Алеф - Коэльо Пауло - Страница 22
- Предыдущая
- 22/31
- Следующая
Я не хочу открывать ту дверь, она как дамба на берегу океана. Одной маленькой щели может оказаться достаточно, чтобы чудовищное давление воды разрушило и смыло все на своем пути. Я еду в поезде, и все, о чем мне следует помнить, – что эту турецкую девушку зовут Хиляль, и она является первой скрипкой в оркестре, а в данный момент она стоит в моей ванной и играет для меня. Музыка оказывает своей эффект, и меня начинает клонить в сон. Глаза закрываются, голова падает на грудь. Хиляль перестает играть и велит мне ложиться. Я повинуюсь.
Хиляль садится в кресло и продолжает играть. Я уже не в поезде и не в саду, где я видел ее в той кружевной рубахе; я проваливаюсь в глубокий темный туннель, в небытие, в тяжелый сон без сновидений. Последнее, за что цепляется моя память, – это стикер, который приклеил на зеркало Яо.
* * *
Яо будит меня.
– Вас ждет корреспондент.
За окном светло, поезд стоит на какой-то станции. Я резко поднимаюсь, отчего у меня начинает кружиться голова, приоткрываю дверь и вижу моего издателя.
– Сколько я проспал?
– Почти целый день. Сейчас пять вечера.
Мне нужно время принять душ и окончательно проснуться, чтобы не наговорить чего-то такого, о чем придется потом сожалеть.
– Не волнуйтесь. Поезд простоит здесь еще час.
Хорошо, что мы стоим: принимать душ в движении – дело трудное и небезопасное. Запросто можно поскользнуться, сломать себе что-нибудь и окончить путешествие самым нелепым образом: на костылях. Так что идя в душ, я чувствую себя серфером, – но, к счастью, не сейчас.
Через пятнадцать минут, приведя себя в порядок и выпив кофе, я приглашаю репортера и спрашиваю, сколько продлится наша беседа.
– На ваше усмотрение. Я мог бы проехать с вами до следующей станции.
– Тогда десять минут, чтобы вы успели выйти. Не хватало еще, чтобы вам пришлось испытывать из-за меня какие-то затруднения.
– Но вы же...
– Поверьте, я действительно не хочу доставлять вам лишние хлопоты, – повторяю я. Мне вообще не следовало соглашаться на это интервью; сказав «да», я поступил необдуманно. Это путешествие я предпринял совсем с другими целями.
Корреспондент смотрит на издателя, но тот отворачивается и упорно смотрит в окно. Яо спрашивает, подходит ли гостиная для съемок.
– Откровенно говоря, я предпочел бы расположиться в тамбуре.
Хиляль посылает мне тревожный взгляд.
И как она не устает всю дорогу сидеть на одном месте в одной и той же позе? Отправив меня в небытие, за грань времени и пространства, осталась ли она в купе смотреть, как я сплю? Что ж, у меня еще будет время спросить об этом.
– Отлично, – говорю я. – Устанавливайте камеру. И все же позвольте полюбопытствовать, отчего вы предпочитаете тесный и шумный тамбур просторной гостиной?
Корреспондент с оператором уже шагают по коридору и не слышат моего вопроса, нам остается лишь следовать за ними.
– Так почему все-таки в тамбуре? – снова спрашиваю я, пока они устанавливают оборудование.
– Чтобы дать зрителю ощущение реальности. Именно здесь все и происходит. Люди выходят из купе и, поскольку в коридоре совсем мало места, идут сюда поболтать. Сюда приходят покурить. Это место тайных свиданий. У всех вагонов есть такие тамбуры.
В наш тамбур, кроме меня, репортера и оператора, втиснулись Хиляль, Яо, издатель и любопытствующий повар.
– Боюсь, мы нуждаемся в уединении, – прошу я.
При чем тут уединение, если речь идет о телеинтервью? Впрочем, издатель и повар безропотно уходят. Яо и Хиляль остаются.
– Не могли бы вы немного сдвинуться влево?
Нет, не мог бы. Слева располагается Алеф, сотворенный множеством заходивших сюда прежде людей. И хотя Хиляль предусмотрительно держится на расстоянии, я предпочитаю не рисковать.
Камера включена.
– Вы неоднократно говорили, что предприняли эту поездку отнюдь не с рекламными целями. Так зачем же вы в таком случае отправились в путешествие по Транссибирской магистрали?
– Потому что мне давно этого хотелось. Я мечтал об этом с юношеских лет. Вот и все.
– Однако, насколько я могу судить, поезд – не самый комфортабельный вид транспорта.
Я включаю автопилот и перестаю раздумывать над ответами. Корреспондент задает стандартные вопросы о моих впечатлениях, ожиданиях, встречах с читателями. Я терпеливо и вежливо отвечаю, про себя желая, чтобы все поскорее завершилось. По моим расчетам, отведенные для интервью десять минут давно истекли, но корреспондент продолжает спрашивать. Я делаю едва заметный жест, призванный показать, что нам пора закругляться. Репортер улавливает мое движение, но тем не менее не останавливает съемку.
– Вы путешествуете один?
Впереди вспыхивает сигнальный фонарь. Выходит, уже пошли слухи. Так вот, значит, зачем он приехал.
– Разумеется нет. Вы же видели большую компанию в нашем вагоне.
– Однако присутствие первой скрипки Екатеринбургской консерватории...
Как любой опытный репортер, он приберег главный вопрос на десерт. Что ж, я даю интервью не в первый раз. Я его прерываю:
– Да, эта барышня едет с нами в одном поезде, и, узнав об этом, я пригласил ее присоединиться к нашей компании. Я люблю музыку. Хиляль очень талантлива, и слушать ее игру для меня истинное наслаждение. Впрочем, вы можете расспросить ее сами. Уверен, она будет рада ответить на ваши вопросы.
– Да, конечно, если время позволит.
Он явился сюда не для того, чтобы говорить о музыке, однако он решает не перегибать палку и меняет тему:
– Что для вас Бог?
– ТОТ, КТО ЗНАЕТ БОГА, НЕ МОЖЕТ ЕГО ОПИСАТЬ. ТОТ, КТО МОЖЕТ ОПИСАТЬ БОГА, ЕГО НЕ ЗНАЕТ.
Ничего себе!
Я сам удивился тому, что сказал. Подобный вопрос мне задавали десятки раз, и обычно я не задумываясь отвечал: «Когда Бог говорил с Моисеем, Он сказал: “Я есть”, стало быть, это не объект и не признак, но глагол, то есть действие».
Яо приходит мне на помощь:
– Что ж, на этом мы завершим наше интервью. Спасибо за внимание.
ДОЖДЬ И СЛЁЗЫ
Вернувшись в купе, я начинаю лихорадочно перебирать в уме и записывать все разговоры, что были у меня в последнее время. Мы вот-вот прибудем в Новосибирск. Нельзя упустить ни одной детали. Неважно, кто о чем спрашивал. Если я сумею записать мои ответы, это будет бесценный материал для размышлений.
- Предыдущая
- 22/31
- Следующая
