2010: Одиссея Два - Кларк Артур Чарльз - Страница 21

• Предыдущая
• 21/44
• Следующая

Резюмирую: восстановление компьютера ЭАЛ-9000 проходит удовлетворительно. Он, можно сказать, условно освобожден.

Любопытно, известно ли ему об этом.

Способность человеческого мозга к адаптации поистине удивительна: очень скоро самые невероятные вещи кажутся обыденными. И люди на «Леонове» иногда как бы отключались от окружающего в бессознательной попытке сохранить психическое здоровье.

Хейвуду Флойду часто казалось, что в таких случаях Уолтер Курноу уж слишком старательно развлекает общество. И хотя именно он начал «коллективную исповедь», как назвал ее позднее Саша Ковалев, ничего серьезного, разумеется, за этим не стояло. Все началось случайно, когда Курноу выразил вслух общее недовольство трудностями умывания в невесомости.

– Будь у меня машина желаний, – заявил он как-то на сикс'о клок совете, – я выбрал бы только одно. Залезть в горячую хвойную ванну, чтобы торчал лишь нос.

Когда улеглись одобрительный шум и грустные вздохи, вызов приняла Катерина Руденко.

– Вы декадент, Уолтер, – поморщилась она. – Говорите, будто какой-нибудь римский император. Окажись я на Земле, занялась бы чем-нибудь поактивнее.

– Например?

– Ну… А можно подумать?

– Пожалуйста.

– В детстве я обычно проводила лето в одном грузинском колхозе. У председателя был чудесный чистокровный скакун, купленный… ну, на нетрудовые доходы. Председатель был старый мошенник, но мне он нравился. И он разрешал мне брать иногда Александра и носиться на нем по всей округе. Конечно, я рисковала убиться насмерть. Но когда я это вспоминаю, Земля становится ближе.

Все задумались и притихли. Курноу спросил:

– Кто еще хочет высказаться?

Но говорить никому не хотелось. Игра на этом едва не кончилась, но тут вступил Макс Браиловский:

– А вот я бы поплавал под водой. Мне всегда нравилось подводное плавание. А когда я занялся космосом, оно входило в программу тренировок. Я плавал у тихоокеанских атоллов, и у Большого Барьерного рифа, и в Красном море… Нет ничего лучше коралловых рифов. Однако ярче всего я помню совсем другое: заросли ламинарий у побережья Японии. Я будто оказался в подводном храме… Сквозь громадные листья просвечивало солнце. Сказочное зрелище… волшебное. Больше мне там побывать не довелось. Возможно, в другой раз все будет иначе. Но я хотел бы повторить.

– Отлично, – сказал Уолтер, по обыкновению беря на себя роль распорядителя бала. – Кто следующий?

– Буду краткой, – сказала Таня Орлова. – Большой театр, «Лебединое озеро». Но Василий не согласится, он терпеть не может балет.

– Я тоже, – заявил Курноу. – А что вам нравится, Василий?

– Я бы выбрал подводное плавание, но оно уже занято. Тогда пусть будет противоположное – планеризм. Скользить в облаках, в солнечную погоду, в полной тишине… Впрочем, воздушный поток шумит, особенно на виражах. Я хотел бы наслаждаться Землей именно так – как птица.

– Женя?

– Со мной все ясно. Памир, горные лыжи. Обожаю снег.

– А вы, Чандра?

Все слегка оживились. Чандра все еще оставался в какой-то мере незнакомцем – вежливым, даже учтивым, но до конца не раскрытым.

– Когда я был маленьким, мы с дедушкой ходили паломниками в Варанаси – Бенарес. Кто не был там, не поймет. Для меня, как и для большинства современных индийцев, независимо от религии, которую они исповедуют, это центр мира. Мне хотелось бы вновь вернуться туда.

– Ну а вы, Николай?

– Море и небо были, остается их совместить. Когда-то я очень любил виндсерфинг. Боюсь, теперь уже староват, но попробовать стоило бы.

– Вы последний, Вуди. Что выберете?

Флойд ответил не задумываясь, и ответ удивил его самого не меньше, чем остальных.

– Все равно что – лишь бы вместе с сынишкой.

Тема была исчерпана. Заседание завершилось.

– … Ты читал все отчеты, Дмитрий, и понимаешь наше разочарование. Мы провели уйму экспериментов и измерений – но не узнали ничего. Загадка по-прежнему нас игнорирует, оставаясь на месте и все так же заслоняя полнеба.

Она кажется мертвым небесным телом, но это не так. Иначе она не удержалась бы в точке неустойчивого равновесия. Так утверждает Василий. Она, подобно «Дискавери», давным-давно сошла бы с орбиты – и упала на Ио.

Но что мы можем? Ведь на «Леонове» в соответствии с третьим параграфом Договора 2008 года нет ядерных бомб… Или они все-таки есть? Я, конечно, шучу…

С другими делами покончено, стартовое окно откроется еще очень не скоро, и на борту царят скука и разочарование. Понимаю, на Земле в это поверить трудно. Разве можно скучать среди величайших чудес, какие видел когда-либо человек?

Тем не менее это так. Все мы сдали, и не только психически. Совсем недавно были здоровы до неприличия. Теперь почти у каждого либо простуда, либо расстройство желудка, либо незаживающая царапина. Усилия Катерины тщетны, порошки и пилюли не помогают. Она махнула на нас рукой и лишь изредка чертыхается.

Саша развлекает общество регулярными бюллетенями на тему: «Долой англо-русский язык!» Он вывешивает их на доске объявлений, приводя самые невероятные слова и выражения, которые, как утверждает, подслушал. По возвращении каждому из нас нужно будет основательно прочистить язык. Несколько раз я замечал, как твои соотечественники беседуют между собой по-английски, не сознавая этого. А однажды поймал себя на том, что разговариваю по-русски с Уолтером Курноу…

Еще был такой случай, он поможет тебе понять ситуацию. Среди ночи завыла пожарная сирена – сработал один из дымоуловителей. Оказалось, Чандра пронес на борт несколько своих ужасных сигар и не удержался от соблазна. Он курил в туалете, как школьник.

Конечно, он жутко смутился, а на остальных, когда прекратилась паника, напал истерический смех. Ты знаешь, иногда самая плоская шутка, абсолютно неинтересная посторонним, заставляет в общем-то умных людей хохотать до изнеможения. Несколько дней стоило кому-нибудь изобразить, что он зажигает сигару, и все буквально корчились от смеха.

Самое забавное, что если бы Чандра отключил пожарную сигнализацию или пошел курить в шлюз, никто бы не возражал. Но Чандра не любит выставлять напоказ свои маленькие человеческие слабости; теперь он вообще не отлучается от ЭАЛа…

Флойд нажал кнопку «Пауза». Пожалуй, это нечестно, постоянно насмехаться над Чандрой, хотя иногда и стоит. За последние недели многие проявили не лучшие черты характера; доходило даже до серьезных ссор на пустом месте. А как твое собственное поведение? Разве оно безупречно?

Флойд до сих пор не был уверен, прав ли он по отношению к Уолтеру Курноу. До отлета с Земли невозможно было предположить, что он сможет подружиться с этим высоким, слишком шумным человеком, однако теперь Флойд проникся к нему уважительным восхищением. Русские его обожали – когда он пел их любимые песни, такие как «Полюшко-поле», на глазах у них выступали слезы. А однажды положительные эмоции, как считал Флойд, зашли слишком далеко.

– Уолтер, – осторожно начал он несколько дней назад. – Это, возможно, не мое дело, но я должен с вами поговорить.

– Когда человек говорит о чем-то «не мое дело», он, как правило, бывает прав. В чем проблема?

– Если откровенно, то в ваших отношениях с Максом.

Последовала пауза, затем Курноу ответил, мягко и спокойно:

– Мне казалось, что он уже совершеннолетний.

– Не надо меня сбивать. Говоря честно, меня беспокоит не столько он, сколько Женя.

– А она здесь при чем? – искренне удивился Курноу.

– Для умного человека вы крайне ненаблюдательны. Обратите внимание, какое у нее бывает лицо, когда вы кладете руку ему на плечо.

Флойд не думал, что Курноу способен смутиться, однако удар попал в цель.

– Женя? Мне казалось, все просто шутят – она же такая тихоня. А Макса любят все. Впрочем, постараюсь вести себя осторожнее. Особенно в ее присутствии.

• Предыдущая
• 21/44
• Следующая