Потерянная империя - Касслер Клайв - Страница 4
- Предыдущая
- 4/75
- Следующая
Пиар-кампания! Бред какой-то.
Он ведь давным-давно сменил испанское имя Фернандо на индейское Куаутли! И детей своих переименовал. И министры, все до единого, носили индейские имена! Кроме того, стараниями правительства из школьной программы постепенно вычищали упоминания о конкисте — в литературе, искусстве; названия улиц и площадей также изменили на индейские; при учебных учреждениях открылись курсы по индейскому языку науатль и подлинной истории Мексики. Несколько раз в году проходили традиционные мексиканские торжества, религиозные празднества. Увы! Согласно опросам, мексиканцы до сих пор воспринимали это как нововведения — очередной повод отдохнуть, выпить да подебоширить. Впрочем, результаты опросов также давали надежду, что изменения со временем могут по-настоящему укорениться. Вот бы остаться еще на один президентский срок… Нужно лишь покрепче прижать к ногтю Сенат, Палату депутатов и Верховный суд. За столь короткий срок президентства — шесть лет без права переизбрания — Гарса не успевал осуществить задуманное, не успевал дать стране то, что нужно: полную, истинную историю, не оскверненную ложью об испанском завоевании и массовой бойне.
Шагнув от окна к письменному столу, Гарса нажал на пульте кнопку. Из-под карниза опустились шторы; вместо ярких лучей полуденного солнца бордовый ковер и тяжелую деревянную мебель озарило сияние встроенных в потолок светильников. Каждой деталью убранство президентского кабинета напоминало о великом прошлом мешиков. На стенах висели полотна и гобелены, воспроизводящие в рисунках историю ацтеков. Здесь же хранилось изображение ацтекской богини Луны Койольшауки, а также искусно выписанный двенадцатифутовый кодекс, подробно повествующий о том, как на болотистом острове озера Тескоко вырос город Теночтитлан. Стену над камином в дальнем конце комнаты украшал очередной огромный гобелен: наблюдающие за людьми боги Вицлипуцли, Волшебник-колибри, и Тескатлипока, Дымящееся Зеркало. На стене за столом Гарсы играла красками написанная маслом картина «Чикомосток» — или «Семь пещер» — так называлась легендарная прародина народов, говорящих на языке науатль.
Однако президент не смыкал по ночам глаз из-за иного сокровища: в углу кабинета, на хрустальном постаменте, в кубе из полудюймового стекла стоял Кетцалькоатль, Пернатый Змей, один из главных богов ацтекского пантеона. Разумеется, этого бога изображали где только можно — на керамических изделиях, на гобеленах, в бесчисленных кодексах, — но Гарса владел уникальным артефактом. Статуэткой. Четыре дюйма в высоту, семь дюймов в длину. Единственной в своем роде. Шедевр неизвестного мастера, выточенный тысячу лет назад из цельного куска полупрозрачного нефрита.
Обогнув стол, президент сел в кресло перед драгоценной фигуркой, озаренной галогенной подсветкой. На мерцающей поверхности как будто кружил водоворот, завораживающие извивы и цветовые разводы казались игрой воображения. Взгляд Гарсы заскользил от перьев на голове, по чешуйкам, к кончику хвоста Кетцалькоатля, а точнее, к расширенному зубчатому краю статуэтки. Фигурку божества, видимо, отломили от более крупного артефакта, лишив ее при этом традиционного змеиного хвоста — по крайней мере, такую теорию выдвинули ученые. И с этой теорией президент всеми силами боролся.
Статуэтка представляла собой элемент более крупной скульптуры. Гарса знал, какой части не хватает, — вернее, знал, что недостающая часть никак не связана с ацтекским пантеоном. Тревожная мысль лишала его сна. Как-никак именно изображение Кетцалькоатля, неизменный символ партии «Мешика-теночка», всколыхнуло волну патриотизма, которая и забросила Гарсу в президентское кресло. Если зародятся сомнения… Нет, даже думать не хотелось о проклятом корабле, затонувшем черт знает когда, в девятнадцатом веке. Все, все пойдет прахом, стоит только снорклеру найти какую-нибудь безделушку или артефакт! Он покажет вещицу знакомому историку-любителю, тот обратится к специалисту… Эффект домино. И возрожденное в народе чувство гордости погибнет.
Из задумчивости президента вывел зажужжавший телефон внутренней связи. Выключив галогенный свет, Гарса поднял трубку:
— Слушаю.
— Он здесь, господин президент.
— Пусть войдет, — ответил Гарса и сел за стол.
Спустя миг в распахнувшиеся двустворчатые двери широким шагом вошел Итцли Ривера. Высокий, костлявый, с резкими чертами лица, крупным ястребиным носом, издалека Ривера казался почти хрупким: при росте шесть футов он весил сто пятьдесят фунтов. Однако при ближайшем рассмотрении становилось ясно, что эта «хрупкость» обманчива, — по твердому взгляду глаз, по жесткой линии рта, уверенной, целеустремленной поступи, упругим мышцам и сухожилиям обнаженных предплечий. Проницательный наблюдатель сразу разглядел бы в нем человека, привычного к невзгодам. Ну а Гарса это знал наверняка. С невзгодами его главный агент был на короткой ноге. Немало их выпало на долю некоторых людей стараниями Итцли — в основном политических оппонентов, не разделявших представления Гарсы о будущем Мексики. К счастью, проще найти девственницу в публичном доме, чем некоррумпированного чиновника. Умело нащупав слабое место жертвы, Ривера уничтожал врага одним точным ударом. Истинный сторонник партии «Мешика-теночка», он сменил испанское имя Эктор на индейское Итцли, что означало «обсидиан». Хорошее, подходящее имя, считал Гарса.
Оставив военную службу, Ривера, в прошлом майор Аэромобильных войск специального назначения и секретарь второго разведывательного отделения S-2, стал телохранителем президента. Вскоре Гарса понял, что тот способен на большее, и назначил его начальником личного управления разведывательного обеспечения операций.
— Доброе утро, господин президент, — официальным тоном поздоровался Ривера.
— Доброе, доброе… Садись. Что-то нужно? — спросил Гарса.
Ривера отрицательно качнул головой.
— Так по какому поводу пришел?
— Нам попалось видео, которое может вас заинтересовать. Секретарь сейчас поставит.
Взяв со стола пульт, Ривера включил висящую на стене пятидесятидюймовую «плазму». Гарса опустился в кресло. Спустя несколько секунд на экране, на фоне океанской лазури, появились мужчина и женщина лет тридцати пяти. Журналист, оставаясь за кадром, начал задавать им вопросы. Гарса прекрасно говорил по-английски, но техотдел на всякий случай добавил субтитры на испанском.
Интервью длилось не больше трех минут. Досмотрев видео, президент перевел взгляд на Риверу.
— И что тут важного?
— Это Фарго. Сэм и Реми Фарго.
— Имя ни о чем мне не говорит.
— Помните прошлогоднюю историю о винах из «утраченной коллекции Наполеона»? Ну, сокровище спартанцев?
Гарса закивал.
— Д-да… да, припоминаю…
— Так вот Фарго принимали в той истории самое активное участие. Они хорошо знают свое дело.
Президент заинтересованно подался вперед.
— Где снято интервью?
— На Занзибаре. Компания Би-би-си. Возможно, все это случайное совпадение…
— Я не верю в случайности, — отмахнулся Гарса. — Как и ты, друг мой. Иначе ты не стал бы показывать мне интервью.
Впервые за время разговора на лице Риверы отразилась тень эмоций: по губам скользнула тонкая хищная улыбка: глаза же по-прежнему смотрели холодно и бесстрастно.
— Верно.
— Как вы вышли на запись?
— После… неожиданного открытия мой техотдел создал специальную программу — она прочесывает Интернет, выискивая заданный ряд ключевых слов. В данном случае «Занзибар», «Танзания», «Чумбе», «кораблекрушения» и «клад». Вот по последним двум пунктам Фарго и специализируются. В интервью они утверждают, что просто отправились в отпуск, понырять, но…
— Слишком напоминает последний случай… с англичанкой…
— Сильви Рэдфорд.
«Рэдфорд», — повторил про себя Гарса. К счастью, та дурочка даже не подозревала о значимости своей находки — просто бродила по Занзибару и Багамойо, пытаясь выяснить у местных, что это за безделушка. Как ни печально, от досужей туристки пришлось избавиться. Ривера, как всегда, оказался на высоте. Уличное ограбление, завершившееся убийством, — к такому выводу пришла полиция.
- Предыдущая
- 4/75
- Следующая
