Куда заводит страсть - Клейпас Лиза - Страница 36
- Предыдущая
- 36/64
- Следующая
– Все хорошо, – сказал Рэнд, поправляя подушку. – Все будет хорошо, – повторил он.
Через минуту появилась Мирель с небольшим подносом в руках. Она с удивлением посмотрела на Рэнда. Странная умиротворенность появилась на его лице, усталости как не бывало.
– Она проснулась, – сказал он, и Мирель радостно улыбнулась.
– О, как хорошо! Я так рада, я так.. – Она не находила слов, а Рэнд вдруг наклонился к ней и благодарно поцеловал в щеку.
– Не нужно кофе. Принеси лучше бульон и свежей воды. И поскорее, – сказал он, и Мирель снова вышла.
Поцелуй Рэнда взволновал ее. Какой удивительный человек! Он, казалось, был лишен тех качеств, которые Мирель считала обязательными недостатками аристократов.
Рэнд был необычен и непредсказуем. Он смотрел на мадемуазель так, словно ради нее одной по утрам всходит солнце. Он любит ее, а Мирель была достаточно взрослой, чтобы оценить подлинное чувство.
Розали отпила глоток воды и вернула стакан Мирель.
Лицо ее оставалось бледным. Она беспомощно откинулась на подушки.
– Я думаю, сегодня вы еще не сможете встать, – сказала Мирель, в голосе ее звучала деловитость, несколько комичная в устах столь юного создания.
– Да, вы правы, – ответила Розали, устало закрывая глаза. Бесконечная слабость томила ее странно отяжелевшее тело. Сил пока хватало только на сон.
– Тебе нужно поесть, – услышала Розали голос Рэнда.
– Нет.
Если он будет и дальше так же неумолимо и бесстрастно потчевать ее супом, она этого не вынесет.
– Все, больше никаких супов и бульонов!
– Может, ты хочешь чего-нибудь другого? – спросил Рэнд, теряя терпение.
Розали молчала, чувствуя, что любая пища ей отвратительна.
Рэнд повернулся к Мирель.
– Пожалуй, яйцо и поджаренный хлеб… – начал было он, но Розали капризно перебила его:
– Хватит говорить обо мне так, словно меня здесь нет!
Сам ешь, тебе это нужно больше, чем мне!
Рэнд действительно исхудал за последнее время; загар его посветлел, лицо осунулось.
Внезапно он нахмурился, почувствовав себя словно в тюрьме, где даже воздух пропитан болезнью. Несколько дней Розали была безучастна ко всему. Она даже не интересовалась, что с ней случилось. Рэнд же отчаянно тосковал по прежней Розали, он жаждал обнимать ее, целовать, смеяться. Но перед ним была только тень женщины, о которой он мечтал.
И вот некогда самый независимый и самоуверенный холостяк Лондона, Рэнд впервые в жизни чувствовал себя одиноким. И хотя внешне он старался выглядеть спокойным и уверенным, внутри у него все протестовало.
– Мне нужно есть? – угрожающе проговорил он и, быстро подойдя к умывальнику, взял с полки маленькое зеркало. – Я по крайней мере не выгляжу как скелет! Ты что, хочешь голодом довести себя до могилы? Чтобы я почувствовал себя еще более виноватым? Посмотри на себя!
Он поднес зеркало к Розали, и она, затаив дыхание, посмотрела на свое отражение впервые после болезни.
Белое как мел лицо. Темные круги под глазами, волосы туго стянуты лентой, из-под которой не выбивался ни один локон. Живыми оставались только глаза, пугающе большие и синие.
– Забери это и оставь меня одну, – тихо проговорила она, и вдруг ее охватил гнев. – Я не выношу тебя! – закричала она. – Ты подавил мою волю, ты бесчувственный, я не могу.., я не…
Она посмотрела в непроницаемое лицо Рэнда и разрыдалась. Он бросил зеркало на пол и, сев на край постели, осторожно привлек к себе Розали, обнимая ее, как маленького ребенка.
Тело ее сотрясалось от рыданий. Гнев Рэнда мгновенно улетучился, когда он почувствовал, как его рубашка намокает от горячих слез Розали.
– Успокойся, Рози, я не хочу, чтобы ты плакала, – тихо бормотал он. – Пожалуйста, не убивай себя из-за своего собственного упрямства. Я хочу заботиться о тебе, petile, а это значит, я не позволю тебе умереть с голоду.
Она продолжала плакать, и сердце его вздрагивало при каждом ее всхлипе. Рэнд давно сбросил прежнюю пугающую маску холодного и злого незнакомца; теперь он был само обаяние и нежность.
Беда оказалась заразительной. Все это время Мирель смотрела на Розали большими удивленными глазами, пытаясь скрыть слезы, туманившие взор. Подобно несчастному, наказанному взрослыми ребенку, она стояла в углу комнаты, плача вместе с Розали. Потрясло ли ее состояние Розали, или вырвались наружу невыплаканные слезы какого-то давнего несчастья, но так или иначе рыдания ее были безутешны.
– Мирель, почему ты плачешь? О черт! – бормотал Рэнд. Он был почти готов рассмеяться от абсурдности своего положения – сидеть взаперти в тесной комнате рядом с двумя плачущими молодыми особами.
"Что же предпринять?" – лихорадочно думал он. Ясно, что оставаться в гостинице больше нельзя. Во-первых, Розали по-прежнему грозила опасность, так как недоброжелатели знали, где она находится, и, во-вторых, по городу разгуливала эпидемия лихорадки, косившая истощенных и слабых. Кроме всего прочего, Рэнд ненавидел это место и хотел уехать отсюда как можно скорее.
Город давил на него, громады домов заслоняли небо, непрестанный шум утомлял и напрягал нервы.
Ему вдруг страстно захотелось бежать, спрятаться, укрыться в надежном убежище родного знакомого дома. Схожее чувство заставляло когда-то его предков бежать от волнений внешнего мира и искать приют под крышей замка д'Анжу.
Тень сомнения закралась было в его сердце, но он постарался убедить себя в правильности вы" бора. Древний замок, могучий и надежный, находился в самом центре обширных родовых владений, по которым невозможно было проехать незамеченным. Уют и роскошь наполняли его, и, кроме того, на природе Розали выздоровеет окончательно.
Вкусная свежая пища, тенистые сады для медленных прогулок и полный покой, не нарушаемый даже визитами благодарных арендаторов, занятых в эту пору сбором урожая.
– Мы не можем здесь больше оставаться, – сказал наконец он, и Розали кивнула, тихонько всхлипывая у него на плече. Она все еще чувствовала себя раздраженной и ослабевшей. Рэнд прильнул к ее губам, обняв Розали нежно и крепко. И ей стало легче от этого проявления нежности.
– Мирель, хватит прятаться в углу! Во втором ящике комода лежат носовые платки. Возьми два – для Розали и для себя.
Розали невольно улыбнулась, слушая Рэнда, а он бесцеремонно вытер чистым белым платком ее нос.
– Завтра утром мы выезжаем в Бретань, в мой замок.
Там тихо и повсюду чудные пейзажи. Я хочу, чтобы все вещи мадемуазель были готовы сегодня вечером.
Горничная кивнула, вытирая платком лицо.
– А как же Мирель? – спросила Розали. – Неужели она останется здесь?
Рэнд задумчиво посмотрел на девушку, в тревожном ожидании стоящую перед ним. В темных глазах ее была надежда.
– Ты сможешь быть камеристкой мадемуазель? – спросил он. – Помогать ей одеваться и выполнять все ее приказания без лишних слов?
Мирель живо кивнула, – Я даже выучу английский язык, если это необходимо!
– Эта жертва будет высоко оценена, – улыбнулся Рэнд.
– Значит, она поедет с нами? – спросила Розали.
Сердце Рэнда забилось сильнее, наконец-то он услышал неравнодушную нотку в ее голосе. Конечно, Мирель едет с ними! О чем говорить, ведь он достал бы для Розали даже луну с неба!
Улыбнувшись, он многозначительно посмотрел на Мирель.
– Только если она из тех, кто умеет держать слово, – загадочно ответил он, К несказанному удивлению Розали, Рэнд и Мирель обменялись заговорщическими взглядами.
Чтобы не волновать понапрасну Розали, Рэнд решил ничего не говорить ей о незнакомце, проникшем ночью в их комнату, и о схватке, стоившей Рэнду ранения. Что же касалось отравления, Рэнд объяснил Розали, что это было дело рук незадачливых грабителей, намеревавшихся отравить и ограбить их, пока они спали. Это был обычный трюк ночных взломщиков, и Розали, поверив объяснениям Рэнда, больше ни о чем не спрашивала – Слушаюсь, месье, – кивнула головой горничная.
- Предыдущая
- 36/64
- Следующая
