Мертвая зона - Кинг Стивен - Страница 2
- Предыдущая
- 2/82
- Следующая
Багажник и заднее сиденье машины были забиты картонными коробками с книгами. В основном библии. Разного формата и толщины. Самой ходовой была «Библия Американского Праведного Пути», по доллару шестьдесят девять центов за штуку, с переплетом на авиационном клее, снабженная шестнадцатью цветными иллюстрациями и гарантией не рассыпаться по крайней мере десять месяцев; еще дешевле – шестьдесят пять центов – стоил «Новый Завет Американского Праведного Пути», тоже карманное издание, но без цветных иллюстраций, зато со словами Господа Нашего Иисуса Христа, набранными красным шрифтом; а для толстосумов имелось «Слово Божие Американского Праведного Пути», роскошная книга за девятнадцать долларов девяносто пять центов, с обложкой под белую кожу – на ней было оставлено место для имени владельца, которое надлежало вывести золотом; книгу украшали двадцать четыре цветных иллюстрации, а в середине располагались чистые листы, куда можно было записывать дни рождений, даты свадеб и похорон. Это великолепное «Слово Божие» могло протянуть целых два года. Была там также коробка с книжками в мягких обложках под названием «Праведный Путь в Америке: коммунистическо-еврейский заговор против наших Соединенных Штатов».
Эта книжка, напечатанная на дешевой макулатурной бумаге, шла у Грега лучше, чем все библии, вместе взятые. Там рассказывалось в подробностях о том, как Ротшильды, Рузвельты и Гринблатты прибирают к рукам американскую экономику и американское правительство.
В Вашингтоне помнили времена Маккарти; на Среднем Западе звезда Джо Маккарти еще не закатилась, и Маргарет Чейз Смит из штата Мэн за ее нашумевшую Декларацию совести называли не иначе как «эта стерва». Не считая книг о коммунизме, сельские клиенты Грега Стилсона питали нездоровый интерес к литературе, в которой говорилось о том, что евреи правят миром.
Грег завернул на пыльную подъездную аллею, ведущую к фермерскому дому, что стоял в двадцати милях к западу от Эймса, штат Айова. Дом казался заброшенным и нежилым – шторы опущены, двери коровника на запоре, не поймешь, есть ли кто дома или нет, но с фермерами всегда так: сам не попробуешь – не узнаешь.
Этот девиз хорошо служил Грегу Стилсону уже около двух лет, с тех пор как они с матушкой переехали из Оклахомы в Омаху. На окраске домов не разбогатеешь, но ему хоть ненадолго нужно было избавиться от привкуса Иисуса во рту, да простится это маленькое святотатство. Теперь же он снова занялся своим делом – только на сей раз не как проповедник или борец за религиозные возрождение; он с облегчением оставил прежний чудотворный бизнес.
Грег открыл дверцу машины и только ступил в пыль подъездной дорожки, как из-за коровника показался большой злющий пес с прижатыми ушами. Он остервенело залаял.
– Привет, песик, – произнес Грег низким, приятным, но многозначительным голосом – в свои двадцать два года он уже обладал опытом оратора и умел завораживать аудиторию.
«Песик» не откликнулся на дружеское приветствие. Он приближался, большой и злющий, явно рассчитывая полакомиться на завтрак коммивояжером. Грег забрался обратно в машину, хлопнул дверцей и дважды просигналил. По его лицу бежал пот, на белом льняном пиджаке образовались под мышками темно-серые полукруглые пятна, на спине они растеклись ветвистым деревом. Грег просигналил снова, но никто не отозвался. Дуболомы наверняка погрузились в свой «интернэшнл харвестер» или «студебеккер» и укатили в город.
Грег улыбнулся.
Вместо того чтобы включить заднюю скорость и выехать из подъездной аллеи, он пошарил сзади рукой и достал опрыскиватель – только заряженный не дезинсектицидом, а аммиаком.
Оттянув поршень, Грег довольно улыбнулся и вышел из машины. Пес, который было присел на задние лапы, тут же вскочил и стал рыча приближаться.
Грег все улыбался.
– Ну-ну, песик, – произнес он тем же приятным, многозначительным голосом. – Давай иди-ка сюда. Иди-ка и получи свое.
Он ненавидел этих мерзких фермерских псов, которые вели себя на крохотном пятачке у входа в дом подобно заносчивым самодержцам; к тому же по собаке можно судить и о хозяевах.
– Чертова деревенщина, – произнес он еле слышно. Улыбка не сходила с его лица. – Ну иди-ка сюда, собачка.
Пес приблизился. Задние лапы напряглись перед прыжком. В хлеву мычала корова, ветер нежно шелестел листьями кукурузы. Когда собака прыгнула, улыбка Грега сменилась жесткой и злобной ухмылкой. Он надавил на поршень и плеснул струйкой жгучего аммиака прямо псу в глаза.
Злобный собачий лай сменился коротким, мучительным визгом, который перешел, по мере того как аммиак разъедал глаза, в истошный вой. Пес поджал хвост, из сторожевой собаки он превратился и поверженную дворняжку.
Лицо Грега Стилсона потемнело. Глаза сузились до неприятных щелочек. Он подскочил и резко ударил собаку в бок ногой, обутой в ботинок с дырочками на носке. Пес визгливо, протяжно завыл и подписал себе приговор – от боли и страха он вступил в бой со своим мучителем, вместо того чтобы убраться к коровнику.
С рычанием он слепо рванулся вперед, вцепился в брюки Грега и порвал правую штанину.
– Сучье вымя! – Грег задохнулся от ярости и снова пнул пса, на сей раз так сильно, что тот покатился в пыль. Со злобным криком Грег опять подскочил к собаке, нанес удар, затем еще. И только сейчас, когда ребро было сломано, а другое вывихнуто, пес, у которого слезились глаза, почуял всю опасность, грозящую ему от этого идиота, но было уже поздно.
Грег Стилсон, задыхаясь и крича, мокрый от пота, гнал пса через весь пыльный двор и бил до тех пор, пока тот не заскулил, едва волочась в пыли. Пес истекал кровью. Он умирал.
– Нечего было кусаться, – шипел Грег. – Слышишь? Слышишь меня? Нечего было кусаться, дерьмо ползучее. Мне никто не смеет мешать. Слышишь? Никто.
Он нанес еще один удар окровавленным носком ботинка, но обессилевшая собака лишь с бульканьем захрипела в ответ. Никакой радости Грег не чувствовал. Голова у него болела. Это все солнце. Гнаться за псом под палящим солнцем. Хорошо еще, что не потерял сознания.
Грег тяжело дышал, он на секунду закрыл глаза, пот, подобно слезам, катился по лицу, его капли жемчужинами блестели в ежике волос. Избитый пес умирал у его ног. Под опущенными веками Грега в темноте плыли пульсировавшие вместе с ударами сердца цветные точечки света.
Болела голова.
Иногда Грег спрашивал себя, не рехнулся ли он. Как сейчас, например. Ведь он хотел лишь пустить в пса струю аммиака из опрыскивателя, загнать его в коровник и оставить свою визитку в щели входной двери. А теперь что? Противно смотреть на это месиво. Пожалуй, неразумно оставлять свою визитную карточку, не так ли?
Он открыл глаза. Пес лежал у его ног, задыхаясь, из носа капала кровь. Грег Стилсон посмотрел на собаку, она униженно лизнула ему ботинок, как бы признавая себя побежденной.
– Нечего было рвать брюки, – сказал он псу. – Я отдал за них целых пять долларов, дерьмо ты собачье.
Самое время убраться. Ничего хорошего не выйдет, когда Клем Кадидлмужлан с женой и шестерыми детишками вернется из города на своем «студебеккере», увидит умирающего пса и стоящего над ним разбойника-коммивояжера. Эдак он потеряет работу. «Компания Американского Праведного Пути» не держит агентов, которые убивают собак, принадлежащих христианам.
С нервным смешком Грег вернулся к своему «меркюри», сел в машину и быстро, задним ходом, выехал из подъездной аллеи. Он свернул на проселочную дорогу, которая, подобно струне, протянулась через кукурузное поле, и вот уже мчал по ней со скоростью шестьдесят пять миль, оставляя за собой шлейф пыли длиной мили в две.
Это уж точно – работу он терять не хотел. Пока во всяком случае. Зарабатывал он неплохо – помимо уловок, известных «Компании Американского Праведного Пути», Грег использовал несколько изобретенных им самим ухищрений, о которых ей было неведомо. Да, сейчас он неплохо зарабатывал. Кроме того, разъезжая, он встречал людей… девочек. Жизнь была прекрасна, вот только…
- Предыдущая
- 2/82
- Следующая
