Охотники на мамонтов - Ауэл Джин Мари Антинен - Страница 55
- Предыдущая
- 55/216
- Следующая
Из земляного дома торопливо вышла Неззи и окинула жилую площадку озабоченным ищущим взглядом. «Похоже, она нуждается в помощи», — подумала Эйла и направилась к ней навстречу, не заметив понимающих улыбок трех мастеров и решив, что они даже не обратят внимания на ее уход.
Однако это было не совсем так. Конечно, никто из этих мужчин не стал высказываться по поводу ее ухода, но разговор их прервался, и они дружно посмотрели ей вслед.
«На редкость красивая молодая женщина, — думал Уимез. — К тому же она умница, обладает большим запасом знаний и с интересом относится ко многим вещам. Если бы она принадлежала к племени Мамутои, то принесла бы своему стойбищу высокий Брачный Выкуп. А ее муж и дети получили бы очень высокий статус».
Мысли Дануга текли приблизительно в том же направлении, но ему не хватало ясности и точности определений его учителя. В голове юноши крутились сумбурные идеи о Брачном Выкупе и Брачном ритуале. Он даже на мгновение представил себя избранником Эйлы, хотя и понимал, что она вряд ли удостоит его своим вниманием. Но это было не важно. Ему было достаточно просто видеть ее, и он был бы счастлив, если бы Эйла осталась жить с ними в Львином стойбище.
А Джондалар не мог удовольствоваться такой малостью. На самом деле, если бы сейчас ему удалось придумать какой-нибудь убедительный предлог, то он немедленно последовал бы за ней. Однако ему не хотелось показаться слишком навязчивым. Ему не раз вспоминалось, как он сам относился к женщинам, которые слишком навязчиво добивались его любви. А добивались они в итоге только того, что он начинал избегать их и испытывал к ним только жалость, а никак не любовь. Ему не нужна была жалость Эйлы. Ему нужна была ее любовь.
Он едва не задохнулся от злости, заметив, что темнокожий мужчина, вышедший из дома вслед за Неззи, улыбаясь, подошел к Эйле. Джондалар попытался подавить приступ гнева и раздражения. Он никогда еще не испытывал такой жгучей ревности и ругал себя за то, что не может совладать с собственными чувствами. И он был убежден, что Эйла возненавидит или — что еще хуже — начнет жалеть его, узнав об этой глупой ревности. Он выбрал здоровенный кусок кремня, покрытого светлой коркой, и в сердцах ударил по нему отбойником. Камень оказался плохим, хрупкое известковое включение проходило через весь желвак, однако Джондалар продолжал обрабатывать его со всех сторон, с ожесточенностью откалывая новые, более мелкие и тонкие пластинки.
Ранек увидел Эйлу, покинувшую небольшую мастерскую, устроенную на окраине жилой площадки. Эта женщина, несомненно, вызывала в нем восхищение, и он с волнением чувствовал, как постепенно это восхищение перерастает в нечто более глубокое и значительное. С первого взгляда она покорила его своим физическим совершенством; однако, помимо красоты форм, ей была присуща неведомая таинственная грация движений. На такие детали глаз у него был наметан, и он сразу обратил внимание, что ее пластика на редкость естественна. Она вела себя с такой сдержанной и спокойной самоуверенностью, которая казалась совершенно натуральной, и у Ранека возникало ощущение, что это — врожденное свойство ее натуры и что именно в нем скрываются истоки некоей таинственной притягательности, для которой он пока не мог подобрать определения.
Он встретил Эйлу широкой обаятельной улыбкой, которая была настолько заразительна, что молодая женщина невольно ответила ему тем же.
— Ну как, ты уже наслушалась наших мудрых кремнелюбов? — спросил Ранек, на ходу придумывая новое название для этих мастеров, благодаря чему его фраза приобрела слегка пренебрежительный оттенок. Отметив этот нюанс, Эйла, однако, не была уверена, что правильно поняла смысл сказанного, хотя ей показалось, что это было всего лишь дружеское подшучивание.
— Да, они говорят о кремне. Об изготовлении орудий. О ножах и наконечниках. Уимез делает такие красивые наконечники.
— А-а… Значит, он показал вам свои сокровища. Ты права, они действительно потрясающе красивы. Уимез не просто ремесленник, хотя порой мне кажется, что он недооценивает собственные способности. Он в самом деле настоящий мастер.
Лоб Эйлы прорезала задумчивая складка. Она вспомнила, что он называл так ее саму, когда говорил о том, как она владеет пращой, но сущность этого определения была ей не совсем понятна.
— А ты настоящий мастер?
Он криво усмехнулся. Ее вопрос затронул крайне важную для него тему, которая не давала покоя его душе.
Его племя верило, что Великая Мать сначала создала некий мир Духов и что дух любого будущего творения являлся совершенным. Затем эти духи превратились в реальные воплощения, и таким образом произошло сотворение зримого вещественного мира. То есть дух был той незримой моделью, тем образцом, который породил все сущее, но никакая копия не может быть столь же совершенной, как оригинал; даже сами духи не могут создать совершенные копии, и именно поэтому живые воплощения одного вида так отличаются друг от друга.
Люди принадлежат к особому виду, в духовном смысле они ближе всех Великой Матери, которая породила некое подобие себя самой и назвала его женским духом; по Ее замыслу, мужской дух должен был зарождаться в материнском чреве, поэтому именно женщина дает жизнь мужчине. Затем Великая Мать смешала дух совершенной женщины с духом совершенного мужчины, и в результате этого смешения получилось множество различных детских духов. Но, решив передать какой-либо женщине Свою животворную силу и ниспослав ей беременность, Она сначала сама выбирает, дух какого мужчины должен будет смешаться с духом этой женщины. Однако лишь немногих из Своих детей, женщин и мужчин, Великая Мать наделяет особыми дарами.
Ранек считал себя резчиком, поскольку вырезал из кости фигурки, являвшиеся копиями творений реального или духовного мира. Эти фигурки имели важное значение. Они были воплощением живых духов, делая их зримыми и вещественными, и являлись неотъемлемой частью многочисленных ритуалов и обрядов, которые проводили Мамутои. Люди, умевшие создавать такие воплощения, пользовались огромным уважением; они считались духовно одаренными мастерами, избранными Великой Матерью.
Большинство людей полагали, что все резчики — то есть все люди, которых научили вырезать и раскрашивать определенные костяные изделия, отличавшиеся от обычных бытовых вещей, — были настоящими мастерами, но, по мнению Ранека, не все мастера были равно одаренными или, возможно, не все они с одинаковой любовью и серьезностью относились к своему ремеслу. Фигурки животных и людей зачастую были грубыми и неказистыми, и он чувствовал, что такие воплощения являлись неким оскорблением самих духов и Великой Матери, создавшей их.
С точки зрения Ранека, любая особо изысканная и совершенная форма изделия была прекрасной, а все прекрасное содержало в себе самый изысканный и совершенный образец духа; именно в этом заключались для него истоки всех начал. Это была его вера. Помимо того, в глубине его тонкой художественной натуры жило чувственное восприятие и понимание самой красоты, которая имела главную изначальную ценность, и он верил, что любое творение зримого мира наделено некими потенциальными возможностями для достижения этой подлинной красоты. Даже если определенные действия или предметы были чисто житейскими, ему все равно казалось, что если человек благодаря упорному труду смог приблизиться к вершине совершенства, то его можно назвать настоящим мастером и итоги его труда содержат исходную сущность самой красоты. Однако мастерство — это не только особая деятельность, но и ее итог. Работа мастера является не просто законченной вещью, но содержит в себе мысль и действие, то есть творческий процесс, который и привел к ее сотворению.
Ранек во всем стремился найти красоту — этот поиск был для него почти что священнодействием, — и он пытался воплотить ее в жизнь своими искусными руками, однако в своих суждениях он опирался на внутреннее чувственное восприятие. Красота была нужна ему как воздух, он пытался создать свой собственный прекрасный мир, поэтому, глядя на Эйлу, он видел в ней некое мастерское Произведение, самое изысканное и совершенное воплощение женщины, которое он только мог себе вообразить. И он видел в ней не только внешне красивую женщину. В его понимании, красота была не статичным мертвым изображением, а живой сутью, живым духом, содержащимся в человеке. Она выражалась в движениях, поведении, в его достоинствах и способностях. Истинно красивая женщина должна быть прекрасной во всех своих проявлениях. Конечно, Ранек не смог бы объяснить словами все свои мысли, но смутно понимал, что судьба послала ему Эйлу для того, чтобы он смог увидеть воплощение истинного Женского Духа. Она обладала подлинной женской сущностью, сущностью самой красоты.
- Предыдущая
- 55/216
- Следующая
