаз Лизетта заметила горькую обиду, которая поразила ее.
– Я вернулся домой чуть позже обычного.
Лизетта почувствовала запах спиртного – крепкого напитка, а не легкого бургундского или портвейна, которым, как правило, ограничиваются креольские мужчины.
– Твоя одежда промокла, ты нуждаешься в помощи, – сказала она, двинувшись навстречу ему, но он жестом остановил ее.
– Возвращайся в свою постель.
Лизетта посмотрела на него непонимающим хмурым взглядом, решив, что Макс не так уж пьян, как она подумала вначале. Он говорил вполне отчетливо и крепко держался на ногах. Разумеется, он мог понять то, что она хотела предложить ему.
– Я должна поговорить с тобой кое о чем, – сказала Лизетта.
Макс усмехнулся:
– Только не сейчас. – Он повернулся и направился в свою комнату, небрежно бросив через плечо:
– У меня был очень тяжелый вечер.
Лизетта, не задумываясь, последовала за ним, не пытаясь скрыть требовательные нотки в своем голосе:
– Именно это, месье, я и хочу обсудить!
Макс почувствовал, что она потянула его назад за полу плаща. Он остановился, чувствуя нарастающее раздражение. Значит, жена решила предъявить ему какие-то претензии… но Боже, он ведь дал ей ясно понять, что она еще ничего не сделала, чтобы заслужить такое право!
– Сегодня ты не был занят делами, не так ли? – спросила Лизетта.
– Будь я проклят, если начну отчитываться перед кем бы то ни было, куда я хожу и что делаю, – сказал Макс не совсем ровным тоном.
– Даже перед женой?
Макс поставил ее перед собой, положив тяжелые руки ей на плечи.
– Позволь напомнить тебе, что ты должна еще заслужить право называться настоящей женой.
Лизетта резко вдохнула.
– А я хочу напомнить тебе, что ты едва ли можешь считаться образцовым мужем!
Макс засмеялся:
– Ты хочешь, чтобы я покончил со своими флиртами?
– Да!
– Но почему? – спросил он вкрадчиво. – Разве ты не удовлетворена нашим соглашением? Ты хотела, чтобы я не посещал тебя ночью. Я так и делаю. Но я мужчина, а не зеленый юнец. У меня есть свои потребности, которые должны быть удовлетворены. Если я перестану ходить к Мириам, то мое внимание привлечет какая-нибудь другая женщина… а ты, моя девственница, только мучишь меня. Чего же ты хочешь?
- Предыдущая
- 40/87
- Следующая
