А обещали сказку… - Мяхар Ольга Леонидовна - Страница 45

• Предыдущая
• 45/66
• Следующая

Ужас в глазах зверьков. И злобный хохот ковыляющей ко мне феи за их спинами.

Все шло чудесно. Уже прошла целая неделя абсолютного счастья. Я ела со свинками, пила со свинками, даже купалась с ними. Обе при этом сидели на краешке бочки и смотрели на меня такими маслеными глазками… словно я зря изрезала три простыни, сооружая более или менее приличный купальник.

Фея отходила, поправлялась и ела за троих. Собственно, только с ней я и могла поговорить. Вот и сейчас, сидя по уши в ароматной воде, я общалась с птичкой, сонно зевая и щурясь от удовольствия. Свинки похрюкивали на подушке, снова что-то не поделив. Та, что с алыми глазками, пыталась что-то объяснить той, что с черными, бурно при этом жестикулируя лапками. Черноглазая ковырялась миниатюрным мечом в зубах и мрачно кивала.

— Марина, — со стола, довольно.

— А? — отвлекаясь.

— Еще вино есть?

— Так бутылка же была?!

— Ну… — глубокомысленно. — Была.

— Пьянь.

— Иди ты.

Помолчали. Продолжаю плескаться, клонит в сон.

— Слушай… а он и вправду в меня влюблен?

— Вправду.

Хмурюсь.

— А ты сейчас о ком?

— А какая разница? — отодвигая лапой блюдо с сыром. От греха, так сказать, подальше.

— То есть оба?

— Нет.

— Придушу. — Нет, ну сколько можно мотать мне нер…

— Хорт любит по-настоящему. А Вирх… по-родственному, — сообщила пьяная фея.

Свинки застыли и обернулись, навострив ушки.

— Как это — по-родственному?

Тяжелый вздох со стола. Но мне все же объяснили:

— Одно тело — одна душа. Так повелось со дня сотворения мира. Есть, конечно, тела с двумя… но не душами, а половинками, дополняющими друг друга.

— Я — половинка?

— Не перебивай.

— Грр…

— Тело Вирха смогло вместить в себя аж две души! Я как-то этого не совсем ожидала — думала, что твой дух выбьет его душу, и всего делов.

— Гм.

— Но вы удержались. Оба. И даже сумели сосуществовать какое-то время. Вывод — вы души настолько родственные и похожие, что связь между вами — гораздо сильнее любой другой. Пока ясно?

— Не очень, — хмуро.

— Он тебе брат, ты ему — сестра. Так понятно?

— Э-э-э…

— Ну образно говоря. А так — все раз в сто круче, выражаясь твоим языком.

— …А свадьба?

— Можете пожениться, мне-то что.

— Замуж за брата? — с ужасом.

— Да хоть за свинку! Отстань, я спать хочу.

Смотрю на свинок. Те снова о чем-то шепчутся.

Ох и не нравится мне эта их сплоченность перед бедой. А что делать.

Утро следующего дня выдалось свежим и бодрым. Сначала в открытое окно ворвалась молния и попала в птичку (сверкающий силуэт неверяще смотрел на мир, искря разрядами), потом пошел дождь, грохнул гром, и… мне пришлось доползти до окна и все-таки его закрыть, зевая и сонно потягиваясь. Вернувшись к кровати с умилением посмотрела на скатившихся в ямку на подушке свинок. И рухнула сверху, засыпая в падении. Свинки выжили.

Еще через час меня снова разбудили стоны со стола. Я замычала и дернула ногой. Стоны стали громче и решительней. Пришлось кинуть пульсар, сумев наколдовать его во сне. Не знала, что я так умею.

Визг и жар резанул по нервам. Поморщившись, отправила следом заклинание холода. Там что-то ососулилось — я не вникала. Свинка с черными глазами тихо икнула. Алоглазая провела лапкой у горла, кивая второй и мрачно щурясь. Черноглазая еще разок икнула.

Потом сопели уже втроем.

До обеда меня так никто и не разбудил. Ура.

А в обед…

Села на кровати, зевая во весь рот, потом встала и подошла к столу. Черно-грязно-серая мокрая сосулька смотрела на меня человеческими глазами, раскрыв клюв. Зрелище — ужасало. Пришлось опустить несчастную в воду (бочку еще не убрали) и оставить плавать так.

— Так. Я — за едой. Скоро буду. Тебя полечить?

Глаза «сосульки» расширились до предела. Я расценила это как вежливый отказ.

— Ну как знаешь. Ребята, вы со мной?

Свинки мрачно сидели на подушке и синхронно показывали мне средние пальчики.

Что-то на меня с утра все обижаются.

И только выходя за дверь, я вспомнила, что средний палец — это один из завершающих знаков в заклятии подчинения. Ребята просто хотели подчинить меня своей воле! Улыбнувшись, я смущенно зарылась пальцами в волосы. А я-то уже испугалась… Кстати, ну и что бы они стали делать потом? Хотя понятно что — заставили бы их расколдовать.

Ну уж нет. Они чересчур милые. И выбирать никого не надо.

И монстр в моем лице бодро зашагал на кухню, дабы получить полноценный обед у повара. На кольцо, которое я вчера дала хозяину, трактирщик обещал содержать меня тут не меньше месяца, а также кормить и сносить все капризы. Что не могло не радовать.

— А вот и обед!

Свинки свисали с краев бочки и мрачно смотрели на воду.

— Что там? — аккуратно ставя поднос на стол.

Ой, фея.

Подбегаю и тоже склоняюсь над водой. К поверхности поднялись крохотные пузырьки, я разглядела что-то черное в глубине.

Фею вытащила, привела в чувство, подлечила и напоила вином. Птичка отошла и попыталась высказаться — не получилось: горло все еще плохо работало. Я только порадовалась, сочувствуя в целом.

Грызуны жевали сыр, повернувшись ко мне спиной и сидя в тарелке с фруктами.

— Ну. И чего дуемся?

Сажусь. Беру бутерброд и осторожно чешу коготком за ушком Хорта. В палец плотоядно впились. Глаза сверкнули и… окосели.

Послышалось чмоканье, и свинка блаженно осела на все четыре лапки.

Блин… совсем забыла, что он вампир.

Вторая свинка крайне неодобрительно смотрела на своего собрата. Сую ей в нос второй палец, хоть мне и больно.

Палец царственным жестом отодвинули. Снова сую, выбив зуб и чуть не заехав в глаз.

Укусил.

Чмокают вместе.

Хм. А ведь я вполне смогу их прокормить.

— Им бы хватило и пол капельки. — К фее вернулся голос. Сидит рядом с вазочкой, в которую я налила вина, и смотрит на нас мутными глазами. — У них эта… зависимость будет. И ломка. Возможно.

Отбираю пальцы. Ну да, а кто мне их отдаст? Пришлось бороться, спасая фаланги. После чего икающие свинки упали на стол, с умным видом пересвистываясь и жмуря довольные глазки.

— И что теперь с ними будет?

— Ну один раз — не страшно. Но больше не рискуй.

Бу-ултых! Фея все же навернулась в вазу и теперь, вполне довольная, лежала в алой жидкости, отпивая прямо с поверхности.

— Да, кстати. А ведь у твоей крови есть и еще одно, довольно забавное, свойство.

— И какое? — почесывая пузо пушистику.

Вспыхнуло. Грохнуло. Два голых мужика возлежали на столе, опасно накренившемся вбок.

— Оно устраняет ранее наложенные на вампиров заклятия.

— Я уже догадалась, — сквозь зубы. Отводя руку от брюшка Вирха.

А на меня смотрели две пары самых незабываемых во всем мире глаз.

Гм… пойду я, пожалуй. Прогуляюсь.

И дверь с грохотом врезалась в косяк.

Меня догнали, вернули, прибили… заклинаниями к кровати. После чего устало уселись на стульях рядом, прожигая гневными взглядами и разыскивая признаки совести на лице. Я старательно изображала раскаяние и криво улыбалась. Говорить не рисковала, опасаясь, что поймут: не раскаиваюсь.

— Итак. — Хорт сходил за птицей и предъявил мокрую икающую тушку поморщившемуся вампиру, удерживая ее за хвост. — Значит, говоришь, принц любит Марину как брат?

В мозгу что-то щелкнуло. Я вспомнила заклинание котенка. Так… но если я люблю Вирха тоже как брата, то… почему тогда не смогла выговорить имя Хорта?

— Да. — Фея, икая, покачивалась над полом.

— Нет. Я люблю ее как свою женщину, — почти спокойно.

Сердце замирает в груди. Прикусываю губу, стараясь дышать ровно. Хорт приблизил фею чуть ли не к носу принца.

• Предыдущая
• 45/66
• Следующая