Мертвая зона - Кинг Стивен - Страница 35

• Предыдущая
• 35/82
• Следующая

– Угу! – сказал Денни и замахал ручонками.

– Кажется, он хочет к тебе на руки, – сказала Сара. – Очень странно. Денни – истинный республиканец, весь в отца, он довольно сдержан в проявлении чувств. Хочешь подержать его?

– Конечно, – сказал Джонни с некоторой опаской.

Сара улыбнулась.

– Он не разобьется, да ты и не уронишь его, – сказала она, передавая Джонни малыша. – А если уронишь, он скорее всего подпрыгнет как мячик. Отвратительно толстый ребенок.

– Угу! – произнес Денни, доверчиво обвив рукой шею Джонни и довольно глядя на мать.

– Просто поразительно, – сказала Сара. – Он никогда не идет к… Джонни? Джонни?

Едва ребенок обнял Джонни, как на того нахлынули самые разные чувства, будто его омыли ласковые потоки нежной воды. Джонни заглянул в душу малыша. Ничего темного, ничего тревожного. Все предельно просто. Ни намека на его будущее. Ни беспокойства. Ни горьких воспоминаний. И никаких слов, лишь ощущение тепла, чистоты и образы – матери, какого-то мужчины, то есть самого Джонни.

– Джонни? – Сара с тревогой смотрела на него.

– А?

– Все в порядке?

Она спрашивает меня о сыне, дошло до него. Все ли в порядке с Денни? Есть ли причины для тревоги? Какие-нибудь неприятности?

– Все отлично, – сказал Джонни. – Если хочешь, пошли в дом, но обычно я торчу на веранде. Еще насидимся у плиты – впереди целый день.

– Что может быть лучше веранды. А Денни, похоже, хочет освоить двор. Большой двор, говорит он. Да, малыш? – Она потрепала сына по волосам, и Денни засмеялся.

– А его можно оставить одного?

– Можно, только вдруг он захочет съесть какую-нибудь щепку.

– Они большие, я их заготовил для растопки, – сказал Джонни, осторожно опуская Денни на землю, словно китайскую вазу династии Мин. – Заодно и размялся.

– Как ты себя чувствуешь?

– По-моему, лучше некуда, – сказал Джонни, вспомнив, как он припечатал Ричарда Диса несколько дней назад.

– Вот и хорошо. А то ты был слабоват, когда я последний раз тебя видела.

Джонни кивнул:

– Операции.

– Джонни…

Он взглянул на нее, и снова все странно соединилось, какие-то догадки, чувство вины и затаенное ожидание чего-то. Она смотрела на него – честно и открыто.

– Что?

– Помнишь… насчет обручального кольца?

Он кивнул.

– Оно было там. Там, где ты сказал. Я выбросила его.

– Выбросила? – Он нисколько не удивился.

– Я выбросила его и ни слова не сказала об этом Уолту. – Она тряхнула головой. – Сама не знаю почему. С тех пор оно не дает мне покоя.

– Не надо об этом думать.

Они стояли на ступеньках, лицом к лицу. Кровь прихлынула к ее щекам, но глаз она не опустила.

– Я хочу, чтобы мы кое с чем покончили, – сказала она просто. – Пока что нам такой случай не представлялся.

– Сара… – начал было он и умолк. Он совершенно не знал, что говорить дальше. Внизу Денни проковылял шесть шагов, плюхнулся на землю и радостно гукнул, не теряя присутствия духа.

– Да, – сказала она. – Не знаю, хорошо это или плохо. Я люблю Уолта. Он порядочный, любить его легко. Единственное, на что я, наверное, способна, это отличить достойного человека от плохого. Дэн – тот парень, с которым я встречалась в колледже, – был из плохих. Ты дал мне почувствовать совсем другое, Джонни. Без тебя я никогда не смогла бы оценить Уолта.

– Сара, ты не должна…

– Нет, должна, – возразила она. Голос ее стал низким и напряженным. – Потому что такое говорится раз в жизни. И человек либо понимает тебя, либо нет, но в любом случае все сразу становится на свои места, потому что снова затевать такой разговор уже невмоготу. – Она смотрела на него умоляюще. – Ты понимаешь?

– Да, кажется, понимаю.

– Я люблю тебя, Джонни, – сказала она. – И всегда любила. Я пыталась убедить себя, что мы разлучились по воле божьей. Не знаю. Разве испорченная сосиска – это тоже воля божья? Или те двое, мчащиеся среди ночи по шоссе? Единственное, чего я хочу… – Теперь она говорила с каким-то странным нажимом, слова ее звенели в прохладном октябрьском воздухе, словно золотая пластинка под молотком чеканщика: – Единственное, чего я хочу, – это получить то, что было у нас отнято. – Голос ее дрогнул. Она опустила глаза. – Хочу всей душой, Джонни. А ты?

– Да, – сказал Джонни. Он протянул руки, но Сара отрицательно покачала головой и отступила. Он смутился.

– Только не при Денни, – сказала она. – Может, это и глупо, но только я буду чувствовать себя так, будто изменяю мужу у него на глазах. Я хочу испытать всё, Джонни. – На щеках ее вновь появился очаровательный румянец, он подействовал на Джонни опьяняюще. – Я хочу, чтобы ты обнимал меня, и целовал, и любил, – сказала она. Голос ее снова дрогнул, почти оборвался. – Наверное, это нехорошо, но я ничего не могу с собой поделать. Пускай нехорошо, зато правильно. Справедливо.

Он смахнул слезу, которая медленно сползала по ее щеке.

– Один-единственный раз, да?

Она кивнула.

– Сейчас мы попробуем вернуть все, что потеряли за эти годы. Все, что было бы, не случись непоправимое. – Она подняла глаза, они были еще зеленее, чем всегда, и полны слез. – Мы сможем вернуть все сразу, Джонни?

– Нет, – улыбаясь, сказал он. – Но можем попытаться.

Она с нежностью взглянула на Денни, который безуспешно старался влезть на чурбак.

– Когда он уснет, – сказала она.

Они сидели на веранде и смотрели, как Денни играет во дворе под бездонно голубым небом. Они не спешили, казались спокойными, хотя их постепенно охватывало возбуждение – они оба это чувствовали. Сара расстегнула пальто и села на качалку, закинув ногу на ногу; она была в светло-голубом шерстяном платье, волосы в беспорядке раскинулись по плечам, их шевелил ветер. Румянец не сходил с ее щек. А высоко в небе с запада на восток плыли белые облака.

Сара с Джонни болтали о разных пустяках – торопиться было некуда. Впервые после выхода из комы Джонни не считал, что время – его враг. Отняв у них главное, оно предоставило им эту маленькую отдушину, и теперь они могут использовать ее – ровно столько, сколько понадобится. Они говорили о знакомых, которые поженились, о девушке из Кливс Милс, получившей именную стипендию, о независимом губернаторе штата Мэн.

– Посмотри на него, – сказала Сара, кивая в сторону Денни. Малыш сидел на траве подле решеток для плюща, поставленных Верой Смит; он засунул в рот большой палец и сонно глядел на Сару и Джонни.

Она достала с заднего сиденья «пинто» походную кроватку.

– Можно его уложить на веранде? – спросила она Джонни. – Ведь совсем тепло. Пусть поспит на свежем воздухе.

– На веранде ему будет хорошо, – сказал Джонни.

Она поставила кроватку в тени, уложила в нее сына и закрыла его до подбородка двумя одеяльцами.

– Спи, малыш, – сказала она.

Он улыбнулся ей и тут же закрыл глаза.

– Вот и все? – спросил Джонни.

– Вот и все, – согласилась Сара. Она подошла к нему и обхватила его шею руками. Он услышал, как под платьем зашуршала нижняя юбка. – Я хочу, чтобы ты поцеловал меня, – сказала счастливая Сара. – Я ждала пять лет, Джонни, когда ты снова меня поцелуешь.

Он обнял ее за талию и осторожно поцеловал. Ее губы раскрылись.

– Ах, Джонни, – сказала она, уткнувшись ему в шею. – Я люблю тебя.

– Я тоже люблю тебя, Сара.

– Куда мы пойдем? – спросила она, отстраняясь. Глаза ее стали ясными и темными, как изумруды. – Куда?

В сарае за перегородкой, на свежем сене, он расстелил застиранное армейское одеяло. Где-то наверху захлопали крыльями ласточки, но затем, объясняясь на своем загадочном наречии, уселись на прежнее место. Запыленное оконце было обращено к фасаду дома. Сара расчистила глазок и посмотрела, как там Денни.

– Все в порядке? – спросил Джонни.

– Да. Лучше здесь. В доме я бы чувствовала себя так… – Она беспомощно пожала плечами.

• Предыдущая
• 35/82
• Следующая