Мешок с костями - Кинг Стивен - Страница 3

• Предыдущая
• 3/131
• Следующая

— Я не могу в это поверить, — честно признался я ему после похорон, когда мы сидели за столиком в баре и пили пиво.

— Он пытался содрать с тебя лишнее, Майки. Я ненавижу людей, готовых нажиться на чужом горе. — Он сунул руку в карман, достал носовой платок, вытер щеки. Трагедия не сломила его, она не сломила никого из Арленов, во всяком случае, в моем присутствии они держались молодцом, но из глаз Фрэнка постоянно текли слезы, словно его замучил конъюнктивит.

Из шести детей Арленов Джо была младшей и единственной девочкой. Старшие братья пушинки с нее сдували. Подозреваю, если б они усмотрели в ее смерти хоть толику моей вины, меня бы разорвали в клочья. Но в сложившейся ситуации любовь и заботу они перенесли на меня, оградили от мира надежным щитом. Наверное, я смог бы пережить случившееся и без них, хотя и не знаю, как бы мне это удалось. Не забывайте, мне тогда было тридцать шесть. Обычно в таком возрасте жену не хоронят, особенно если она двумя годами моложе. О смерти в тридцать шесть как-то не думается.

— Если какого-то парня хватают за руку, когда он пытается украсть магнитолу из твоего автомобиля, этот поступок называют кражей и его сажают в тюрьму. — Арлены приехали из Массачусетса, и в голосе Фрэнка я слышал молденский выговор, они немного акают, эти массачусетсцы. — Если тот же парень пытается урвать с потрясенного утратой мужа четыре с половиной тысячи долларов за гроб, красная цена которому три тысячи, это называется бизнесом, и его просят выступить на ленче в Ротари-клаб[6]. Жадюга, черт бы его побрал. Но я с ним разобрался, верно?

— Да. Более чем.

— Ты в порядке, Майки?

— Да.

— Честно?

— Слушай, откуда мне знать? — Тут я сорвался на крик, и несколько человек, сидящих за соседними столиками, повернулись к нам. — Она была беременна.

Его лицо окаменело:

— Что?

Я уже говорил чуть ли шепотом:

— Беременна. Шесть или семь недель, согласно… Ну, ты понимаешь, вскрытие показало. Ты не знал? Она тебе ничего не говорила?

— Нет!.. Господи, да нет же! — Но по его лицу ясно читалось: что-то она ему да говорила. — Я знал, что вы пытались… Это же естественно… она сказала, что у тебя уменьшенное количество сперматозоидов, поэтому на это требуется чуть больше времени, но доктор думает, что у вас… рано или поздно… — Он замолчал, уставившись на свои руки. — Они могут это определить? Они проверили?

— Могут определить. И проверили. Я не знаю, положено это проверять в подобных случаях или нет. Я попросил.

— Почему?

— Потому что перед смертью она купила не только ингалятор от насморка. Она также приобрела набор тестов для определения беременности.

— А ты об этом даже не догадывался?

Я покачал головой.

Он потянулся через стол, сжал мне плечо:

— Она хотела убедиться, что ошибки нет. Ты это понимаешь, не так ли?

Но она-то сказала, что поехала за ингалятором и рыбным филе. Чтобы все выглядело, как обычно. Женщина, отправляющаяся за покупками. Мы восемь лет пытались зачать ребенка, но она и виду не подавала, будто произошло что-то из ряда вон.

— Конечно. — Я похлопал Фрэнка по руке. — Конечно, дружище. Я понимаю.

Именно Арлены во главе с Фрэнком взяли на себя практически все хлопоты, связанные с похоронами Джоанны. Мне как писателю поручили некролог. Мой брат приехал из Виргинии, вместе с моими матерью и теткой. Ему позволили заносить в специальную книгу фамилии тех, кто приходил попрощаться с Джоанной. Моя мать — к шестидесяти шести годам она полностью выжила из ума, хотя врачи и отказывались признать у нее болезнь Альцгеймера, — жила в Мемфисе со своей сестрой, двумя годами моложе и сохранившейся немногим лучше, чем она сама. Им доверили резать торт на поминках.

Всем остальным занимались Арлены. Они определяли часы прощания с покойной, они расписали до мелочей церемонию похорон. Фрэнк и Виктор, второй по старшинству, произнесли короткие речи. Папенька Джо предложил помолиться о душе дочери. И наконец, Пит Бридлав, подросток, который летом выкашивал нашу лужайку, а зимой сгребал с дорожек снег, вышиб у всех слезу, спев «Буду восхвалять Господа…», — псалом, который, по уверениям Фрэнка, Джоанна девочкой любила больше других. Как Фрэнку удалось найти Пита и убедить его спеть псалом, осталось для меня загадкой.

Мы выдержали все. И прощание с усопшей днем и вечером во вторник, и поминальную службу в среду утром, и короткую молитву у могилы на кладбище «Феалоун». Я помню, какая стояла жара, как одиноко мне было без Джо, как я жалел о том, что не купил новые туфли. Джо наверняка выговорила бы мне за те, что я надел, если б не умерла.

Потом я переговорил с моим братом Сидом, считая, что мы должны что-то предпринять в отношении матери и тети Френсин, пока они обе окончательно не перешли из реального мира в Сумеречную Зону[7]. Они слишком молоды, чтобы отправлять их в дом престарелых. И что думает по этому поводу Сид?

Он высказал какое-то предложение, но будь я проклят, если вспомню, какое именно. В этот же день, только позже, Сидди, наша мама и тетя загрузились во взятый напрокат автомобиль, чтобы вернуться в Бостон. Там они собирались переночевать, а утром уехать экспрессом «Южный полумесяц». Мой брат ничего не имеет против того, чтобы сопровождать старушек, но категорически отказывается летать самолетом, даже если билеты оплачиваю я. Он говорит, что в небе нет обочины, куда можно свернуть, если сломается двигатель.

На следующий день в большинстве своем отбыли и Арлены. Солнце жарило немилосердно, плывя по затянутому белой дымкой небу. Они стояли перед нашим домом — теперь уже моим домом, — когда к тротуару подкатили три такси. Все долго прощались со мной и друг с другом.

Фрэнк задержался еще на день. Мы набрали за домом большой букет — настоящие цветы, какие любила Джо, а не те, что выращивают в теплицах (их запах ассоциируется со смертью и органной музыкой), — и сунули их в две большие банки из-под кофе, которые я отыскал в кладовой. Потом мы пошли на кладбище и положили цветы на могилу. Постояли под палящим солнцем.

— Я всегда в ней души не чаял. — Голос Фрэнка дрогнул. — Мы и в молодости заботились о Джо. И Джо никто не докучал, уверяю тебя. Если кто-то из парней пытался, мы быстро вправляли ему мозги.

— Джо рассказывала мне всякие истории.

— Хорошие?

— Да, очень хорошие.

— Мне будет так недоставать ее.

— Мне тоже. Фрэнк… — Я запнулся. — Послушай… Я знаю, что из всех братьев ты был ее любимчиком. Она не звонила тебе, чтобы сказать, что не пришли месячные или что по утрам ее мутит? Можешь мне сказать. Я злиться не стану.

— Но она не звонила. Клянусь Господом! Ее мутило по утрам?

— Я не замечал.

Так оно и было. Я ничего не замечал. Разумеется, я писал книгу, а в такие периоды я впадаю в транс. Но она прекрасно знала, когда я в трансе, а когда — нет. И легко могла вернуть меня в реальный мир, если б захотела. Так почему не возвращала? Почему держала в секрете хорошие новости? Хотела убедиться, что ошибки нет, а потом сказать? Вроде бы логично, но очень уж не похоже на Джо.

— Мальчик или девочка? — спросил Фрэнк.

— Девочка. Мы даже выбрали имена для наших первенцев. Мальчика бы назвали Эндрю. Девочку — Киа. Киа Джейн.

Фрэнк, который развелся шесть лет тому назад и теперь жил один, остановился у меня.

— Я тревожусь из-за тебя, Майки, — признался он мне, когда мы ехали домой. — У тебя слишком мало родственников, которые могли бы поддержать тебя в такие минуты, а те, что есть, живут далеко.

— Я выкарабкаюсь.

Он кивнул:

— Мы все так говорим, не так ли?

— Мы?

— Мужчины. «Я выкарабкаюсь». А если нет, то постараюсь, чтобы никто об этом не узнал. — Он смотрел на меня, по щекам все катились слезы, в большой загорелой руке он держал носовой платок. — Если ты почувствуешь, что выкарабкаться не удается, Майки, и тебе не захочется звонить брату, а я видел, как ты на него смотрел, позволь мне стать твоим братом. Если не ради себя, то ради Джо.

• Предыдущая
• 3/131
• Следующая