Секира и меч - Зайцев Сергей Михайлович - Страница 42
- Предыдущая
- 42/87
- Следующая
Глеб спросил девочку:
— Как зовут тебя?
— Мария… — она посмотрела на него так, будто ждала, что он еще ей что-нибудь даст.
Он дал ей еще хлеба и соли. И сказал:
— Ешь понемногу — как птичка. Кто голодал, тому нельзя сразу много есть.
Но девочка не послушала его совета и, почти не прожевывая, проглотила хлеб.
Глеб улыбнулся и больше ничего не дал ей.
Потом они легли спать. Девочку укрыли стеганой попоной. Глеб некоторое время приглядывал за девочкой, — как она спит. Сначала сон ее был беспокойный, она даже бредила, но после полуночи притихла. И Глеб сам крепко заснул. Под утро почувствовал, что кто-то жмется к его спине и скулит, как собака. Глеб открыл глаза. Это Мария переползла к нему поближе и грелась от его спины. Костер к тому времени уже погас.
Глеба очень растрогало то, что девочка перебралась к нему. Растрогало до слез. И он очень удивился тому, что глаза его увлажнились.
Глеб посмотрел на побратимов.
Щелкун крепко спал, а Волк сидел в сторонке и слушал тишину…
Утром недалеко от того места, где они остановились, Глеб обнаружил дерево с очень большим дуплом. В дупле скопилось много дождевой воды. Глеб подумал, что эту воду можно использовать. Он раскалил в костре несколько крупных камней и бросил их в дупло. Потом сказал девочке лезть в дупло и мыться. Что та и сделала.
Пока девочка мылась, побратимы удивлялись выдумке Глеба.
Мария была еще очень слаба, и Глеб помогал ей помыться и постирал ее одежду.
Купание пошло девочке на пользу, и когда она «вышла» из дупла, побратимы едва ее узнали. Она, хоть и была бледна, худа и глаза ее запали, оказалась очень красивой девочкой. Когда Мария, завернувшись в свиту Глеба, обсохла у костра, все увидели, что у нее пышные русые волосы.
Волк ей подмигнул:
— Да ты, я погляжу, красавица!
Щелкун тоже залюбовался ею:
— Выходит, Глеб подобрал на дороге сокровище!..
А девочка смотрела на них серьезно, на Глеба же — просительно. Она хотела есть…
Три дня пробыли они в этом месте. И Мария заметно окрепла. Она уже не ползала, а могла без поддержки пройти несколько шагов. Правда при этом ее сильно качало.
На четвертый день Глеб и побратимы снова разожгли свои жаровни и отправились в путь.
Марию Глеб посадил на коня перед собой. Они ехали и разговаривали о том о сем.
Глеб говорил девочке:
— Вот, посмотри, Волк, — и он показывал на Волка, а тот при этом жмурился, будто был под ярким солнцем, хотя небо в тот день затянуло облаками. — Он очень добрый, Мария. Ты не гляди, что у него лютые зеленые глаза и острые белые зубы. Сердце у нашего Волка мягкое.
— Да, — отвечала девочка. — Я не раз видела, что он не спит, охраняет нас ночами. А вначале я пугалась его.
Затем Глеб показывал на Щелкуна:
— А вот Щелкун…
— Да, я уже знаю, — говорила Мария. — Я заметила, он по-особому прищелкивает языком.
— И не только этим он славен, — поведал Глеб. — Ты не поверишь, однажды он съел живую мышь.
Щелкун глядел на пасмурное небо. Глаза его в это время были серые. Он делал вид, что не слышит, о чем сейчас говорят Глеб и Мария.
А девочка с любопытством оглядывалась на Щелкуна:
— Мышь? Живую? Съел? Как это?..
Глеб тоже оглянулся:
— Как это было, Щелкун, расскажи?
Щелкун ухмыльнулся:
— Очень просто. Когда я ее начал жевать, она еще пищала. Но когда затрещали на моих зубах косточки, писк прекратился. Что еще?.. Мне больше нечего сказать, — и он сделал страшное лицо.
Но Мария не испугалась. Она как будто вообще не поверила Щелкуну.
Глеб сказал:
— А еще наш Щелкун понимает язык зверей и птиц. Он умеет читать следы на траве, на песке, на снегу и даже на воде…
Девочка посмотрела на Щелкуна с уважением.
А Глеб вдруг попросил ее:
— Расскажи, Мария, как случилось, что в вашу деревню пришел мор.
Мария вздрогнула:
— Явился страшный больной человек и упал возле нашего дома… — девочка замолчала.
— И что?
— Его закопали за околицей. И сразу стали болеть. А ночью умер мой маленький брат. И в других домах дети, потом старики, потом мой отец, потом еще и другие люди. Еще и еще… — у девочки слезы полились в два ручья. — На это страшно было смотреть. Когда умерла вся моя семья, я убежала. Мне было страшно…
— Конечно, страшно, — глухо прорычал Волк.
Но Мария покачала головой:
— Страшно не оттого, что умирали родичи. Их мне было очень жаль… Страшно было из-за другого. Тот человек, которого закопали за околицей, вдруг выполз из могилы и поедал мертвых… Он посмотрел на меня, и я убежала.
— Это был не человек, — рассудил Щелкун — Я знаю, это был злой дух болезни.
У Марии в глазах зажглись восторженные искорки:
— Мне было легко от него убежать. Я вдруг стала невесома. Я, как птица, летела по небу, а тот, со страшными глазами и чавкающим ртом, гнался за мною по земле. Как ему было меня догнать?
— Ты ползла по дороге, — сказал ей Глеб. — На дороге мы подобрали тебя.
Но Мария не поверила:
— Нет, я видела птиц. Трех больших птиц. И полетела с ними…
— А потом? — с улыбкой любопытствовал Щелкун. — Потом ты проснулась у костра?
Мария посмотрела на него с сожалением, как на слепого:
— Нет. Мы долго летели вместе. Потом я ослабла, и птицы оставили меня в каменном гнезде. А сами полетели дальше… Но потом они вернулись. Я к тому времени уже была сильна.
Волк посмотрел на девочку удивленно:
— Ничего не понимаю. А куда полетели птицы?
Мария пожала плечами:
— Кажется, на юг. Там они бились с другими птицами. В небе летало много перьев…
Волк усмехнулся:
— Ты выдумала все. Или рассказываешь нам свой сон.
Мария бросила на него обиженный взгляд:
— Я никогда не выдумываю. Всегда говорю, что вижу.
Щелкун нагнулся к уху Глеба и шепнул:
— Я думаю, она еще не в себе. Это болезнь в ней говорит…
Глеб посмотрел на него задумчиво и сказал:
— Когда-то я знал одну женщину… У нее были такие же длинные тяжелые волосы, как у Марии. Эта женщина говорила странные вещи… Ее называли колдуньей, потому что многое из сказанного ею сбывалось.
Щелкун и Волк задумались, потом просили Марию:
— Скажи еще что-нибудь.
— Про что? — не поняла девочка.
— Хотя бы про тех птиц.
Мария пожала плечами:
— Они улетели, я сейчас не вижу их. Я вижу вас.
— А тот человек? Дух…
Глаза Марии округлились от испуга:
— Он очень страшный. Ходит по деревням и умирает. То у чьего-то дома умрет, как возле нашего, то свалится в колодец и утонет. Его закапывают, а он каждый раз выползает из могилы… И все начинают тоже умирать.
Глеб попросил:
— Не надо, братья, напоминать об этом. Она ведь ребенок. Настрадалась. Хоть в мыслях пусть отдохнет.
Волк и Щелкун замолчали.
А Мария посмотрела на Глеба благодарно. Не такой уж и ребенок она была.
Долго ехали в полном молчании. Наверное, все думали об этом разговоре.
Дымили над дорогой жаровни.
Девочка эта, действительно, была необычная. Глеб видел, как ночью она проснулась и, лежа неподвижно, долго смотрела в ясное звездное небо. Потом Мария заметила Волка в стороне, который опять сидел и слушал тишину. Она пошла к Волку, и они о чем-то шептались до утра. Причем Волк… плакал.
Глеб был очень этим удивлен.
А утром Глеб увидел, что Волк обходится с Марией не только с почтением, но даже и с каким-то трепетом.
И Глеб не утерпел. Улучив момент, когда они остались с Волком наедине, Глеб спросил:
— О чем вы шептались с Марией этой ночью?
Волк вмиг переменился в лице, — как бы тоска его пронзила, черная, неизбывная. Волк отвернулся. Но все же справился с собой, и лицо приняло обычное выражение.
Волк ответил:
— Мария говорила, что видела моих детей. Там…
— Где видела? — Глеб помнил, что детей Волка давно нет в живых.
- Предыдущая
- 42/87
- Следующая
