Заклятие нибелунгов. Амулет дракона - Хольбайн Вольфганг - Страница 48

— Мой… Вормс, — умирая, прошептал Хаген. Остатки жизни покинули его тело.

Несмотря на ранение, Зигфинну удалось поднять тело Хагена над головой и изо всех сил швырнуть себе под ноги, так что переломались последние кости. Затем он столкнул труп вниз и услышал, как тело покатилось, ударяясь о стены и ступени. Люди на улицах радостно завопили.

— Отправляйся к своему народу, — прошептал Зигфинн.

Повернувшись, он вернулся в тронный зал. Весь замок начал шататься.

— А я думал, что боги вмешаются. — Регин поплотнее запахнул рубашку. — В конце концов, Зигфинн препятствует их воле.

Видящая подставила волосы свежему ветру и устремила свой взгляд через Рейн, на замок Драконья Скала, частично разрушенный Фафниром.

— Твои братья-нибелунги тоже не вмешались.

— Нам было скучно, — признался Регин. — Сначала, по-новому переделывая королевство, мы испытывали интерес. Но фантазия у людей поразительно банальна, и управлять ими — это так мелочно.

— Может быть, боги поняли, что сейчас происходит то, что должно было произойти. Ты можешь изменить течение реки, но она все равно попытается вернуться в свое русло. Со временем все вернется на свои места.

— Однако река не вернулась в свое русло, — возразил Регин. — Зигфинн и Зигфрид просто дальше пишут историю этого королевства.

— Нужно изменить кое-что еще, — согласилась с ним Видящая.

Некоторое время они молчали, любуясь огоньками на улицах Вормса. Жители без страха выходили из своих домов, ведь теперь этот город опять принадлежал им.

— Я не понимаю, как ты выносила все это в течение сотни лет, — наконец сказал Регин. — Страдания Зигфрида… Именно ты… Наверное, у тебя больше нет сердца.

— Мне жаль, что это не так, — ответила Видящая. — Мое сердце разбивалось каждый день. Нет смерти страшнее той, которой я умирала вновь и вновь. Из-за него я выколола себе глаза, чтобы мне не пришлось больше видеть.

Регин вздрогнул от этой мысли.

— Мы оба его любили, хотя наши пути почти не пересекались, — пробормотал он. — Тогда мы могли бы стать друзьями… Когда были людьми.

— Мне хочется пойти к нему.

— Тогда не буду тебя задерживать.

Видящая сделала пару шагов по холму. Вскоре ее ноги уже не касались земли, черная накидка превратилась в крылья, тело окутали тени, и она исчезла.

Регин уселся на мокрую от росы траву. Влага пропитала его штаны, и он подумал о том, не выйти ли из тела, чтобы объединиться со своими братьями. Быть человеком — это так… ограничивает. Но для этого еще будет время. Завтра. На следующей неделе. Или когда закончится эта история.

Жители Вормса видели, что дракон умер, но могли лишь предполагать, что вместе с ним в царство мертвых отправился и тиран. А затем, когда тело Хургана упало в толпу, люди, ошеломленные происшедшим, облегченно вздохнули. Какая-то старуха ударила труп палкой. Юноша пнул его в голову, так что сломалась шея, а толстый трактирщик, обвязанный передником, взял у одного из ордынцев копье и всадил его в грудь короля. Послышалось шипение, как будто с последним воздухом из тела ушла жизнь.

Толпа разразилась ликованием. В людях вновь зародилась надежда, и они бросались друг другу в объятия. У кого-то была дудочка, и впервые за много десятилетий в Вормсе зазвучала веселая музыка. Люди не танцевали, и нельзя было сказать, что они по-настоящему расслабились, ведь жители этого города слишком долго страдали и слишком многое потеряли. Но к ним вернулось чувство собственного достоинства. Какие-то женщины крестились, вознося хвалу богу христиан, который давным-давно был запрещен в Бурантии. Кто-то молился.

А затем тела ордынцев упали на землю. Они обмякли, словно паруса, срезанные с мачты. Ордынцы дрожали — их тела уже не могли вмещать и человека, и демона. Сущности Утгарда с визгом высвобождались из тел, собираясь вернуться в подземный мир, но они были привязаны к плоти, и, когда умирали их носители, погибали и души демонов. Их клыки и когти были бессильны в этой борьбе. Во всем королевстве умирали стражники, привратники, палачи и работорговцы. Людям не терпелось увидеть ордынцев мертвыми, и они забрасывали демонов камнями, сталкивали их с мостов и поджигали. К утру власть вновь перешла в руки народа, и лишь немногие думали о том, что, убивая ордынцев, они совершают надругательство над телами своих собственных мужей и сыновей.

Не успели корабли выйти из порта Исландии, как у Эльзы начался припадок. Ее вырвало за борт. Кальдер нерешительно стоял рядом. Эльза так сильно вцепилась руками в поручни, что у нее начали ломаться ногти. Слуга принес ей бурдюк с водой, и она прополоскала рот.

— Мой отец умер, — наконец сказала она и выпрямилась. Ее лицо не выражало ничего, кроме равнодушия.

Кальдеру хотелось поддержать подругу в ее горе, хотя Эльза еще никогда не говорила о своей семье.

— Мои соболезнования. Он умер от какой-то болезни?

Эльза изумленно уставилась на него. Его наивность выводила ее из себя. Конечно же, она никогда не говорила ему правды, но разве не следовало бы ожидать от короля того, что он способен на простейшие умозаключения? Неужели Кальдер действительно настолько глуп? Если это так, то ей будет не очень сложно править Бурантией без его вмешательства.

— Мой отец, — насмешливо протянула она, — Хурган Бурантский. А я — Элея, наследница короны Бургундии. Мы отправляемся в путь, чтобы объявить о моем праве на трон.

Кальдер удивленно замолчал. Он злился, что сам до этого не додумался. Золото, знание о ситуации при дворе в Вормсе, странные способности. Может быть, он просто не хотел этого замечать? И теперь он должен ей противостоять? Или же им проще будет осуществить свои намерения по захвату власти в королевстве благодаря ее наследному праву?

Волна ударила в бок корабля, и на лицо Кальдера упали холодные брызги. Он вспоминал. О людях. О событиях. О договоре. Его правая рука попыталась нащупать кольцо на пальце, но кольца там не было. Данаин. Воспоминания о Данаине вызывали боль. А еще был Зиг… Зиг… что-то там… Друг? И еще какая-то девушка…

Эльзу опять вырвало в воду, и мысли Кальдера развеялись, как дым на ветру.

— Во Фъеллхавене стоят войска, — сказал он, попытавшись придать своему голосу решительности. — Если тиран действительно мертв, то мы легко займем Бурантию.

Эльза посмотрела на него с несчастным видом. Ей не нравилось полагаться на такого слабака. Хотя по праву крови она могла занять престол в Вормсе, вряд ли стоило ожидать, что народ ей это позволит. В конце концов, отец правил при помощи жестокости и насилия.

Будет война за право наследия, и Эльза собиралась выиграть в этой войне.

Зигфрид умирал.

Это была славная смерть, но, тем не менее, она оставалась смертью. То немногое, что поддерживало в нем жизнь, быстро теряло силу, и его конечности уже начали холодеть.

Зигфинн сидел рядом с ним, провожая в последний путь величайшего воина, которого он когда-либо встречал.

К ним подошла Видящая и, опустившись на пол, положила голову Зигфрида себе на колени.

— Победитель дракона, — с ребяческой гордостью прошептал Зигфрид.

— В этом времени, как и в любом другом, — мягко произнесла Видящая.

Умирающий наследник Ксантена со стоном поднял руку и погладил слепую женщину по щеке. В его глазах промелькнуло что-то вроде воспоминания.

— Брюн… Брюнгильда?

Молча кивнув, она прижалась к нему покрепче.

Зигфинн отошел в сторону. Это имя вызвало в нем множество воспоминаний. Видящая была Брюнгильдой? Королевой Исландии, затем королевой Бургундии? Это ее Гунтер победил на Поле Огня и Льда? В этом не было никакого смысла. И все же она была здесь. Она заботилась о Зигфриде, и, очевидно, ее сердце принадлежало только ему.

— Крим… Кримгильда, — прохрипел Зигфрид, и Зигфинн увидел, как больно от этих слов Брюнгильде. — Ради нее… Ради нее… победил дракона.