Дети Великой Реки - Киз Грегори - Страница 26

• Предыдущая
• 26/89
• Следующая

– Постоянного наблюдения за ней не велось. На это не было королевского распоряжения.

– Полагаю, сейчас необходимо за ней понаблюдать. И все же невероятно, чтобы моя дочь…

– Даже вы не ведаете волю Реки, – напомнил ему визирь.

– Да-да. Назначь кого-нибудь наблюдать за ней.

– Господин, – пропел жрец. – Этим занимаются жрецы.

– Я именно это и предполагал, – угрюмо проговорил Ше Лу.

– Если позволите, я передам ваше пожелание старшим жрецам.

Ше Лу побарабанил пальцами по подлокотнику трона и устало оглядел помещение. Черные колонны, которые поддерживали свод и в честь которых был назван зал, казалось, вызывали у него досаду. Как и жрец. Ибо ничего нельзя было делать открыто. До этих самых пор.

– Хорошо, – сказал наконец Ше Лу. – Но я хочу знать, кто это будет.

– Я полагаю, что человек этот мне уже известен. Если позволите, я скажу вам о нем, господин.

– Говори.

– Это новый джик, недавно прошедший посвящение. Он обнаруживает незаурядные способности. Он будет очень внимателен.

– Почему джик? – раздраженно спросил Ше Лу. – Почему за моей дочерью должен наблюдать убийца?

– О господин! Джики не убийцы. Они жрецы.

– Да. Жрецы, убивающие людей.

Дэ помрачнел.

– Так принято, господин. За отпрысками Шакунгов всегда наблюдают джики. И за вами наблюдал джик, когда вы были ребенком.

Ше Лу с недоумением воззрился на визиря:

– Это правда, Нияс? Ты был визирем моего отца.

Нияс утвердительно кивнул.

Ше Лу прекратил барабанить пальцами по подлокотнику и взглянул на жреца.

– Хорошо. Пришлите его ко мне, да скажите, чтобы был повнимательнее. Я питаю большие надежды насчет замужества дочери.

– Слушаюсь, господин. Если вы только даете свое позволение…

Ше Лу тяжело вздохнул, отпил силы из Реки и почувствовал, как она расходится, вибрируя, по его жилам. Мысленно он направил свой палец на жреца и коснулся его крохотной, хрупкой души. Он надавил несколько сильнее, чем требовалось; жрец содрогнулся, и глаза его закатились.

– Ты можешь говорить о моей дочери, и ни о чем больше, – приказал он и, помедлив, освободил жреца.

Тот осел в своем кресле, лоб его покрыла испарина. Ше Лу улыбнулся: настроение его несколько улучшилось. Он мог бы запретить, не касаясь души жреца, но ему хотелось помучить его. Ведь они не обсуждали ничего важного. Жрецу было позволено присутствовать при обсуждении имперских дел, финансовых вопросов в частности, чтобы у жрецов не было повода жаловаться. Но, приказав ему молчать об этих делах, Ше Лу заставит жрецов подозревать, что их посланец скрывает какие-то секреты. Пусть бьются над разгадкой…

– Итак, – заявил Ше Лу. – Что там у нас дальше, Нияс?

– Ничего особенного, господин. Налоги с Южного города…

Скрывая ярость за любезной улыбкой, Ше Лу поглубже уселся на троне, готовый до конца перетерпеть все трудности слишком долгого дня.

– Они нас задерживают, – пожаловался Эрука. – Зачем им нужно идти с детьми?

– Они задержали бы нас в любом случае, потому что у них нет лошадей, – пояснил Перкар.

– У нас тоже нет лошадей, – напомнил ему Эрука.

Перкар разозлился на желтоволосого певца, но гнев его тут же угас. Он и Эрука оказались в одинаковом положении – потеряли лошадей, которых было трудно достать. Но Эрука старался не унывать, и Перкар понимал, что должен подражать ему.

Вскоре они отправились в путь по тропке, вытоптанной альвами; тропка эта была слишком узка, чтобы ехать верхом. Нижние ветви деревьев также замедляли проезд, и порой приходилось идти пешком. Альвы шли довольно далеко впереди. Их было почти не видно, изредка только они мелькали между деревьями. Перкар был удивлен, что все семеро альвов отправились с ними как проводники: двое мужчин, две женщины, дети – ребенок постарше и помладше, и некое корявое создание – очевидно, старуха. В путешествие альвы надели обувь из оленьей кожи и такую же одежду, длинную, выкрашенную в белый цвет, но с выжженными на ней странными фигурами и знаками. Это было первое украшение, которое Перкар заметил в быту альвов, никаких ювелирных изделий они не имели. В мешках, висевших на тесемке за плечами, альвы несли не то оружие, не то рабочие инструменты. У каждого взрослого в руке было длинное, вырезанное из тростника копье, на конце заостренное и обожженное огнем. Одна из женщин несла также острую палку. Она то и дело останавливалась, выкапывала из земли какой-нибудь корешок и опускала его в сетку, которую несла за спиной. Всякий раз при этом она что-то приговаривала. Обычно она успевала выкопать корешок прежде, чем люди приближались к ней, и бежала догонять альвов, подпрыгивая на коротких ножках. Но однажды она обежала по кругу их отряд, что-то говоря протяжно, как будто пела. Другие альвы держались поодаль и были более молчаливы, однако на привалах они подходили почти вплотную и наблюдали за людьми, порой что-то говоря друг другу.

Апад и Эрука ехали скучные. Перкар догадывался, что оба потрясены недавними событиями: Эрука – своей внезапной неспособностью к сопротивлению, которого, кстати, никто не заметил, а Апад – неожиданным испугом. Что же до Атти – Перкару казалось чудом, что тот остался в живых, пусть он и был в кольчуге – слишком уж опасны были раны. Перкар хотел было поздравить его с удачным исходом, но Атти только нахмурился.

Эрука и Апад облачились в доспехи и бравым видом походили на прославленных героев. У Апада кольчуга была из двух слоев: стального и медного, медные наголенники и полукруглый шлем с ромбовидным выступом, прикрывающим нос. Эрука надел черную цепь поверх алой кожаной куртки; кольчуга его была длинной, но позволяла ему без помехи сесть на лошадь. Они выглядели великолепно и весьма воинственно, хотя в разреженном воздухе задыхались. Перкар поверил альвам, что здесь никто не нападет. Какими бы странными и отвратительными они ни казались, но все же жили здесь и ладили с местными божествами, как и Перкар ладил с божествами, обитавшими на отцовских пастбищах. В случае опасности альвы, конечно, предупредили бы Нгангату, который оповестил бы весь отряд. После нескольких неудачных попыток завязать разговор с Ападом и Эрукой Перкар пришпорил менга и нагнал Атти.

– Как сегодня? – спросил он.

– Тянет, болит… Но раны, мне кажется, не воспалены.

– Хорошо. Если что-нибудь почувствуешь, дай знать. Мы приготовим отвар для примочки.

Атти кивнул.

– Альвы дали мне какое-то снадобье сегодня ночью. Поэтому я смог уснуть.

– И ты принял его без опаски? Не сомневаюсь, у них добрые намерения. Но лекарство, которым исцеляют собаку, не годится для коровы. Откуда тебе известно, что снадобья альвов безвредны для нас?

Атти покачал головой.

– Ты неверно рассуждаешь, Перкар. Ведь из коровы и собаки не составишь пару, не получишь потомства. А люди и альвы могут заключать браки и давать потомство, Нгангата тому подтверждение. Альвы во многом похожи на нас. И прежде мне уже доводилось принимать их снадобья.

– По-моему, альвы совсем на нас не похожи, – сказал Перкар.

Атти пожал плечами. Некоторое время они ехали молча. Ветер усилился, и небо стало заволакиваться облаками, плывущими с юга.

Нгангата опередил отряд, чтобы побеседовать с альвами. Возвращаясь, он бросил несколько слов погруженному в свои мысли Капаке и присоединился к Атти и Перкару.

– Альвы говорят, что поблизости мы можем найти укрытие. Один водяной предупредил их, что будет сильный дождь.

– Как странно, – заметил Атти.

– Что странно? – спросил Перкар и тут же пожалел о своем любопытстве, потому что оба безучастно взглянули на него.

Но чуть погодя Нгангата ответил ему:

– Ветер. Ветер дует как-то странно. Наверное, боги что-то затевают.

– А-а…

По ветке, торопясь друг за другом, пробежали две белки, стряхнув на путников сухие листья. Нижние сучья располагались так низко, что проехать было нелегко. Перкар решил дождаться Эруку и Апада и присоединиться к друзьям, несмотря на их дурное настроение. Он хотел завязать дружеский разговор с Атти, посоветоваться с ним насчет охоты, но в присутствии Нгангаты чувствовал себя скованно, хотя и вынужден был признаться, что относится к этому маленькому человеку почти с восхищением. Перкар восхищался им, как восхищаются только что выкованным острым мечом или прочной изгородью. Перкар взглянул на Нгангату и прокашлялся, прочищая горло.

• Предыдущая
• 26/89
• Следующая