Под куполом - Кинг Стивен - Страница 25
- Предыдущая
- 25/269
- Следующая
- Бедный ты ребенок, - произнесла Джулия. - Ты же еще не знаешь, да?
- Не знаю что? - спросила Доди. Именно тогда у нее появилось ощущение параллельной реальности. - Что я не знаю?
И Джулия Шамвей ей рассказала.
6
- Энджи? Энджи, прошу тебя!
Нащупывает путь сквозь коридор. Рука болит. В голове гудит. Она могла бы поискать отца - миссис Шамвей предложила ей помощь, начать с похоронного салона Бови, - но у нее кровь застыла от самого только упоминания об этом месте. Кроме того, ей больше всего сейчас нужна была Энджи. Энджи, которая обнимет ее крепко, без всякого намека на то, сами знаете что. Энджи, которая была ее лучшей подругой.
Какая-то тень выскользнула из кухни и быстро двинулась к ней.
- Ты здесь, слава тебе, Господи! - всхлипнула она еще громче и бросилась к той фигуре с растопыренными руками. - Ой, как это ужасно! Это мне наказание за то, что я была такой отвратительной, я знаю, знаю!
Темная фигура и сама расставила руки, однако, не для утешительных объятий. Вместо этого пальцы на концах тех рук сомкнулись у Доди на горле.
НА БЛАГО ГОРОДА – НА БЛАГО ЛЮДЯМ
1
Энди Сендерс действительно находился в похоронном салоне Бови. Он пришел туда с тяжелым грузом: волнение, тоска, разбитое сердце.
Сейчас он сидел в Поминальном зале № 1 в компании с телом в гробу, который стоял посреди помещения. Гертруда Эванс, восьмидесятисеми… (или, может, восьмидесятивосьмилетняя) умершая от острой сердечной недостаточности два дня тому назад. Энди еще присылал письмо-соболезнование, хотя неизвестно, кто мог бы его получить; Гертин муж уже лет десять, как умер. Но это не имело значения. Он всегда посылал соболезнование, написанное ручкой на официальном кремовом бланке с заголовком ОФИС ПЕРВОГО ВЫБОРНОГО. Он считал, что это входит в его обязанности.
Большой Джим не мог отвлекаться на такие дела. Большой Джим был весьма занят руководством тем, что он называл «нашим бизнесом», имея в виду Честер Милл. Сказать честно, руководил он им, будто своей частной железной дорогой, но Энди никогда на это не жаловался; он понимал, что Большой Джим прыткий. Энди понимал также и еще кое-что другое: без Эндрю Делоиса Сендерса самого Большого Джима, наверняка, не выбрали бы даже в секретари. Большой Джим умел продавать подержанные машины, обещая колоссальные выгоды, небольшой первый взнос и бонусы типа дешевых корейских пылесосов, но когда он попытался в тот раз стать дилером «Тойоты», компания вместо него выбрала Вилла Фримэна. Принимая во внимание его уровень продаж и расположение бизнеса возле шоссе 119, Большой Джим никак не мог понять, почему «Тойота» сделала такой тупой выбор.
А Энди мог. Пусть он и не принадлежал к самым хитрым медведям в их лесу, но вполне понимал, что Большой Джим не имеет душевного тепла. Он был жестким человеком (кое-кто из тех, кто купились на его крохотный первый взнос, говорили даже: жесткосердечный), он был убедительным, однако также и холодным. А Энди напротив, всегда делился своим душевным теплом. Прохаживаясь по городу перед выборами, Энди рассказывал людям, что они с Большим Джимом словно близнецы Даблминт[89], или Клик и Клак[90], или сэндвич с джемом и арахисовым маслом, и Честер Миллу нужны они оба в одной упряжке (конечно, с кем-то третьим, кто будет готов запрячься - сейчас это была Эндрия Гриннел, сестра Рози Твичел). Энди всегда нравилось его партнерство с Большим Джимом. Особенно финансовые результаты за последние пару-тройку лет, но и еще и в духовном смысле. Большой Джим знал, каким образом что делается и почему оно должен именно так делаться. «Мы впряглись надолго, - любил он говорить. - Мы все делаем для города. Для людей. Для их блага». И это было хорошо. Хорошо делать добро. Однако сегодня… в этот вечер…
- Я с самого начала был против тех уроков пилотирования, - произнес он и вновь начал рыдать. В скором времени он уже рыдал в полный голос, но в этом не было ничего страшного, потому что Бренда Перкинс уже постояла возле тела своего мужа и ушла, беззвучно глотая слезы, а брат Бови находились внизу. Работы на них навалилось много (Энди понимал, хотя только краем сознания, что происходит что-то очень-очень плохое). Ферн Бови сходил перекусить в «Розу-Шиповник», а когда вернулся, Энди подумал, что он прогонит его прочь, но Ферн прошел мимо него по холлу, даже не взглянув на Энди, который сидел здесь, свесив руки между колен, с распущенным галстуком и растрепанным волосами.
Ферн исчез за дверьми того помещения, которое они с братом называли «мастерской». (Ужас! Ужас!) Там лежал Дюк Перкинс. А также этот проклятый летун Чак Томпсон, который, возможно, и не сам подбил его жену к тем урокам, однако же, и не отговорил ее от них. А может, и еще какие-то другие трупы также лежали там, внизу.
Клодетт лежала точно.
Энди выдал похожий на булькотение стон и еще плотнее сцепил руки. Как ему жить без нее? Он же не сможет без нее жить. И не только потому, что он любил ее больше собственной жизни. Это Клодетт (вместе с регулярными, необлагаемыми и все постоянно увеличиваемыми инъекциями денежной наличности со стороны Джима Ренни) поддерживала на плаву их аптеку; сам Энди довел бы ее до банкротства еще на границе столетий. Его специальность - общение с людьми, а не со счетами или бухгалтерскими книгами. Вот его жена - она специалистка по цифрам. То есть была специалисткой.
Эта фраза в прошлом времени прозвучала в его мозге, и он вновь застонал.
Клодетт с Большим Джимом даже как-то вместе исправляли что-то в городских книгах, когда их проверяла аудиторская служба штата. Та проверка не застала их неожиданно, потому что Большого Джима предупредили о ней заранее. Деталей не сообщили, однако сказали достаточно, чтобы они поработали с компьютерной программой, которую Клодетт называла «миссис ЧИСТКА». Так они ее называли, потому что она выдавала чистые цифры. Они из этого аудита вышли кристально чистыми, вместо того, чтобы сесть в тюрьму (что было бы несправедливо, учитывая то, что большинство того, чем они занимались - фактически, едва ли не все - делалось на благо города).
Если сказать правду, вот кем была Клодетт Сендерс: миловидной версией Джима Ренни, добрейшим Джимом Ренни она была, то есть человеком, с которым Энди мог спать и рассказывать ей свои секреты, и жизнь без нее казалась ему немыслимой.
Энди вновь начал рыдать, и тут уже сам Джим Ренни положил ему руку на плечо и сжал. Энди не слышал, как тот зашел, но не подскочил. Он просто ожидал эту руку, потому что ее хозяин всегда появлялся тогда, когда Энди нуждался в нем больше всего.
- Я знал, что найду тебя здесь, - произнес Большой Джим. - Энди, друг, мне очень, очень жаль.
Энди подскочил с места, нащупал руками туловище Джима и продолжил рыдание уже Большому Джиму в пиджак.
- Говорил же я ей, что эти ее летные уроки опасные! Я ей говорил, что этот Чак Томпсон точь-в-точь такой же осел, как и его отец.
Большой Джим успокаивающе гладил его по спине.
- Понимаю, но она сейчас в лучшем месте, Энди: сегодня она ужинает с Иисусом Христом - ростбиф, зеленый горошек, картофельное пюре с подливкой! Разве это не прекрасно? Подумай об этом. Как ты смотришь на то, чтобы нам сейчас помолиться?
- Да! - всхлипнул Энди. - Конечно, Большой Джим! Помолись со мной.
Они опустились на колени, и Большой Джим начал долго и неистово молиться за душу Клодетт Сендерс. (Под ними, в секционном зале, их услышал Стюарт Бови и, подняв голову к потолку, заметил: «Этот мужчина умудряется срать одновременно из двух дырок».)
Минут через пять после «теперь видим мы словно в зеркале» и «когда я ребенком был, то я говорил, как ребенок»[91] (Энди не очень понимал уместность последнего, однако его это совсем не волновало, ему было так утешительно стоять на коленях с Большим Джимом) Ренни завершил: «ВоимяИисусааминь» - и помог Энди встать.
- Предыдущая
- 25/269
- Следующая
