Папина дочка - Кларк Мэри Хиггинс - Страница 14

• Предыдущая
• 14/53
• Следующая

— Я часто вспоминал тебя за эти годы, — сказал он, разворачивая машину. — Ты уже успела заглянуть в Колд-Спринг после приезда?

— Я проезжала его вчера днем, но из машины так и не вышла. Я помню, мы там часто гуляли, когда я была ребенком, и мама каждый раз бродила по антикварным магазинчикам.

— Их там хватает и до сих пор, зато теперь в Колд-Спринге появилась еще и пара неплохих ресторанов.

Олдхэм — самый северный из крупных населенных пунктов Вестчестера — расположился прямо на границе округа — на реке Гудзон. Колд-Спринг находится в округе Патнэм, прямо за этой водной границей, если ехать из Вест-Пойнта. Колд-Спринг — очень красивый городок, в особенности из-за главной улицы — Мэйн-стрит, до сих пор сохранившей дух и колорит девятнадцатого века.

Я и впрямь хорошо помнила, как мы ездили туда с матерью. Да и она, даже годы спустя, нет-нет да и начинала говорить о Колд-Спринге:

"Помнишь, как по субботам мы с тобой ездили по Мэйн-стрит, не пропуская ни одной антикварной лавочки? Я всегда учила вас, девочек, ценить красивые вещи. Правда, было здорово? "

Подобные разговоры, как правило, начинались у нее после двух-трех рюмок виски. Годам к десяти я стала разбавлять «Деворс» водой, в надежде, что мама будет меньше напиваться, но и это не слишком помогало.

Лонго заказал стол в уютном гриль-баре в тосканском стиле «У Катрин», находившемся в одном из двориков Мэйн-стрит. Здесь, за столом в углу, мы наконец-то разглядели друг друга.

Как ни странно, вживую Лонго выглядел старше, чем по телевизору. Вокруг глаз и рта его лицо избороздили глубокие морщины, и, несмотря на все еще мощное телосложение, физической силы уже не ощущалось. Не болен ли он, задумалась я.

— Не знаю, почему, но мне казалось, ты будешь не выше метра шестидесяти, — выдал он. — В детстве ты была маловата даже для своего возраста.

— Я сильно вытянулась в старших классах.

— Знаешь, ты очень похожа на своего отца. Ты у него бываешь?

Этого вопроса я не ожидала.

— Нет. И не собираюсь. — Я не хотела продолжать эту тему, но любопытство пересилило. — А вы видитесь с отцом, мистер Лонго?

— Называй меня Маркус. Мы с ним давно не встречались, а вот его сына — твоего сводного брата и отличного спортсмена — знает вся округа. О нем много говорит местная пресса. Твой отец ушел в отставку из полиции в пятьдесят девять, восемь лет назад. Про него написали пару лестных статей в газетах округа. У твоего отца внушительный послужной список.

— Думаю, в этих статьях упоминали и о смерти Андреа?

— Да, они напечатали много фотографий, как новых, так и из архивов. По ним я и сужу, насколько ты похожа на отца.

Я промолчала.

Лонго удивленно поднял бровь.

— Это был комплимент. Ладно, как говорила моя мать, главное, ты выросла хорошим человеком. — Вдруг он решил сменить тему. — Элли, я прочел твою книгу, и она мне очень понравилась. Я не встречал автора, который бы лучше, чем ты, смог передать ту душераздирающую боль, через которую проходят семьи жертв убийств. Я вижу, откуда это у тебя.

— Догадываюсь.

— Зачем ты здесь, Элли?

— Я приехала, чтобы опротестовать досрочное освобождение Роба Вестерфилда.

— Ты понимаешь, что только попусту потеряешь время и деньги?

— Да, я знаю, что ничего не выйдет.

— Тебе так хочется стать гласом вопиющего в пустыне[8]?

— Но я не призываю готовить путь Господу. Я хочу донести до людей: «Берегитесь! Вы выпускаете убийцу».

— Это тоже глас вопиющего в пустыне. Завтра двери тюрьмы откроются, и Роб Вестерфилд выйдет на свободу. Послушай меня внимательно, Элли. Можешь не сомневаться, он добьется пересмотра дела. И показаний Уилла Небелза будет достаточно, чтобы зародить сомнение в сердцах присяжных — Роба признают невиновным. Его досье снова станет чистым, и Вестерфилды будут жить долго и счастливо.

— Этому не бывать.

— Элли, попытайся понять одно: Вестерфилды сделают все, чтобы так было. Робсон Парк Вестерфилд — последний из некогда известного и влиятельного рода. И пусть тебя не обманывает общепринятый имидж его отца. За внешностью филантропа Винсента Вестерфилда скрывается жадный барон-разбойник, настоящий отец Роба, и он сделает все, чтобы у его сына была чистая репутация. К тому же этого требует старшая миссис Вестерфилд.

— О чем вы?

— В свои девяносто два эта женщина тверже стали — в ее руках состояние семьи. И если Роба не оправдают, она все завещает на благотворительность.

— Но и у самого Винсента Вестерфилда денег немало.

— Конечно. Но это — ничто по сравнению с богатством его матери. Миссис Дороти Вестерфилд — настоящая леди, и она уже не верит слепо в невиновность внука. Я слышал, твой отец выгнал ее из вашего дома в день похорон Андреа?

— Да. Моя мать все время об этом сокрушалась.

— Похоже, как и миссис Дороти Вестерфилд — ведь твой отец публично ткнул ее носом в тот факт, что парень, ограбивший ее дом, утверждал, что его нанял Роб.

— Да, я помню, как отец кричал об этом.

— Судя по всему, миссис Вестерфилд тоже. Ясное дело, ей хотелось верить, что Роба посадили по ошибке, но, похоже, с годами сомнения, и так коренившиеся где-то в глубине ее сердца, стали только сильнее. Ее время уже на исходе, вот она и решила заставить сына решить эту проблему. Если Роб невиновен, пусть его оправдают, а пятно позора будет смыто с семьи. Если нет — то ее деньги и все состояние Вестерфилдов уйдет на благотворительность.

— Я поражаюсь ее благоразумию.

— Думаю, еще ее муж, отец Винсента, разглядел в своем сыне что-то такое, что заставило его передать все дела жене. Ему повезло, что он не дожил до того, как его внука обвинили в убийстве.

— От Винсента Вестерфилда потребовали доказать невиновность Роба — и тут же появляется свидетель, видевший, как Пол Штройбел заходил в гараж. Неужели старая миссис Вестерфилд на это купится?

— Элли, все, что ей необходимо — это другие присяжные, которые пересмотрят дело и вынесут нужный ей вердикт.

— И Винсент Вестерфилд за этим проследит?

— Давай я расскажу тебе о Винсенте Вестерфилде. Долгие годы он был одержим идеей раз и навсегда уничтожить дух старого Гудзона. Он скупал землю в жилых районах под бизнес-центры. Винсент бы и посреди реки с удовольствием воткнул универмаг, если бы знал, как. Ты думаешь, ему есть дело до судьбы какого-то там Пола Штройбела?

Принесли меню. Я остановилась на фирменном блюде из ягненка. Маркус заказал лосося.

За едой я принялась рассказывать ему о своих планах:

— Когда я увидела по телевизору интервью с Уиллом Небелзом, я сначала хотела опубликовать хотя бы пару статей с моим собственным расследованием. В результате я заключила контракт на целую книгу, в которой я опровергну все, что сейчас пишет Джейк Берн.

— У них в запасе не только Джейк Берн. В распоряжении Вестерфилдов — целая система пропаганды и рекламы, готовая в любую минуту воспользоваться любыми средствами массовой информации. То, что ты видела по телевизору, — только начало, — предупредил меня Лонго. — Не удивлюсь, если скоро они выпустят фотографию Роба в форме скаута-орла[9].

— Я помню, отец говорил мне, что Роб — негодяй до мозга костей. Но что это за история с ограблением дома его бабушки?

Маркус работал полицейским и обладал отличной памятью на преступления.

— Бабушка Роба переехала на лето в свой дом в Олдхэме. Однажды посреди ночи она проснулась от какого-то странного шума. С ней постоянно жила служанка, но ее комната в другом крыле. Миссис Вестерфилд открыла дверь и получила выстрел в упор. Нападавшего она не разглядела, но несколько дней спустя его задержали. Он заявил, что его нанял Роб. Сказал, тот пообещал ему десять тысяч долларов, если он прикончит старуху. Ясное дело, никаких доказательств причастности Роба к этому так и не нашли. А что могли значить слова какого-то двадцатилетнего парня, вылетевшего в старших классах из школы и вот с таким вот списком подростковых правонарушений, против Вестерфилда?

• Предыдущая
• 14/53
• Следующая