Странные приключения Ионы Шекета. Часть 4 - Амнуэль Павел (Песах) Рафаэлович - Страница 13
- Предыдущая
- 13/26
- Следующая
Однако, уже запустив свое новое произведение в издательскую сеть, я о читателе все-таки вспомнил и понял, что если не предпошлю роману предисловие с кратким изложением сюжета, то читатель опять останется в недоумении, и мой почтовый ящик будет завален вопросами типа: «Что вы хотели сказать? Где свадьба героев? Почему Берлинн не похож на Аполлона?»
Героя моего романа, как вы, должно быть, поняли, зовут Берлинном, родился он в семье колонистов Шпрехена-2, где и провел свое детство, продолжавшееся несколько дольше, чем обычно: юноше было двадцать, а он только закончил начальную школу и не умел даже рассчитывать в уме трехмерные интегралы. Естественно, что и о теории игр мой герой слыхом не слыхивал.
Однажды, выйдя в галактическую компьютерную сеть, Берлинн обнаружил там виртуальный игорный дом, заинтересовался, поставил на кон все отцовское состояние и, естественно, проиграл его с первого же захода. Результат: отец выгнал Берлинна из дома, и бедняге ничего не оставалось, как записаться в космофлот, где он дослужился до младшего офицера. Его любили — не за характер, но за удивительную способность проигрывать во всех играх, в которых Берлинну приходилось участвовать. Он проигрывал в зелт, прудак, аристон, бекласс, шурд и даже в самое тривиальное лото. Он проигрывал все свое жалование, а потом играл на то, что ему не принадлежало, например, на бортовые двигатели звездолета, и их проигрывал тоже. Он желал отыграться во что бы то ни стало и еще глубже опускался на дно долговой ямы. Он стал угрюм, скрытен и слыл во флоте психом, с которым кроме как об игре и поговорить было невозможно.
От полного распада личности беднягу Берлинна отделяла только страстная мечта узнать наконец такой способ, чтобы угадать в лото все шестьдесят чисел. Ему говорили, что способа такого нет и быть не может, потому что теория вероятностей и генератор случайных чисел полностью исключают возможность предсказания выигрышного сочетания. Но что Берлинну была теория? «Суха теория, — говорил он, цитируя другого моего героя, — а древо жизни пышно зеленеет».
Однажды, когда звездолет «Барсук», где влачил службу Берлинн, стоял на ремонте в доке планеты Шпик-4, мой герой отправился погулять в местный парк иллюзий и услышал разговор, который вели за его спиной два аборигена.
«Вот она, — сказал один, — та самая, кто выиграла шестьдесят. Она получила секрет от адмирала Канистры, погибшего в Паранаболке, и дала ему слово сыграть только раз и больше никому не открывать тайны выигрыша».
«И что? — спросил второй. — Она действительно держит слово?»
«Да, — подтвердил первый. — Никому еще не удалось выведать у нее тайну, а сама она сыграла только раз и обогатилась на свю жизнь»…
Берлинн обернулся, но никого позади себя не обнаружил, а чуть поодаль увидел две женские фигурки, на которые и обратил свое пристальное внимание. Первая фигурка принадлежала старухе лет ста пятидесяти, о которой можно было сказать одно слово: «Ведьма». Рядом со старухой стояла прелестная девушка, ровесница Берлинна, и он влюбился сразу, потому что решил, что именно она и являлась владелицей тайны шестидесяти чисел.
Логически рассуждая, любой на месте Берлинна сделал бы противоположное заключение — как, на самом деле, могла молодая девушка узнать у Канистры тайну выигрыша, если адмирал погиб лет за сто до ее рождения? Берлинн, однако, не думал о такой частности: выбор свой он сделал и немедленно приступил к атаке.
С томным видом Берлинн подошел к женщинам и скромно представился, не доверяя никому процедуру представления собственной персоны. Девушку звали Лайзой, а старуху, оказавшуюся Лайзе родной бабушкой, называли Графинкой, и Берлинн так и не понял, было это имя, прозвище или, может быть, какой-то местный титул.
Лайза, которой ужасно докучали поклонники-космоматросы, была рада общению с молодым человеком, из всех комплиментов признававшим только один: «Вы прекрасны, как главный приз! » О своей любви Берлинн сказал Лайзе в тот же вечер, когда они встретились на вечеринке в клубе космопорта. Девушка, правда, не очень поняла, признавался ли ее новый знакомый в любви к ней или он имел в виду игру в лото, о которой говорил с придыханием и закатыванием глаз.
Разумеется, она сделала выбор в пользу первой гипотезы и потому, когда Берлинн, не желавший упускать ни минуты, предложил Лайзе встретиться ночью в ее спальне, чтобы обсудить шансы на будущее, девушка решила, что речь идет о будущей совместной жизни, и сказала «да». Могла ли она думать, что Берлинн имел в виду вовсе не предложение руки и сердца?
Спальни Лайзы и ее бабушки Графинки располагались рядом и соединялись большой, никогда не закрывавшейся дверью. На Шпике-4, где с жильем всегда была напряженная ситуация, такое расположение спален считалось роскошью — в иных домах спальня вообще была общей. Но Берлинн об этом не знал — на его планете каждый желавший мог иметь собственный дом, сотканный из стеблей прубанны.
Дальнейшие события развивались со скоростью звездолета, преодолевающего световой барьер. В полночь Берлинн явился к Лайзе, воображая, что станет обладателем как девушки, так и ее тайны, причем второе занимало моего героя больше, чем первое. Лайза же готова была отдать себя, но ни о какой тайне не имела ни малейшего представления. Так они и беседовали. Берлинн кричал «Откройся! », а Лайза отвечала «Конечно, люблю! », полагая, что именно это хотел услышать ее неожиданный возлюбленный.
Дискуссия могла бы продолжаться до утра, если бы страдавшей бессонницей Графинке не надоело слушать пререкания молодых. В отличие от внучки, она давно забыла о том, что такое любовь, но тайну шестидесяти чисел помнила по гроб жизни, и страстные вопли Берлинна оценила сразу.
В самый разгар свидания — Берлинн на коленях с заломленными руками, Лайза перед ним с бледным лицом и страстным взглядом — Графинка ворвалась в спальню внучки и закричала: «Молодой человек, отстаньте от девушки, только я знаю эту тайну, только я! »
Ах, какой облом! Берлинн повернулся вокруг оси и с теми же заломленными руками обратил свой призыв «Откройся! » не к внучке, а к бабушке. Поняв, какой оказалась дурой, Лайза упала в девичий обморок, легкий, как ветер мая, а Графинка твердо заявила: «Открыть тайну? Только через мой труп! »
Нашла кому угрожать! Доведенный до отчаяния Берлинн все понимал буквально. Через труп? Пожалуйста, будет тебе труп. Мой герой достает излучатель, штатное оружие космопроходцев, и делает из Графинки труп, к которому обращает свой призыв раскрыть наконец тайну.
От вспышки Лайза пришла в себя, увидела мертвую бабушку и бросилась ей на грудь, а Берлинн понял, что собственными руками убил мечту своей жизни. Кто ему откроет теперь тайну шестидесяти чисел? Лучевик упал из руки Берлинна, и юноша поплелся прочь, оставив в спальне свое несбывшееся счастье.
Едва он скрылся из глаз, Графинка поднялась на ноги и сказала внучке: «Этот тип — сумасшедший. Он действительно убил бы меня, если бы не промахнулся. Ничего, я отплачу ему той же монетой». Лайза, окончательно переставшая понимать происходящее, вторично упала в обморок — на этот раз уже до конца романа.
Берлинн вернулся в свою комнатку в космопортовской гостинице, где, как и в спальне Лайзы, двери не закрывались вовсе. Он бросился на постель, проклял судьбу и вдруг услышал голос Графинки: «Я скажу тебе числа, а ты запоминай, может и пригодятся».
О чем мог подумать Берлинн, увидев в дверном проеме убитую им старуху? Лично я подумал бы, что мне мерещится. Лайза решила бы, что вечером выпила слишком много дамского вина «Шанель». Любой из читателей предположил бы, что это голографическая запись из архива. Но Берлинну такое и в голову не пришло. Графинка вернулась с того света, чтобы сообщить победные числа — такой была его первая и единственная мысль.
Медленно продиктовав случайный числовой набор и убедившись, что Берлинн все аккуратно записал в тетрадку, Графинка удалилась с сознанием исполненного долга. «Все, — сказала она внучке в ту же ночь, — теперь этот тип будет знать, как морочить бедным девушкам голову! »
- Предыдущая
- 13/26
- Следующая
