Жребий (Жребий Салема) - Кинг Стивен - Страница 5
- Предыдущая
- 5/108
- Следующая
— Закажу копию в одном из книгохранилищ в Нью-Йорке, — она замялась и на этот раз посмотрела ему в глаза чуть более долгим взглядом. — Это ужасно хорошая книга.
— Спасибо. Когда я снимаю ее с полки и гляжу на нее, то никак не могу понять, почему ее вообще напечатали.
— И часто снимаете?
— Ага, но стараюсь с этим покончить.
Она усмехнулась, и оба рассмеялись, что сделало ситуацию более естествен ной. Позже у Бена будет случай подумать, как легко, как гладко все произошло. Эта мысль никогда не прибавляла ему душевного комфорта. Она вызывала в воображении образ судьбы, но не слепой, а обладающей фантазией и чувствами, воз намерившейся размолоть беспомощных смертных между огромных жерновов Вселенной, чтобы испечь некий неизвестный нам хлеб.
— И «Дочь Конвея» я тоже читала. Прелесть. Полагаю, вы все время это слышите.
— На удивление редко, — честно признался Бен. Миранда тоже обожала «Дочь Конвея», но приятели Бена из кофеен по большей части отвечали уклончиво, а почти все критики ее громили. Ну, вот тебе твоя критика: выкидываем сюжет, заменяем мастурбацией.
— А я слышала часто.
— А новую книгу вы читали?
— «Билли сказал: давай-давай»?
Еще нет. Мисс Кугэн из аптеки говорит, книжка здорово неприличная.
— Да черт возьми, она почти пуританская, — сказал Бен. — Язык, правда, грубоват, но когда пишешь про неотесанных деревенских парней, нельзя же… послушайте, можно, я куплю вам мороженое, что ли? Мне как раз ужасно захотелось мороженого с содовой.
Она в третий раз заглянула ему в глаза. Потом тепло улыбнулась.
— Конечно. Обожаю мороженое. У Спенсера оно просто классное.
Таково было начало.
— Вот это мисс Кугэн?
Бен задал вопрос, понизив голос. Он смотрел на высокую сухопарую женщину в накинутом поверх белого халата красном нейлоновом пыльнике. Ее подсиненные волосы были вручную уложены ступенчатыми волнами.
— Да, она. У нее есть тележка, которую она каждый вторник вечером берет с собой в библиотеку. И доводит мисс Старчер до бешенства, потому что загружает в эту тележку не меньше тонны формуляров на книжки, которые хочет отложить.
Они сидели на красных кожаных табуретках у фонтанчика содовой. Бен пил содовую с шоколадом, Сьюзан — с клубничным сиропом.
Аптека Спенсера заодно служила местной автобусной станцией, и с того места, где они сидели, сквозь старомодную, украшенную завитушками арку можно было выглянуть в комнату для ожидания, где, поставив чемодан между ног, мрачно сидел одинокий юнец в голубой форме ВВС.
— Не знаю, куда уж он едет, но радостным его не назовешь, верно? —сказала Сьюзан, проследив взгляд Бена. — Думаю, увольнению пришел конец, — сказал Бен. Теперь, подумал он, она спросит, приходилось ли мне служить в армии.
Но вместо этого:
— В один прекрасный день я сяду в час тридцать на такой вот автобус. Прощай, Салимов Удел. Может, у меня будет такой же мрачный вид, как у этого парня.
— И куда?
— Наверное, в Нью-Йорк. Поглядеть, смогу ли я в конце концов сама себя содержать.
— А тут что не так?
— В Уделе? Я его обожаю. Но, знаете ли, родители. Они всегда будут..
Заглядывать мне через плечо, что ли. «Ах, ты, лентяйка.» Кроме того, молодой честолюбивой девице Удел может предложить не так уж много. — Она пожала плечами и пригнула голову, чтобы отхлебнуть через соломинку коктейль. На загорелой шее красиво обрисовались мышцы. Сьюзан была в пестром платье-рубашке с набивным рисунком, которое намекало на хорошую фигуру.
— И какую же работу вы ищете?
Она пожала плечами.
— В Бостонском университете я получила бакалавра искусств… правда, работа не стоила той бумаги, на которой была напечатана, честное слово. Главным образом искусство, в меньшей степени — английский. Подлинное «дипсо дуо». Как нельзя лучше подходит под категорию образованных идиоток. Я даже не сумею обставить контору. Кое-кто из девчонок, с которыми я ходила в среднюю школу, теперь заполучил жирную секретарскую работу. Я-то сама так и не продвинулась дальше первого года обучения машинописи для личных нужд.
— Так что же остается?
— О… может быть, издательство, неопределенно сказала она. — Или какой нибудь журнал… может, рекламный. Лавочка такого рода всегда сумеет использовать человека, который умеет рисовать по чьей-нибудь указке. Я — могу. У меня и портфолио есть.
— А спрос? — вежливо поинтересовался Бен.
— Нет… нету. Но..
— В Нью-Йорк без запроса не ездят, — сказал он. — Поверьте мне. Только каблуки стопчете.
Она неловко улыбнулась.
— Наверное, вы-то знаете. — Тут что-нибудь продали? — О да. — Она коротко рассмеялась. — На сегодняшний день самая крупная сделка у меня состоялась с корпорацией «Синэкс». Они открывали в Портленде новый тройной кинотеатр и купили чохом двенадцать картин, чтобы развесить в фойе. Заплатили семьсот долларов. Я сделала первый взнос за свой автомобильчик.
— В Нью-Йорке вам придется на неделю или около того снять номер в гостинице, — сказал он, — и тыкаться со своим пакетом предложений во все журналы и издательства, какие сумеете разыскать. Назначайте встречу заранее, за полгода, чтобы у редакторов и издателей ничего не оказалось в расписании. Но, Бога ради, не сматывайте удочки в большой город просто так.
— А вы что же? — спросила она, оставляя соломинку и вылавливая мороженое ложечкой. — Что вы делаете в процветающем обществе Иерусалимова Удела, штат Мэн, население — тысяча триста человек?
Он пожал плечами.
— Пытаюсь написать роман.
Она немедленно загорелась возбуждением.
— В Уделе? Про что? Почему здесь? Вы что…
Он серьезно посмотрел на нее.
— Вы расспрашиваете — Я?.. Ой, правда. Извините. Сьюзан обтерла донышко своего стакана салфеткой. — Скажем, я не хотела лезть в чужие дела. Как правило, я не склонна к излияниям, честное слово.
— Не стоит извиняться, — сказал Бен. — Все писатели любят поговорить о своих книгах. Иногда, когда я ночью лежу в постели, то выдумываю интервью с самим собой «Плейбою». Напрасная трата времени. Они занимаются авторами только, если их книги что-то значат для университетских интеллектуалов. Военно-воздушный юнец поднялся.
Пыхтя воздушными тормозами, к тротуару перед аптекой подъезжал «грейхаунд».
— Я, когда был маленьким, прожил в Салимовом Уделе четыре года. На Бернс-роуд.
— На Бернс-роуд? Там теперь остались только «Болота» и маленькое кладбище. Его называют Хармони-Хилл.
— Я жил у своей тети Синди. Синтии Стоуэнс. Понимаете, отец умер, а с мамой случилось что-то… ну… вроде нервного срыва. Поэтому она отправила меня к тете Синди — на то время, что приходила в себя. Тетя Синди посадила меня на автобус и отправила обратно на Лонг-Айленд к маме ровно через месяц после большого пожара. — Он взглянул в лицо своему отражению в зеркале, висевшем позади фонтанчика содовой. — Я плакал в автобусе, уезжая от мамы, и ревел, когда автобус увозил меня от тети Синди из Иерусалимова Удела.
— В тот год, когда случился пожар, я родилась, — сказала Сьюзан. — Самое крупное событие за всю историю этого городка, чтоб его, и я его проспала!
Бен рассмеялся.
— Так вы на семь лет старше, чем я подумал в парке.
— Правда? — Вид у нее был довольный. — Спасибо… наверное. Должно быть, дом вашей тети сгорел.
— Да, — сказал он. — Та ночь — одно из моих самых четких воспоминаний. К дверям подбежали какие-то люди с резиновыми шлангами на спинах и сказали, что нам надо уходить. Это было захватывающе. Тетя Синди, взбудораженная, суетилась по дому, собирая вещи и загружая их в свой «хадсон». Господи, ну и ночка.
— Ваша тетя была застрахована?
— Нет, но дом мы снимали, а почти все ценное перенесли в машину. Кроме телевизора. Мы пытались поднять его, но не сумели даже оторвать от пола. Это был «Король видео» с семидюймовым экраном и увеличительным стеклом перед кинескопом. Смерть глазам. Да все равно, у нас тогда был только один канал — сплошь музыка «кантри», репортажи с ферм и «Клоун Китти».
- Предыдущая
- 5/108
- Следующая
