Жребий (Жребий Салема) - Кинг Стивен - Страница 24
- Предыдущая
- 24/108
- Следующая
— Эй, погодите минутку…
Отбой.
Когда большой оранжево-белый грузовик с красующейся на заду и боках надписью «ПЕРЕВОЗКИ ГЕНРИ» подъехал к будке из рифленого металла, стоящей в конце Таможенной верфи портлендских доков, было без двух минут семь. Возвращался прилив. Он лишил чаек покоя, и они с плачем кружили над головой под малиновым закатным небом.
— Господи, да тут ни души, — сказал Ройял Сноу, большим глотком приканчивая остаток пепси и бросая пустую банку на пол кабины. — Загребут нас за взлом!
— Вон кто-то, — ответил Хэнк Питерс. — Легавый.
Легавый оказался ночным сторожем. Он посветил в кабину фонариком.
— Кто из вас Лоренс Крюкэт?
— Крокетт, — поправил Ройял. — Мы от него. Приехали забрать коробки.
— Хорошо, — сказал ночной сторож. Айда в контору, у меня для вас накладная. Распишетесь. — Он сделал знак Питерсу, который сидел за рулем. — Давай назад, вон туда, к тем двустворчатым дверям, где лампочка горит. Видишь?
— Ага. — Хэнк пустил грузовик задним ходом.
Ройял Сноу последовал за охранником в контору, где булькала кофеварка. Часы над прикрепленным булавками календарем показывали семь ноль четыре. Ночной сторож порылся в каких-то бумагах на столе и вернулся с книжкой накладных.
— Подпиши тут.
Ройял расписался.
— Пойдешь внутрь, будь поосторожней. Зажги свет. Там крысы.
— Ни разу не видел крысы, которая бы не дала деру вот от этого, — сказал Ройял и описал дугу ногой, обутой в рабочий башмак.
— Это, сынок, портовые крысы, сухо ответил сторож. — Им и покрупней тебя мужики нипочем.
Ройял вышел из будки и зашагал к дверям склада. Ночной сторож стоял на пороге, глядя ему вслед.
— Осторожней, — сказал Ройял Питерсу. — Дедок говорит, там крысы.
— Добро. — Питерс хихикнул. — «Старина Ларри Крюкэт».
Ройял отыскал за дверью выключатель и зажег свет. Внутри стоял тяжелый запах, в котором смешались ароматы соли, гнилого дерева и сырости. Веселость от него пропадала. От запаха, а еще — от мысли о крысах.
Коробки лежали штабелем посреди широкого складского пола. Кроме них, в помещении ничего не было, и в результате эта груда выглядела несколько зловеще. Буфет стоял в центре, возвышаясь над всем прочим, и только на нем не было надпечатки "Барлоу и Стрейкер, Джойнтер-авеню, 27, Иер. Удел, Мэн”
— Погано, но не слишком, — сказал Ройял. Он сверился со своей копией накладной, а потом пересчитал коробки. Ага, все здесь.
— Тут крысы, — проговорил Хэнк. Слышь?
— Ага. Жалкие твари. Ненавижу их. Оба на секунду умолкли, прислушиваясь к несущимся из тени писку и топоту.
— Ну, давай-ка приступать к делу, — сказал Ройял. — Сперва давай заберем этого малыша-крепыша, чтоб не торчал на дороге, когда доберемся до магазина.
— Ладно.
Они подошли к коробке, и Ройял достал складной нож. Одним быстрым движением он рассек прикрепленный сбоку липкой лентой коричневый конверт с накладной.
— Эй, — сказал Хэнк. — Думаешь, стоит…
— Нам надо убедиться, что мы берем ту хреновину, или нет? Вот напутаем, так Ларри наши жопы на свой стенд с бюллетенями прибьет.
Он вытащил квитанцию и заглянул в нее.
— Чего там написано? — поинтересовался Хэнк.
— Героин, — рассудительно ответил Ройял. — Двести фунтов этого дерьма. А еще — тыща шведских книжонок с девочками, три сотни гроссов французских щекотунчиков…
— Дай сюда, — Хэнк вырвал накладную. — Буфет, — сказал он. — Ларри нам так и говорил. Из Англии, из Лондона В Портленд, Мэн. Французские щекотунчики, чтоб я сдох. Положь на место. Ройял положил.
— Что-то в этом странное, — сказал он.
— Ага. Ты. Странный, как армия итальяшек.
— Нет, без дураков. На этом раздолбае — ни единого штемпеля с таможни. Ни на коробке, ни на конверте с накладной. На накладной тоже нету. Никаких штемпелей.
— Стало быть, их ставят такими чернилами, что видать только, когда сунешь под специальный черный свет.
— Когда я работал в доках, так никогда не делали. Господи, да там грузы испечатывали вдоль и поперек —за коробку не схватиться было, чтоб не изгваздаться по локоть синими чернилами.
— Отлично. Я очень рад. Но моя жена, бывает, отправляется в постель рано, а я надеялся, что нынче вечером мне что-нибудь обломится.
— Может, если б мы заглянули внутрь…
— Ни в коем разе. Давай. Берись. Ройял пожал плечами. Они накренили коробку, и внутри что-то тяжело подвинулось. Поднимать ее оказалось сучьей работенкой. В коробке вполне мог оказаться один из комодов со всякими финтифлюшками. Штука была достаточно тяжелой.
Кряхтя и пошатываясь, они прошли к грузовику и с одинаковыми возгласами облегчения взгромоздили свою ношу на гидравлический подъемник. Пока Хэнк манипулировал подъемником, Ройял стоял сзади. Коробка поравнялась с кузовом грузовика, они вскарабкались туда и втащили ее внутрь.
Чем-то эта коробка не нравилась Ройялу. Не просто отсутствием таможенных штампов. Чем-то, не поддающимся определению. Он смотрел на нее, пока Хэнк не побежал к задней дверке.
— Пошли, — крикнул он, — давай, заберем остальное.
Остальные коробки были проштампованы как положено, кроме тех трех, что приплыли сюда из глубины Соединенных Штатов. Как только они загружали в грузовик очередную коробку, Ройял отмечал ее в накладной и надписывал инициалами. Все коробки, следующие в новый магазин, они поставили возле задней дверцы фургона, подальше от буфета.
— Кто, скажите на милость, скупит всю эту дрянь? — спросил Ройял после того, как они закончили. — Польское кресло-качалка, немецкие часы, прялка из Ирландии… Боже Всемогущий, не сойти мне с этого места, это ж целое состояние, будь оно проклято.
— Туристы, — мудро заметил Хэнк. Туристы все купят. Кое-кто из этих бостонских да нью-йоркских мешок навоза купит, только бы мешок был старый.
— Ладно. Давай, повезли, куда положено.
До Салимова Удела ехали молча. Хэнк сильно жал на газ — ему хотелось разделаться с этой командировкой, у него не лежала к ней душа. Как сказал Ройял, дело было чертовски странным Он подъехал к черному ходу нового магазина. Дверь оказалась незаперта, как и предупреждал Ларри. Нашарив на стене за самой дверью выключатель, Ройял пощелкал им, но безрезультатно.
— Вот это мило, — проворчал он. Придется выгружать эту ерунду, чтоб ее, в темноте… слышь, как по-твоему, не чудно тут попахивает, а?
Хэнк потянул носом. Да, какой-то неприятный запашок был, но сказать точно, что он ему напоминает, Питерс не мог. Сухой запах едко щекотал ноздри, как дыхание застарелого гниения.
— Просто тут слишком долго было закрыто, — сказал он, освещая фонариком длинную пустую комнату. — Вот бы проветрить хорошенько.
— Или хорошенько пустить красного петуха, — отозвался Ройял. Ему это место не нравилось, оно чем-то отталкивало. — Давай. Попробуем не переломать ноги.
Они сгрузили коробки так быстро, как только смогли, осторожно спуская каждую на землю. Через полчаса Ройял со вздохом облегчения закрыл черный ход и защелкнул на двери один из новых висячих замков.
— Полдела сделано, — сказал он.
— Легкие полдела, — отозвался Хэнк. Он посмотрел наверх, на дом Марстена. В этот вечер свет в доме не горел, ставни были закрыты. — Не лежит у меня душа тащиться туда наверх, и я не боюсь сказать об этом. Коли и был тут когда дом с привидениями, так это он. Не иначе, у этих мужиков крыша поехала — то-то они и пытаются там жить Один черт, странные они — любовь у них друг с дружкой, что ли…
— Как у этих, голубых, которые дома изнутри украшают, — согласился Ройял. — Может, они хотят попробовать дом за деньги показывать? Хороший бизнес. — Ну, давай работать, коли подрядились.
Они бросили последний взгляд на запакованный буфет, прислоненный к боку «ПЕРЕВОЗОК», а потом Хэнк сдернул заднюю дверцу вниз. Та громко лязгнула. Он сел за руль, и они поехали вверх по Джойнтер-авеню на Брукс-роуд. Минутой позже впереди вырос темный, поскрипывающий дом Марстена, и Ройял почувствовал, как в животе червяком закопошилась первая ниточка настоящего испуга.
- Предыдущая
- 24/108
- Следующая
