В ожидании чуда - Кендрик Шэрон - Страница 5
- Предыдущая
- 5/28
- Следующая
— Вот как. И до чего же ты додумалась, ящерка моя? Элени внутренне съежилась от его ироничного тона, насмешливого блеска в темных, холодных глазах и почувствовала прилив ненависти к этому самодовольному мужчине, который так пренебрежительно смерил ее взглядом с головы до ног. Она чуть вздернула подбородок.
— Когда Набата стали бы перевозить, я собиралась спрятаться и последовать за ним, — отчетливо произнесла она, ожидая, что принц ее сейчас снова осадит, напомнив о ее положении.
К удивлению Элени, он промолчал, лишь его глаза сузились, выдавая, что он совершенно не готов к такому ответу.
— Ты не думала о том, что таким образом тебя бы довольно легко и быстро обнаружили? Что кто-нибудь из дворцовой стражи, найдя тебя, не стал бы выяснять, кто ты и откуда взялась, а просто проткнул бы тебя мечом, избавляя всех от ненужной бумажной волокиты и допросов?
Элени сразу пришло на ум воспоминание о том, как принц Калик сначала заставил ее сделать глоток гранатового сока, чтобы убедиться, что напиток не отравлен. И она снова посочувствовала этому богатому, властному и могущественному человеку, который, несмотря на свой статус, а возможно, из-за него, скорее всего, был одинок и не защищен.
— Я не очень-то думала о себе, — призналась она.
— Странно, но я тебе верю. — Он провел рукой по черным как смоль волосам, и этот жест снова насторожил Набата. Конь фыркнул и беспокойно затоптался на месте, перебирая ногами.
— Он не любит мужчин, — сказала Элени, и это была чистая правда.
— Он не любилмужчин, — поправил ее Калик. — Но скоро научится.
Элени сразу вздрогнула, подумав о хлысте, которым так часто грозил, да и применял ее отец на других лошадях.
— И он ненавидит, когда с ним жестоко обращаются, — заявила она.
Калик чуть не улыбнулся. Несмотря на свою невзрачную одежду и невысокий рост — она едва доходила ему до груди, — держалась девушка уверенно и бесстрашно. Калик не мог не восхититься ее храбростью.
— Лошади подобны женщинам, — усмехнулся он. — Ни те ни другие не любят жестокого обращения.
К своему ужасу, Элени почувствовала, как ее щеки начинают заливаться румянцем.
И тут Калик по настоящему впервые улыбнулся.
— Не бойся, моя ящерка, — протянул он, — со мной тебе ничего не угрожает.
Элени кинула быстрый взгляд на лицо Калика. Он выглядел задумчивым. Должно быть, размышлял, что делать с Набатом, а возможно, и с ней. И в Элени вдруг проснулось чувство, которое, как она думала, умерло много лет назад.
Надежда.
Она вся напряглась. Что-то подсказывало ей не подавать голос и молча ждать решения Калика.
— Ты заботилась об этом коне, — наконец медленно начал Калик.
— Да, ваше высочество.
— Он тебя знает и слушается.
— Да, ваше высочество.
— А как ты думаешь, изменится ли его поведение, когда тебя не будет рядом?
— Ему это не понравится, ваше высочество.
— Думаешь, он начнет отказываться от корма? — прищурился Калик.
— Вполне возможно, — призналась Элени и добавила, спохватившись: — ваше высочество.
— Как влюбленный дурак, — чуть ли не фыркнул Калик.
Элени закрыла было глаза, но тут же вспомнила, что Калик велел смотреть ему в лицо.
— Не могу этого знать, ваше высочество.
— Может, даже зачахнет без своей маленькой ящерки… — Эта мысль его как будто даже позабавила.
Элени снова покоробило от того, как Калик назвал ее. Однако она лишь ответила:
— Не думаю, ваше высочество. Хотя любовь — чувство сильное, но любовь к жизни сильнее любви. — Непонятно почему лицо Калика приобрело замкнутое выражение, и Элени поспешила продолжить, пока она его окончательно не разгневала: — Набат не умрет, но он будет скучать по мне. Это сделает его несчастным. А я уверена, что несчастные лошади, как и несчастливые люди, не могут достичь результата, которого от них ждут. В случае с Набатом — выигрывать скачки.
Калик медленно кивнул, в этот раз как будто соглашаясь со словами Элени.
— Ну и что ты предлагаешь, чтобы этого не произошло с моимконем?
Оказывается, страх может придавать сил!
— Я предлагаю вам взять меня личным конюхом Набата, ваше высочество, — смело сказала Элени.
Это было бы смешно, если бы не звучало так абсурдно.
— Нахальную девчонку? А что скажет твоя мать?
Молчание. Ресницы Элени дрогнули. Она с сосредоточенным видом уставилась в пол, словно там было что-то в высшей степени интересное.
— У меня нет матери, ваше высочество. Теперь уже настала очередь Калику замереть. Эта девушка выросла без матери? О, что касается этого, то он понимает, каково ей приходится, тем более что мать и дочь связывают еще более крепкие узы, чем сыновей с матерями… Сам Калик потерял мать в девять лет, когда та рожала его брата Зафира. Эта потеря стала для него и его брата близнеца страшным ударом.
— Что с ней произошло? — тихо спросил он. Элени передернула плечами, словно таким образом избавляясь от невежливого вопроса.
— Она умерла, — коротко ответила Элени.
— От чего? От пустынной лихорадки?
— Нет, ваше высочество.
— Тогда от чего?
Элени заколебалась. Принц был слишком настойчив. Но с другой стороны, кто в последний раз интересовался ее жизнью? И если уж на то пошло, кто когда-нибудь упоминал о том, что ее зеленоглазая мать так и не смогла свыкнуться с жизнью замужней женщины? Точно не ее отец! Он вычеркнул жену из своей памяти, и, хотя в их доме не запрещалось произносить ее имя вслух, Элени не осмеливалась упоминать о матери из страха.
— Отцу не понравился ужин, — начала Элени, смотря куда-то поверх плеча Калика и смутно вспоминая шум и пьяные крики, а также разбросанную по полу чечевицу. — Он послал мать на рынок купить курицу. По дороге домой она споткнулась и упала. — Элени сглотнула комок в горле. — Все решили, что она была укушена змеей, но к тому времени, когда ее нашли, мама уже была мертва… А курицу сожрали грифы…
Руки Калика сжались в кулаки. Прежде он никогда не замечал за собой особой сентиментальности, но краткий рассказ этой девушки затронул в нем какую-то струну.
— Сколько лет тебе тогда было? — нарочито небрежно спросил он.
— Десять. Почти столько же, сколько было ему, когда он лишился матери… Калик отвернулся, не в силах выносить неприкрытую боль на лице девушки. «Кто бы мог подумать, — мелькнуло в голове у Калика, — что мы, два таких разных человека, вдруг окажемся связаны одной нитью, берущей начало в нашем прошлом? У каждого человека, — с горечью думал он, — невзирая на положение в обществе, есть ничем невосполнимые утраты и шрамы, которые никогда не зарубцуются…»
Впрочем, сейчас не время, не место, чтобы думать об этом. Да и здравый смысл говорил Калику, что ни к чему ему забирать вместе с конем еще и девчонку из самых низов. Ну разве ей место в королевской конюшне?
С другой стороны, она ладит с Набатом, и, если будет рядом с конем, времени на адаптацию к новому месту у того уйдет меньше, а значит, и результаты скачек не снизятся. Кто знает, что может взбрести на ум этой лошади!
Калик посмотрел в лицо девушки. В этот раз она прямо встретила его взгляд. В ее зеленых глазах читался немой вопрос. «Да, любовь, может, и не самая могучая сила в этом мире, но она точно придает храбрости», — отметил он про себя.
— Вас будет не хватать вашему отцу, — оборонил он.
— Да, ваше высочество.
Девушка моргнула, и этот жест разнился с ее словами. Да Калик и сам не верил, что жадный и грубый Лакис будет скучать по своей дочери. Скорее, он будет скучать по той даровой рабочей силе, которую она ему предоставляла. К чести Элени, она не стала очернять своего отца перед принцем. И это Калику импонировало.
— Хочешь поехать со мной? В качестве конюха? Элени смотрела на шейха и не верила своим ушам.
Сердце у нее забилось так громко, что в наступившей тишине его стук наверняка хорошо слышен Калику.
— Да, конечно, ваше высочество! — едва обретя дар речи, пискнула Элени и, не осмеливаясь поверить своему счастью, опустила глаза. — Да, конечно!
- Предыдущая
- 5/28
- Следующая
