Попала! - Кузьмина Надежда М. - Страница 37
- Предыдущая
- 37/100
- Следующая
– Но это же бессмысленно! Зачем такое надо?
– А что, у нас есть только то, что надо? А аппендицит с гландами?
– А что такое аппендицит?
– Нарисую потом тебе на бумажке. У меня его, кстати, в семилетнем возрасте вырезали. Могу и шрам показать.
– Ловлю на слове.
Упс! Занесло. Впредь буду следить, что говорю. Хотя какой тут следить… Я задавала вопросы Арвису и поражалась ответам. Так вот, когда понятия девушки или девственницы, целомудрия или непорочности теряли смысл, менялась и мораль. А может, дело тут было в отсутствии религии. Никто не требовал хранить ту самую непорочность и не задавал вопросов – девица ты али как? Существенным обстоятельством оставались лишь дети. От обсуждения этого вопроса Арвис уклонился. И я так и не поняла – тут вообще-то женятся? Но, упрощенно говоря, выходило, что собственно близость – чуть ли не логическое продолжение поцелуев.
А целовалась я с Арвисом раньше и вправду более чем охотно. Поэтому мое сопротивление, истерика и вспышка ненависти стали для него сюрпризом вроде кирпича, присвистевшего с ясного неба.
– Ладно. Выходит, мы друг друга не поняли, – вздохнула. – Но прости, не оставишь ли ты сейчас меня одну? Я устала и хочу спать.
На самом деле у меня шарики зашли за ролики. Я не могла не признать, что этот мир однозначно комфортнее и удобнее для женщин… но вписаться в него самой пока не выходило никак. И надо было подумать в свете новых фактов о том, что было у меня с Арвисом и Лириадом. Вдруг второй тоже считает, что я уже просто обязана ответить взаимностью?
– Сейчас уйду. На переход вот так, не во сне, нужно много сил. Но если я захочу выйти через дверь – ты снова сбежишь куда подальше, да?
Я промолчала. Ведь спрашивала же его, не перенапряжется ли? Вот лиса – вывернулся! Сказал, что разговор – это не страшно. А про перемещение ни гу-гу. Все равно – пусть валит. Ведь я его не звала, просто вспомнила, а это не приглашение и не повод для визита. А если б я была не одна? Или переодевалась?
– Мариэ, я оставил на столе маленький подарок для тебя. Прими, пожалуйста, на память обо мне. – Голос снова был нейтрально-прохладным.
И, прежде чем я успела возразить, встал со стула и растаял в темноте…
Я вздохнула, улеглась носом к стенке, сунула под подушку верную вилку и начала всхлипывать. Вот все у меня не как у людей… а через мусоропровод… домой хочу!
Встав утром, первым делом подошла к столу, посмотреть, что же за презент преподнес мне Арвис? Завернутое в шелковую ткань нечто с голову величиной. Надеюсь, это не башка того типа, что на меня покусился? Или голова все же покрупнее будет? После ночных откровений мне казалось, что ждать можно чего угодно.
Развернула кусок серебристого шелка и увидела в нем перламутрово-розовую раковину. Такую же, как та, что была растоптана вчера днем в грязном припортовом переулке. Погладила плавные изгибы кончиками пальцев, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы. Перевернула… и из нее выпал и цветочным лепестком спланировал на пол небольшой квадратик бежевой бумаги.
Подняла и прочла: « Я собирался завернуть раковину в твой белый платок, но понял, что не могу с ним расстаться. Ведь это единственное, что есть от тебя у меня. Поэтому завернул в этот. Носи его и иногда думай обо мне. Арвис».
Я могу надеть железную клетку на задницу, дуршлаг на голову… но как мне защитить свое сердце? Ну вот, опять плачу. Что ж такое?
Нет, этот чертов велосипед меня с ума сведет! Алюминий тут получать еще не умели – а я смутно помнила, что нужен туманно представляемый мной глинозем и электролиз. В любом случае, электричество здесь еще не использовали – только ставили громоотводы на крышах.
Так вот, о велосипеде. Борадис по моим чертежам сотворил ромб рамы из запаянных железных трубок. Сзади конструкция раздваивалась, чтобы можно было вставить колесо. Мы прикинули, что нормальный велосипед легко выдерживает двух взрослых человек, то есть нагрузку примерно в двести пиатов. Наверное, та хреновина, что у нас вышла, могла выдержать и больше… но, на мой взгляд, она была просто неподъемной. А ведь это только остов!
Седло сделали деревянным, обтянутым кожей. Закрепили на шарнире, снизу для амортизации добавив две большие пружины. При помощи телескопического крепления с винтом добились регулировки высоты. Кстати, Борадис сам придумал, как вертеть в металле дыры с винтовой нарезкой – я этого не знала.
Руль вышел чуть не таким, как надо бы, и неуловимо напоминал рога кутенейского барана Крэга. Зато можно было регулировать его наклон и высоту – я помнила, как это делать, а кузнец сумел воплотить, а обшитые красной кожей ручки с кисточками были хороши. С шестернями и педалями возились долго, но результат того стоил. В конце концов, по тому же принципу потом можно будет хоть транспортер построить, хоть танк. И не важно, что конструкция была из тех, про которые сложен анекдот «после сборки обработайте напильником». Важен принцип!
В общем, было готово все, кроме колес – сейчас Борадис экспериментировал с изготовлением стальной проволоки для спиц методом волочения. Я чертила на песке колеса до тех пор, пока методом пристального вглядывания не поняла, что спиц должно быть штук тридцать, причем закреплены они на ободе так, что одна перекрывает три других. И я в упор не могла вспомнить, как устроены тормоза. А при холмистом рельефе это было критично. Повышать в разы травматизм среди местного населения как-то не улыбалось.
Итак – должны быть две колодки, зажимающие обод колеса и не дающие ему вращаться. Это впереди. А сзади при обратной прокрутке педалей все должно застревать. Так? А почему оно застревает? Рассказала, что вспомнила, Борадису, и теперь мы ломали голову вдвоем. Ну не помню, хоть застрелите! Хотя со стрельбой тут тоже хило. Вот чтоб мне не Арвис снился, а вещие сны про мартен и устройство телефона!
Попутно я пытала К-2 про нефть и каучук – мне казалось, что для прогресса они необходимы. И колеса нужны, и свет в вечернее время суток. А то спим, как сурки, от заката до рассвета. Нервирует. Эх, меня бы сейчас часа на два, да в Интернет… Риоллея себя бы не узнала!
Вообще я была от Борадиса в восторге. Его жадность к новому и неистощимая энергия превращали общение в увлекательное приключение. Он сумел сторговать дом с большим участком, прилегающий к его мастерским, и сейчас расширялся, приноравливаясь к производству тачек новой конструкции. К ним тормозов не требовалось, инвентарь это в хозяйстве необходимый, а колеса на подшипниках заметно облегчали жизнь тачковладельцев. И, как только кузнец освоил литье деталей для роликоподшипников, мы стали выпускать одно– и двухколесные тачки. Недорого. Кузов деревянный, на железном каркасе. Я уже видела народ с такими на рынке.
Деньги на дом у меня появились. Причем не на абы какой поплоше, а на особнячок в хорошем районе, с собственным садиком и даже конюшней. Вот только уезжать от К-2 я не хотела. И он не хотел, чтобы я уезжала.
Однажды я выбралась на рынок и разыскала там голубоглазую Нариали. Все же я чувствовала себя перед ней в долгу. Если бы не доброта смешливой торговки одеждой, мне пришлось бы намного тяжелее. Говорила я уже уверенно, хотя понимала не все слова. Я сказала, что нашла родственников, что теперь у меня все хорошо, и подарила ей небольшой кошелек с десятью золотыми. Нариали затеребила ухо чепца. Ей явно было неудобно… но взять хотелось. В конце концов я втиснула деньги ей в руки с наказом выручить того, кому помощь будет нужна, как была мне.
– Мэрия, а зачем тебя искал маэллт? – не выдержала женщина. – Ты так убежала, что мне показалось, что ты от него прячешься. Он спросил, какое платье ты купила – я сказала: зеленое.
Ничего ж себе, женская солидарность! Я хихикнула. Похоже, Арвис сильно переоценивает лояльность подданных, у которых в голове свои тараканы, не маэллтом дрессированные. И, кстати…
- Предыдущая
- 37/100
- Следующая
